Биография Хвостов граф Дмитрий Иванович

-сын подпоручика гвардии Ивана Михайловича Хвостова от брака его с Верой Григорьевной Кариной (сестрой писателей Александра, Николая и Федора Кариных), род. в С.-Петербурге 19 июля 1757 г., умер там же 22 октября 1835 г.; до 8-летнего возраста обучался дома, потом был отдан в пансион известного тогда профессора Литке и, наконец, брал уроки в Московском университете.
По окончании образования Х. в 1772 г. был записан на службу рядовым л.-гв. в Преображенский полк, где особенно сблизился с кн. Д. П. Горчаковым, известным сатириком, и сам начал писать стихи. В 1779 г. он был уволен из полка с чином подпоручика и 10 марта того же года поступил в провиантский штат, с переименованием в обер-провиантмейстеры.
В 1783 г. Х. был перемещен на службу по гражданской части в состоявшую при Сенате, под начальством кн. А. А. Вяземского, 3-ю винную экспедицию столоначальником, в 1786 г. назначен экзекутором во 2-й департамент Сената и в это время перевел, по поручению кн. А. А. Вяземского, трактат Неккера о финансах, оставшийся, впрочем, в рукописи.
В следующем году за неявку на службу был отрешен от должности и уехал в Москву, где 17 января 1789 г. вступил в брак с княжной Аграфеной Ивановной Горчаковой, родной племянницей по матери князя А. В. Суворова-Рымникского; по ходатайству последнего Х. в 1790 г. был переименован в подполковники Черниговского пехотного полка, с повелением «состоять при Суворове», в 1795 г. получил звание камер-юнкера, а 30 мая 1797 г. был произведен в действ. статские советники, с назначением обер-прокурором в 4-й департамент Сената; в 1799 г. назначен на ту же должность в Синод, но в 1802, уже в чине тайного советника (с 10-го июля 1800 г.), вышел в отставку.
Еще ранее (4/15 октября 1799 г.) король Сардинский Карл-Эммануил IV, снизойдя на просьбу Суворова, возвел Хвостова в графское достоинство королевства Сардинского; пользоваться этим званием в России Х. разрешено было 28 янв. 1802 г. В 1807 г. гр. Х. был пожалован званием сенатора, с назначением присутствовать в 4-м департаменте, а в 1810 г. перемещен во 2-е отделение 3-го департамента, где и служил до 1831 г. В 1813 г. гр. Х. был командирован в Ярославскую, Владимирскую, Костромскую и Вологодскую губернии для принятия мер «против заразы, проявившейся по случаю п? овода в эти губернии пленных французов», и выполнил свои полномочия «счастливо». В 1818 г. он был избран дворянством Симбирской губернии на три года «членом Государственного Совета по кредитной части» и в это же время, как человек, пользовавшийся репутацией неподкупной честности, исправлял должность С.-Петербургского совестного судьи. В 1831 г. гр. Х. был произведен в действ. тайные советники и назначен присутствовать во временном общем собрании Сената, в каковом звании и состоял до своей смерти.
В истории русской литературы гр. Х. приобрел громкую, но печальную известность бездарнейшего стихотворца-метромана.
Начав сочинять стихи с ранних лет (около 1776 г.), он много, но безуспешно писал во всех родах поэзии.
Первое появление его в печати относится к 1777 г., когда была издана его комедия в 3 действиях «Легковерный», игранная в присутствии Екатерины II на придворном театре.
Гр. Х. был самым ярым, но и самым бездарным последователем ложноклассицизма, раболепным поклонником Буало и Батте; и в то время, когда один за другим являются Дмитриев, Карамзин, Жуковский, наконец Пушкин, гр. Х. остается все тем же непреклонным старовером-классиком, одним из последних представителей отжившего направления.
В то время, как новое движение в литературе завоевывает себе все большее и большее сочувствие среди даровитой молодежи, бесталанный и самоуверенный граф, поддерживаемый наглыми льстецами, выхвалявшими из самых низких целей и побуждений его творения, все-таки остается верным последователем французской пиитики.
Дело кончается тем, что гр. Х. со своими бесчисленными стихотворениями, представляющими, по большей части, набор слов и натянутых рифм, сопоставленных часто без всякого смысла, становится предметом самых беспощадных насмешек и в литературе и в обществе.
Ни на кого не писалось столь огромного количества эпиграмм, ни о ком не рассказывалось столько анекдотов, как о гр. Хвостове.
Его несчастная страсть к рифмоплетству осмеяна даже в лубочных картинках, изображающих черта, бегущего от злополучного графа, который читает ему свои стихи; а под картинкой обыкновенно печатается басня А. Е. Измайлова «Стихотворец и Черт». Свои стихи, по выражению Батюшкова, «как барабан для уха нестерпимые», писанные на всякие счастливые, несчастные, прошедшие, настоящие и даже будущие случаи, гр. Х. навязывал кому только мог. Случалось так, что он ловил знакомых на улице и заставлял их выслушивать свои деревянные вирши, большим запасом которых всегда снабжены были два гайдука, всюду сопровождавшие графа. Иногда он потихоньку рассовывал свои произведения, всегда изящно отпечатанные, по карманам фраков посетителей того или иного торжественного собрания, которых сам бывал непременным гостем.
Во всем этом гр. Х. не видел ничего смешного: он даже гордился стойкостью своих литературных убеждений, веруя в то, что распространению нового, «развращенного» вкуса скоро должен прийти конец, что «новая, развращенная мода» скоро пройдет, и тогда талант его и «неувядающий гений» найдут себе достойных и многочисленных поклонников.
В этом убеждении поддерживали Хвостова многие мелкие, русские и даже иностранные, литераторы, которые осыпали его просительными письмами, исполненными самой грубой, беззастенчивой лести. Ослепленный притворными похвалами, доверчивый старик не понимал часто истинной подкладки хвалебных отзывов о его творениях, и, пользуясь своим высоким общественным положением, в большинстве случаев исполнял просьбы своих панегиристов, в твердой уверенности, что он, оказывая помощь будто бы единомышленным ему писателям, приносит пользу и словесности.
В своем непомерном литературном честолюбии гр. Х. дошел до того, что в собственных же стихотворениях и в автобиографии, составленной в 1822 г. по просьбе митроп.
Евгения Болховитинова, ни мало не задумываясь, величает себя «мудролюбцем», «наперсником муз», вдохновенным творцом произведений, «образцовых во всех родах», говорит даже, что он — «первый, который направил поэзию в России правилами и образцами на ту благородства цель, для которой она сотворена». Российская академия, принявшая его в число своих членов по предложению Е. Р. Дашковой (4 июля 1791), Падуанская академия, Вольно-экономическое общество, университеты Московский, Харьковский, Виленский и Казанский, Беседа любителей русского слова, Общество любителей российской словесности и многие другие общества, избравшие его, вследствие различных причин, в свои почетные члены, еще больше способствовали развитию его болезненного самомнения; он даже стал с презрением относиться ко всем насмешкам над собою и своею литературною деятельностью, объясняя их личною завистью своих «зоилов». Добродушный по природе и уверенный в своих талантах Х. часто делал вид, что не понимает глумлений над собою, а в то же время в записных книжках всегда отмечал подобные факты в их настоящем свете. Таков, например, случай, происшедший в Обществе любителей российской словесности, наук и художеств при избрании графа в почетные члены (14 марта 1812 г.), по предложению председателя его — А. Е. Измайлова.
Д. В. Дашков, один из молодых членов Общества, приветствовал Хвостова торжественно-комическою речью, в которой, между прочим, говорилось, что граф «вознесся превыше Пиндара, унизил Горация, посрамил Лафонтена, победил Мольера, уничтожил Расина» и т. под. Гр. Х. выслушал все это и сделал вид, что не понял насмешки; однако, на другой же день пригласил Дашкова к обеду и, один на один, доказал ему всю непристойность его поступка, но добрых отношений в нему не изменил.
Так же он поступал и с другими своими насмешниками, извиняя их тем, что они «не ведят, что творят». Гораздо прискорбнее было для Хвостова, когда его проходили обидным молчанием.
С целью приобрести известность он рассылал свои стихотворения по всем редакциям столичных и провинциальных журналов, но многие из них, под различными предлогами, старались отделаться от помещения стихов его. Этим гр. Х. особенно не стеснялся и издавал их на свой счет (тщательно, впрочем, скрывая последнее) под всевозможными видами: на отдельных листках, иногда даже с параллельными переводами на иностранные языки в виде сборников, полного собрания сочинений и т. под. Он часто жертвовал доход от их продажи на какую-либо благотворительную цель, желая хоть таким способом привлечь покупателей.
С необыкновенною щедростью рассылал он свои бесчисленные творения по всей России и даже за границу в академии, общества, университеты, гимназии, училища, воспитательные дома, богадельни, частным лицам, знакомым и незнакомым.
По словам М. А. Дмитриева «он так любил распространять свою славу, что по дороге в свою деревню дарил свои сочинения станционным смотрителям, и у них можно было видеть приклеенные к стенке его портреты». Укажем теперь главнейшие его труды. В числе «классических» произведений стоит перевод «Андромахи» Расина, изданный в 1794 г. и перепечатанный на средства Хвостова еще три раза (1811, 1815 и 1821); сделан он тяжелыми и чрезвычайно неуклюжими стихами.
Затем Х. перевел сочинение Буало, служившее предметом его глубочайшего поклонения — «Науку о стихотворстве»; оно издано в 1808, 1813, 1818, 1824 и 1830 гг.; издание 1818 года снабжено примечаниями проф. Г. Н. Городчанинова, искреннего почитателя таланта Хвостова.
Об этом труде своем гр. Х. был особенно высокого мнения, говоря, что «многие места перевода… выражены на русском языке столь удачно, что имеют всю живость и красоту, свойственную оригиналу». Издав по нескольку раз сборники своих лирических произведений (1810, 1828), притч («служивших настольною и потешною книгою в Арзамасе»), посланий, од, духовных стихотворений и т. под., Х. в 1817-1818 гг. издал первое «Полное собрание» сочинений своего пера в 4 томах и повторил его в 1821-1822 гг., а в 1827 г. прибавил к ним и 5-й том «с разными стихотворениями», снабдив его собственным портретом.
В 1828-1830 гг. эти 5 томов были вновь переизданы, но с прибавлением уже 6-го тома. В литературной деятельности гр. Хвостова есть одна черта, заслуживающая благодарности потомства.
Вращаясь постоянно, в течение своего полувекового служения отечественной словесности, в кругу писателей известных и малоизвестных, различных положений и направлений, и заботясь притом и о своем бессмертии, гр. Х. пришел к мысли издать словарь, который бы служил продолжением известного «Опыта» Новикова.
Преследуя эту цель, он, начиная уже с 1801 г., стал ревностно собирать сведения о русских писателях, иногда в виде их автобиографий, иногда путем собственных разысканий.
Но узнав, что этим же вопросом занят митрополит Евгений Болховитинов, Х. предложил последнему помещать собранные им материалы в виде словаря в журнале «Друг Просвещения», который граф издавал в это время, живя в Москве (1804-1806), с гр. Гр. Серг. Салтыковым, Пав. Ив. Голенищевым-Кутузовым и Н. Н. Сандуновым.
На страницах этого-то журнала и появились впервые отрывки из «Словаря» Евгения, от буквы А до половины буквы К., с дополнениями из материалов самого Хвостова.
В 1826 г. Х. задумал снова приняться за свою прежнюю работу по словарю, желая придать ему более широкий объем «архива, т. е. записок биографических древней и новой словесности». С этою целью он стал опять обращаться ко многим писателям с просьбою о сообщении ему своих автобиографий.
Для более успешного достижения намеченной цели составлено было даже особое «приватное общество о словаре», в котором граф, как это видно из его писем за этот период к разным лицам, принимал живейшее участие до самых последних дней своей жизни. Ревностным сотрудником его в этом деле был С. В. Руссов, составитель «Словаря русских писательниц». Результаты работ были довольно существенны, но, к сожалению, смерть прекратила дальнейшую деятельность гр. Хвостова; собранные им рукописные материалы хранятся до сих пор в архиве редакции «Русской Старины». Гр. Хвостову также принадлежит труд составления биографий первых духовных членов Российской Академии и его же заботами собраны были для Академии портреты некоторых старейших ее членов.
Формулярный список в сенатском архиве. — «Улей», 1811 г., т. I, стр. 32-35, 111-115 и 271-285. — «Труды Общ. Любит. Росс. Словесности», ч. IV, стр. 197 и ч. XII, стр. 23. — «Невский Зритель», 1820 г., ч. III: «Моя беседа с друзьями или взгляд на стихотворения певца Кубры», ст. И. Георгиевского, и отд. изд., СПб., 1820. — Н. Ф. Остолопов: «Словарь поэзии», СПб., 1820, ч. III, стр. 197. — Н. И. Греч: «Опыт истории русской литературы», СПб., 1822, стр. 212. — П. Н. Арапов: «Летопись русск. театра», СПб., 1861, стр. 206 и 300. — Е. Колбасин: «Певец Кубры гр. Д. И. Хвостов.
Психологический очерк» («Время», 1862 г., № 6). — «Письма Карамзина к Дмитриеву», СПб., 1866 (по указателю). — В. Ф. Кеневич: «Примечания к басням Крылова», СПб., 1868 (по указат.). — П. М.: «Из прошлого» (в «Русск. Вестн.», 1868 г., т. LXXIV, № 4, стр. 438, 455, 465-466 и 470). — «Сборник Отд. Рус. яз. и слов. Акад. наук», т. V, вып. I, в память митр. Евгения, СПб., 1868. — М. А. Дмитриев: «Мелочи из запаса моей памяти», СПб., 1869. — В. П. Бурнашев: «Мое знакомство с Воейковым» («Русск. Вестн.», 1871 г., № 9, 10 и 11). — Касьян Касьянов (Бурнашев): «Наши чудодеи», СПб., 1814. — Эртаулов: «Воспоминания об А. Е. Измайлове» («Дело», 1874 г., № 4). — Неустроев: «Историческое разыскание…», СПб., 1874. — М. И. Сухомлинов: «История Росс. Академии», вып. I, IV, VI, VII и VIII. — Де Пуле: «Второв и сын» («Русск. Вестн.», 1875, № 8). — В. И. Саитов: «Дополнения к Сопикову» («Ж. Мин. Нар. Просв.», 1878 г.). — «Записки П. А. Каратыгина», СПб., 1880, стр. 110, 111 и 206. — Н. С. Тихонравов: «Д. В. Дашков и гр. Хвостов» («Русс. Стар.», 1884 г, т. XLIII). — Сочинения Пушкина, изд. Литерат.
Фонда, СПб., 1887, т. VII (по указат.); — Сочинения Батюшкова, изд. Л. Н. Майкова и В. И. Саитова, СПб., 1887. — И. И. Панаев: «Воспоминания», СПб, 1888, стр. 14-15.- А. Кочубинский: «Начальные годы русс. славяноведения», Одесса, 1888. — Е. Ф. Шмурло: «Митр. Евгений, как ученый», СПб., 1888. — Барсуков: «Жизнь и труды Погодина», СПб., 1888-1892, т. I, II, III, IV и VI. — А. И. Незеленов: «Литерат. направл. в Екатерининск. эпоху», СПб., 1889, стр. 238. — Майков: «Очерки из истории литературы», СПб., 1889. — Жихарев: «Записки современника», М., 1890. — Морозов: «Гр. Д. И. Хвостов» («Русская Старина», 1892 г., т. LXXIV и LXXV). — Чистович: «Руководящие деятели духовного просвещения в России», СПб., 1894. — Письма Шишкова к гр. Хвостову («Русск. Стар.», 1896 г., № 4). — «Русский Архив», 1863, 1866, 1867, 1870 и след. годов. — «Библиографич.
Записки», 1858 и 1861 гг. — «Русская Старина», 1872, 1874, 1881, 1883 и след. годов. — «Историч.
Вестник», 1881, 1882, 1887, 1889 и 1893 гг. Б. Модзалевский. {Половцов} Хвостов, граф Дмитрий Иванович (1757-1835) — писатель.
Учился в Московском университете.
В 1772 г. записан был в Преображенский полк, откуда вышел в 1779 г. подпоручиком.
После нескольких лет жизни в своей деревне, на реке Кубре, X. вернулся в Петербург и поступил на службу обер-провиантмейстером, в 1783 г. перешел на службу в государственную экспедицию и был экзекутором во 2-м департаменте сената.
В это время перевел для кн. Вяземского трактат о финансах Неккера (перевод остался в рукописи).
В 1785 г. был выбран в члены Российской акад. Женатый на племяннице Суворова, X. произведен был в подполковники и назначен состоять при Суворове.
В 1797-1803 гг. состоял обер-прокурором синода.
Опала Суворова при Павле I несколько отразилась и на X., но он возвратил себе милость одой на принятие императором звания великого магистра мальтийского ордена.
В 1802 г. X. разрешено было принять пожалованный ему еще в 1799 г. королем сардинским графский титул. В литературе граф X. стяжал себе печальную славу бездарнейшего пиита. Его несчастная страсть к стихам была настоящей графоманией.
Хвостов воображал себя истинным поэтом, которого может оценить только потомство.
Пушкина он снисходительно считал своим преемником.
Он любил называть себя «певцом Кубры» по имени той реки, на которой находилось его имение.
Сочинения его составили семь томов и выдержали три издания, но в продаже почти не расходились.
Автор, обыкновенно, сам скупал их и либо рассылал всем, кому мог, либо даже уничтожал.
Свои сочинения он преподносил не только литераторам, но также посылал в разные учреждения, подносил митрополитам, архиереям, Аракчееву, Паскевичу и даже королю прусскому, от которого получил награду.
Иногда гр. X. посылал свои произведения в одно учреждение в огромном количестве экземпляров; так, Академии наук он принес в дар 900 экземпляров своей трагедии «Андромаха». Гр. X. не ограничивался даровой рассылкой своих сочинений, но посылал иногда и свои бюсты. X. пробовал свои силы во всех родах поэзии: писал драмы, оды, эпиграммы, послания и т. д. Печатанием своих произведений он в значительной степени расстроил свое состояние, тем более, что много тратил на поддержание разных журналов, в которых надеялся помещать свои стихи. Шаликов, Воейков, Борис Федоров эксплуатировали эту слабость X. Не было недостатков и в хвалителях его таланта, преследовавших другую цель, — таким образом приобрети протекцию в лице чиновного поэта. Похвалы этих льстецов, переходившие всякие границы, до известной степени и объясняли ослепление X. насчет своего таланта.
Не было недостатка и в похвалах иного рода, иронических. X. осыпали эпиграммами, а Дашков при вступлении X. в общество любителей словесности произнес ироническую похвальную речь X., превознес его выше Пиндара, Горация, Лафонтена, Буало, Расина и т. д. Ирония была слишком очевидна, и Дашков был даже исключен из общества.
Как член Академии, гр. X. пытался работать для словаря, сочиняя объяснения разных слов. Филология его столь же мало удачна, как и его поэтические произведения. X. представлял в Академию и другие свои труды, между прочим, возражение на Шиллеровское «Ueber das Pathetische». Вообще, X. был одним из энергичных членов Академии.
Положительной стороной деятельности гр. X. было внимательное собирание им сведений о русских писателях.
Им было сообщено много материалов для словаря митрополита Евгения.
Немалую услугу обществу в этом отношении оказал и издававшийся гр. X. журнал «Друг Просвещения». Как личность, гр. X. оставил по себе самую лучшую память.
Это был скромный, честный, отзывчивый человек.
Его доброта доходила до забвения обид, нанесенных его огромному авторскому самолюбию.
Всегдашней его чертой было уважение к науке. Как чиновник, он отличался честностью, внимательным отношением к своим обязанностям и довольно широким горизонтом.
Ему, между прочим, принадлежит проект о распространении элементарных юридических познаний.
О нем см. Сухомлинов, «История Российской Акад.» (т. 7) и ст. Е. Колбасина, «Певец Кубры» («Время», 1862, № 2); П. О. Морозов, в «Русск. Стар.», 1892 г. Н. Коробка. {Брокгауз} Хвостов, граф Дмитрий Иванович д. т. сов., сенатор, член Рос. ак., писатель по медицине; обер-прокур.
Св. Син.; р. 1757 г. 19 июня, † 1835 22 окт. {Половцов}