Биография Витгенштейн князь Петр Христианович

42-й генерал-фельдмаршал.
Граф, потом князь, Петр Христианович Сайн-Витгенштейн-Берлебург, сын генерал-лейтенанта нашей службы, родился 25 декабря 1768 года в городе Нежине, произошел от знатной немецкой фамилии, но принадлежит России, которая была его колыбелью, доставила ему все способы к отличному образованию, служила поприщем для знаменитых подвигов, поставивших его наряду со славными полководцами нашего века. В юных летах, обучаясь в доме родственника мачехи своей, Николая Ивановича Салтыкова [Родительница князя Петра Христиановича была дочь графа Финкенштейна; мачеха, урожденная княжна Долгорукова, вдова графа Андрея Алексеевича Бестужева-Рюмина (см. о нем в биографии генерал-фельдмаршала графа Бестужева-Рюмина).
Николай Иванович Салтыков (впоследствии князь и генерал-фельдмаршал) был также женат на княжне Долгоруковой (см. о нем соотв. статью)], граф Витгенштейн записан сержантом лейб-гвардии в Семеновский полк (1781 г.); потом переведен (1789 г.) вахмистром гвардии в Конный полк. Здесь ревностная и усердная служба его содействовала быстрому возвышению: в 1790 году получил он первый офицерский чин (корнета) — в 1793 был уже премьер-майором, на 25 году от рождения, и поступил в Легкоконный полк украинский.
Первым наставником графа Витгенштейна на поприще славы был генерал Дерфельден [Вильгельм Христофорович Дерфельден, вступивший в службу в 1754 г., тридцать пять лет пожинал лавры с Суворовым.
Он одержал (1789 г.) при Галаце славную победу над двадцатитысячной турецкой армией: положил на месте более 3000 человек; взял в плен 1492, в том числе сераскира Ибрагима-пашу; отбил 13 пушек, 37 знамен; овладел лагерем; получил за свои ратные подвиги (4 мая) военный орден Св. Георгия второй степени; начальствовал во время Пражского штурма (1794 г.) атакой правого крыла; произведен в генерал-аншефы.
Суворов называл его Героем Праги и Галаца.
Дерфельден впоследствии покрыл себя славой в Италии и на Альпийских горах. Император Павел I переименовал его в генерала от кавалерии, пожаловал кавалером ордена Св. Апостола Андрея Первозванного (1797 г.) и большого креста Св. Иоанна Иерусалимского (1799 г.) и уволил (29 окт.) в отставку, с позволением носить военный мундир.
См. об нем в биографии генералиссимуса князя Суворова-Италийского]; под его предводительством явил он опыты своей храбрости (1794 г.) в сражениях с поляками при м. Дубенке (20 мая) и Хелме (28 числа); находился во всех авангардных делах волонтером при генерал-майоре графе Зубове [Граф Валериан Александрович.
См. его биографию во второй части моего Словаря достопамятных людей Русской земли, стр. 406-410]; произведен за отличие в подполковники (13 окт.) и вслед за тем, в сражении у Остроленки (18 числа), командуя эскадроном, с примерной неустрашимостью атаковал неприятельскую батарею, овладел одной пушкой, награжден военным орденом Св. Георгия 4-й степени; участвовал (24 окт.) во взятии штурмом Праги; поступил снова под начальство графа Зубова (1796 г.) и находился в Персии до окончания войны. Продолжая службу в легкой кавалерии, граф Витгенштейн был переведен (1797 г.) в Ростовский драгунский полк; из оного (в том же году) в гусарский Линденера; пожалован (1798 г.) полковником, генерал-майором (1799 г.), шефом Мариупольского гусарского полка и 1-го января 1801 года отставлен, но, по вступлении на престол Императора Александра I-го, назначен (2 ноября) полковым командиром Елисаветградского гусарского полка. Война с Францией (1805 г.) открыла графу Витгенштейну новый путь к славе: он содействовал (24 окт.) князю Багратиону и Милорадовичу в разбитии Мюрата при м. Штремберге и Амштетене; награжден за оказанную храбрость орденом Св. Георгия третьей степени; участвовал в битвах при Ст.-Пельтене (27 числа); Кремсе (30 числа); Раузнице (11 ноября);
Вишау (16 ч.); Аустерлице (20 ч.); командовал в последнем сражении аванпостами; получил за отличные подвиги орден Св. Анны 1-й степени.
От Кутузова граф Витгенштейн поступил под начальство храброго Михельсона: содействовал ему (1806 г.) в завоевании Молдавии, во взятии Хотина, но когда возобновилась брань с Наполеоном, он перешел (1807 г.) в армию Бенигсена: начальствовал авангардом генерал-лейтенанта Эссена 1-го, прикрывавшего российские границы от Буга до Гродно; был в делах: февраля 3 — при вытеснении неприятельского авангарда из села Сусена и Лавы; 4-го — под Остроленкою; 26-го — в Оленбурге при разбитии французской кавалерии; награжден орденом Св. Владимира 3-й степени; быстро атаковал французов (20 апр.) в укрепленной позиции при Дрензеве, овладел оною, отбил у неприятеля одну пушку и гаубицу с полными зарядными ящиками; получил золотую саблю за храбрость, украшенную алмазами; участвовал (30 мая) в изгнании французов из лагеря при с. Барках; взял до ста человек в плен, в том числе двух офицеров; удерживал (с 9 по 16 июня), с вверенным ему отрядом, неприятеля во время отступления наших войск за Тикочин; нанес ему чувствительный урон, взял в плен нескольких офицеров.
Тильзитский мир прекратил кровопролитную брань. Граф Витгенштейн был переведен шефом в лейб-гвардии Гусарский полк и за отличие пожалован (12 дек.) в генерал-лейтенанты; охранял (1808 г.) с девятитысячным корпусом легких войск посты на берегах Финского залива по случаю новой войны со Швецией.
Блистательнейшей эпохой в жизни графа Витгенштейна был достопамятный 1812 год. Он предводительствовал в армии, вверенной генералу от инфантерии Барклаю-де-Толли, первым двадцатитрехтысячным корпусом или отдельным правым крылом, составленным из 5-й и 14-й пехотных дивизий, двух драгунских и одного гусарского полков; трех артиллерийских бригад и трех казачьих полков; авангардом его начальствовал храбрый генерал-майор Кульнев.
Наполеон переправился через Неман; главнокомандующий отступил к Свенцианам [См. биографию генерал-фельдмаршала князя Барклая-де-Толли]; арьергард графа Витгенштейна сразился (15 июня) в Вилькомире с авангардом маршала Удино; потом первый корпус перешел Двину в Друе и стал (29 числа) на первом фланге укрепленного лагеря при городе Дриссе, у селения Балина, против местечка Леонполя.
К нему присоединился еще четырехтысячный отряд князя Репнина.
Приметив, что неприятель имел в Друе только одни кавалерийские пикеты, граф Витгенштейн приказал Кульневу навести ночью с 2 на 3 июля мост на Двине, против этого местечка, и, перейдя реку, атаковать французские передовые посты. Кульнев отрядил подполковника Ридигера с Гродненским гусарским полком: он напал врасплох на бригаду французской конницы, опрокинул ее и взял в плен генерала Сен-Жени с 200 человек. «Если я заслуживаю какое воздаяние, — доносил Кульнев, — то прошу за собой милость наградить Ридигера вместо меня». [Описание Отечественной войны в 1812 году Михайловского-Данилевского, ч. 1, стр. 247. Ридигер ныне генерал от кавалерии.] Главнокомандующий, следуя направлению Наполеона, двинулся через Полоцк к Витебску, оставив в окрестностях Дриссы графа Витгенштейна.
Ему поручено было прикрывать С.-Петербургскую дорогу, действовать оборонительно, не переходя за реку Двину, но, в случае нападения неприятеля в превосходных силах, предоставлено отступить, через Себеж и Псков, на Новгород.
Отряд из 3700 человек пехоты и кавалерии, находившийся в Динабурге, также отдан был в его распоряжение.
Между тем как маршал Макдональд с вверенным ему корпусом прикрывал левую сторону пути действий французской главной армии, маршал Удино получил приказание от Наполеона не только удерживать с другим корпусом графа Витгенштейна, но стараться разбить его и потом идти к С.-Петербургу, в то время когда главные силы французские будут следовать к Москве.
Он вступил (14 июля) в Полоцк; оттуда двинулся вперед, в направлении на Себеж. Макдональд шел к Динабургу.
Оба французские корпуса намеревались соединиться в тылу россиян.
Надлежало отвратить их замыслы атакой порознь: граф Витгенштейн решился прежде напасть на маршала Удино, выступил к Клястицам.
Генерал-майор Гамен получил приказание всеми мерами стараться удерживать Макдональда в Динабурге.
Удино, находившийся ближе графа Витгенштейна от селения Клястиц, занял этот важный пункт, между тем как русский генерал вступил (17 июля) в Коханово.
Здесь граф Витгенштейн собрал военный совет, на котором единодушно положено: атаковать неприятеля, не теряя ни минуты.
На другой день (18 числа), около пяти часов пополудни, авангард наш, состоявший из 3731 чел. с 12 орудиями конной артиллерии, явился перед мызой Якубовой.
Генерал Легран, делавший обозрение с своей дивизией, приметив, что русские были в малом числе, вознамерился оттеснить их, и тотчас атаковал правое крыло наше 56-м линейным полком, поддержанным всей бригадой генерала Мезона, но 25-й егерский полк, вспомоществуемый огнем русской артиллерии, успел удержаться в позиции, занимаемой им впереди леса, до прибытия графа Витгенштейна, который сам поспешил на помощь к своему авангарду с 23-м и 24-м егерскими полками и 12 орудиями.
Оба егерские полка, с частью гродненских гусар, немедленно посланы были на правый фланг для подкрепления 25-го егерского: неприятель прогнан к Якубову.
Маршал Удино, со своей стороны, подкрепил Леграна пехотной дивизией Вердье.
Он двинулся вперед, но не мог одержать никакого успеха, кроме что оттеснил цепь русских стрелков.
Наша артиллерия удачным действием своим привела французские колонны в такой беспорядок, что вскоре принудила их отступить за селение Якубово, где неприятель оставил сильный отряд легкой пехоты.
Бой продолжался до одиннадцати часов вечера.
Ночью граф Витгенштейн сблизил свои резервы и построил первую линию боевого корпуса на бывшем месте сражения в батальонных колоннах, поставив впереди на батареях 26 орудий. 19 июля, в три часа утра, русские возобновили нападение: 23-й егерский полк ворвался в Якубово, но был вытеснен оттуда с уроном 26-м французским легким полком.
Маршал Удино, пользуясь первой поверхностью, решился сам атаковать нашу линию, послал сильные колонны против центра.
Русские батареи успели удержать стремление неприятеля.
Подкрепившись свежими войсками, он возобновил нападение, но также без успеха.
Французские колонны, остановленные перекрестным огнем наших батарей, смешались и начали колебаться.
Граф Витгенштейн, в свою очередь, воспользовался беспорядком в рядах неприятельских, двинул вперед всю свою линию: центр французов не мог устоять против стремительного нападения русских, поддержанного огнем артиллерии, отступил к селению Клястицам.
Здесь неприятель построился на песчаных высотах правого берега Нищи, но вскоре принужден был оставить и эту вторую позицию.
Тогда граф Витгенштейн начал обходить правое крыло французов.
Удино, зажегши мост на речке Нище, отступил по дороге к Полоцку.
Русские бросились вперед и по горевшим бревнам перешли речку, утвердились на противном берегу.
Генералу Кульневу поручено было преследование неприятеля.
Таким образом граф Витгенштейн твердой решимостью спас С.-Петербург от угрожавшей ему опасности и остановил покушения Макдональда против Риги. В сражении при Клястицах маршал Удино имел более 23000 пехоты, между тем как 36 батальонов, бывшие у нашего генерала и из которых 10 находились в резерве, составляли только 18 тысяч человек [См. Историю нашествия императора Наполеона на Россию, соч. Бутурлина, ч. 1]. Французы потеряли весь обоз, пороховые ящики и до 900 чел. пленных, кроме 12 офицеров и великого числа убитых.
Граф Витгенштейн был награжден военным орденом Св. Георгия второй степени, не имев еще Александровской ленты, и ежегодною пенсией по 12000 рублей, которую, в случае его кончины, Государь Император велел распространить и на его супругу. [Эта пенсия была заменена в 1817 году арендой в Курляндии на тридцать лет.] Последняя пожалована кавалерственной дамой ордена Св. Екатерины меньшего креста. «Удостоясь, — писал Государю граф Витгенштейн, — высочайших щедрот Вашего Императорского Величества, нахожу себя свыше заслуг своих награжденным.
Истинная благодарность моя с достодолжным благоговением есть та, чтобы служа Тебе, Государь, ревностно до последнего моего издыхания учинить себя достойным всех милостей, на меня и семейство мое излиянных.
Руководствуясь сим чувством, располагаю по оному и действиями корпуса, Высочайше мне вверенного, для достижения цели своей: быть хотя малым участником в доставлении Тебе совершенного спокойствия». [Описание Отечественной войны в 1812 году, ч. 1, стр. 399.] Тогда знаменитый полководец наш, Голенищев-Кутузов, находился еще вдали от театра войны, обучал в Петербурге ополчение.
Он был чужд всякого пристрастия и, обрадованный вестью о поражении Удино, назвал битву Клястицкую полной победой. «Хорошо, — сказал он своим приближенным, — хорошо! Едва ли бы кто сделал лучше!» [См. Жизнь, военные и политические деяния князя Голенищева-Кутузова-Смоленского, изд. в С.-Петербурге, 1813 г., ч. 3, стр. 13.] Храбрый Кульнев имел приказание не переходить за речку Дриссу, прежде нежели поддержан будет главными силами корпуса, но побуждаемый предприимчивым духом своим, он перешел ее 20 июля, в три часа пополуночи, в дождливое, туманное утро; опрокинул при деревне Москалинке неприятельский арьергард; двинулся далее к деревне Боярщине.
Здесь маршал Удино позволил русскому авангарду войти в теснину, находившуюся перед его фронтом, и потом, открыв действие своих батарей, привел в беспорядок кавалерию Кульнева, двинул вперед свои колонны, опрокинул наш авангард, обратил его в бегство, отнял 9 пушек, взял до 800 человек в плен, преследовал за Дриссу.
Кульнев хотел прикрыть отступление Гродненским гусарским полком и был смертельно ранен пушечным ядром, которое оторвало ему обе ноги выше колен. Возгордясь одержанной победой, маршал Удино приказал генералу Вердье перейти с пятитысячным отрядом речку Дриссу и сильно преследовать остатки разбитого русского авангарда.
Французский генерал встретил при деревне Головчице весь корпус графа Витгенштейна и, дерзостно продолжая движение, менее нежели в час опрокинут был на всех пунктах, обращен в бегство, лишился пленными 2000 человек, убитыми и ранеными 1200, перешел обратно за речку Дриссу, у деревни Сивошиной, которую обратил в пепел вместе с мостом.
В этом деле граф Витгенштейн, сам управлявший атакой, был ранен пулей вскользь в правый висок. Он велел перевязать рану свою на поле сражения и тотчас поехал вперед, распоряжаясь преследованием неприятеля.
В битвах 18, 19 и 20 июля французы потеряли до 10000 человек, выбывших из строя, в том числе около 3000 пленных.
С нашей стороны урон простирался до 4300 человек.
Удино возвратился к Полоцку.
Граф Витгенштейн послал к генерал-майору Гамену приказание присоединиться к корпусу с пехотой, оставя перед Динабургом майора Бедрягу с четырьмя гусарскими эскадронами.
Он намеревался перейти Двину, разбить правое крыло корпуса маршала Макдональда и отрезать бригаду генерала Рикара, находившуюся в Динабурге, но известие, полученное им (28 июля) о новом наступательном движении маршала Удино из Полоцка к речке Дриссе, принудило его переменить намерение. 29 числа граф Витгенштейн двинулся из Расиц к Коханову, куда и неприятель брал свое направление; в тот день сдал он команду начальнику своего штаба, генерал-майору Довре [Ныне генерал от инфантерии], сильно обеспокоиваемый раной, полученной в сражении под Головчицей. 30 числа передовые отряды вступили в бой, продолжавшийся шесть часов с одинаковым ожесточением.
Узнав о возгоревшемся деле, граф Витгенштейн прибыл к войскам, пренебрегая своей раной. Французы, опрокинутые за речку Свольну, лишились 1500 человек, выбывших из строя, в том числе 300 пленных.
Наша потеря простиралась до 700 человек.
Маршал Удино, ожидавший присоединения генерала Сен-Сира с 6-м корпусом из баварских войск, уклонился от генерального сражения и отступил под самый Полоцк.
Граф Витгенштейн, в донесении Государю, приписал успех генералу Довре. Между тем он снова принял (2 авг.) начальство и немедленно распорядился к продолжению наступательных действий. 3-го числа генерал-майор Гельфрейх после маловажного авангардного дела подошел к деревне Смолякам.
Корпус остановился у корчмы Лазовки.
Генерал-майор князь Репнин занял город Дисну. 4-го числа французский арьергард сделал покушение удержаться в теснинах между деревнями Смоляками и Ропною, но был выгнан из оных в лес. По соединении с генералом Сен-Сиром корпус Удино увеличился до 45000 человек.
Граф Витгенштейн имел под ружьем только 17000. Французский маршал вознамерился заманить русских на равнину, перед Полоцком лежащую, и, пользуясь великим превосходством своим в числе, надеялся отомстить им за поражение под Клястицами.
Ночью с 4 на 5 августа граф Витгенштейн, несмотря на малолюдность своего корпуса, атаковал Сен-Сира, вытеснил французов из лесов и на рассвете овладел высотой, двором Присменицей и лесом перед корчмой Воровкой.
Под прикрытием двух авангардов, Гельфрейха и Властова, наш корпус выступил на равнину и построился полукружием между речкой Полотою и Двиною.
Обозрев позицию, занимаемую неприятелем, граф Витгенштейн решился произвести главные усилия свои левым крылом, направляя оное вдоль правого берега речки Полоты.
Действуя таким образом, надеялся он отрезать 2-й корпус от корпуса генерала Сен-Сира, который, будучи отделен от первого речкой Полотою, казалось не был в состоянии вовремя подкрепить оный. Генерал-майор князь Яшвиль, получивший начальство над левым крылом, должен был атаковать Спасский монастырь.
Неприятель подкрепил этот пост и, направив огонь своих батарей против атакующих войск, воспрепятствовал им пройти за ручей. Между тем центр наш был атакован пехотной дивизией Леграна и, подкрепленный графом Витгенштейном, не только устоял, но даже потеснил назад неприятельскую линию; французские стрелки, под покровительством своих колонн, подступили к самым батареям русским, были приняты в штыки нашими стрелками и прогнаны в предместье Полоцка.
Новое нападение французов не имело лучшего успеха.
Во время этих атак маршал Удино был опасно ранен в плечо, генерал Сен-Сир принял начальство над обоими неприятельскими корпусами.
На правом крыле не произошло ничего важного: неприятель сделал было покушение атаковать оное, но остановлен огнем наших батарей.
Наступившая ночь прекратила сражение, которое продолжалось четырнадцать часов. Потеря наша простиралась до 2500 человек, выбывших из строя. Неприятель потерпел большой урон. Положение графа Витгенштейна было чрезвычайно затруднительно.
Находясь в виду неприятеля, более чем вдвое его сильнейшего, он не мог надеяться прогнать его за Двину, не желал отступить к речке Дриссе, чтобы не обнаружить своей слабости и не ободрить французов к новым против него покушениям, и решился остаться в позиции перед Полоцком и на обоих флангах своих сделал вид к нападению, дабы грозным положением привести неприятеля в недоумение.
В это время и генерал Сен-Сир, искусный в военном ремесле, прибегнул также к хитрости: приготовясь к наступательным действиям, приказал (6 авг.) отправиться в местечко Улу обозам, находившимся за малым Полоцком, на левом берегу Двины. Кирасиры и легкая кавалерийская бригада генерала Кастекса показывали вид, будто прикрывают их, и пошли в Полоцк с большей частью французской артиллерии.
Тогда вместо мнимого отступления последняя, в пять часов пополудни, открыла сильный огонь из 60 орудий, под покровительством которого многочисленные колонны двинулись вперед для атакования нашего левого крыла и центра.
Граф Витгенштейн сидел за обедом в Присменице, как вдруг ядро пробило столовую его комнату.
Мгновенно корпус наш кинулся к ружью. Русские встретили нападение с неимоверной твердостью и хладнокровием.
Полки построились в том самом порядке, в котором стояли лагерем.
Сначала на левом крыле баварцы были отражены и прогнаны за Спасский овраг, но, подкрепленные французами и выстрелами неприятельских батарей, действовавшими во фланге, они принудили русских податься назад. В центре французы одержали еще решительнейшую поверхность: овладели, после троекратного отбитого приступа, Присменицею, семью пушками и принудили отвезти назад батареи.
Генерал-майор Гамен, с батальоном Навагинского пехотного полка, батальоном 11-го егерского, с Тульским и Эстляндским пехотными полками и с батальоном Тенгинского полка, ударил в штыки на атакующие колонны и опрокинул их. Три другие французские колонны, располагавшиеся обойти центр наш с левого фланга, были атакованы и опрокинуты кавалергардским и конногвардейским эскадроном, под начальством полковника Протасова.
Неприятель еще несколько раз покушался возвратить прежнюю свою поверхность, но был постоянно отражаем.
Сен-Сир, желая выбить центр наш из его позиции, прибегнул к последним усилиям: поставив против оного батарею о 15 пушках, двинул вперед, под покровительством этой артиллерии, значительную часть своей кавалерии, поддерживаемую несколькими пехотными колоннами.
Сводный кирасирский полк ударил на нее с величайшим успехом.
Кавалергардский эскадрон опрокинул конных егерей и, с помощью конногвардейского эскадрона, смял пехоту, между тем как эскадроны Его Величества и Ее Величества кирасирских полков и эскадрон гродненских гусар, под начальством майора Семеки, опрокинули остаток неприятельской кавалерии, гнали ее до самых предместий Полоцка, отбили 15 пушек, из которых, однако ж, по недостатку упряжи и находившимся на поле рвам, увезли только две, заклепав остальные.
Левое крыло наше было прикрыто речкой Полотой, на коей русские имели два извещательных поста, подкрепленных резервным батальоном Павловского гренадерского полка. Занимая второй пост кавалерийской перестрелкой, Сен-Сир послал против первого четыре батальона и колонну кирасир: они опрокинули гренадерскую роту и, перешед речку Пологу, расположились в тылу второго поста. Тогда Павловские гренадеры, совершенно отрезанные, пробились на штыках сквозь многочисленного неприятеля и присоединились к полковнику Властову, приведя сто человек пленных.
Их примеру последовал и эскадрон гусар Гродненских, занимавший второй пост. На оконечности правого фланга нашего 23-й егерский полк с тремя эскадронами Гродненских гусар прикрывал дорогу из города Дисны. Генерал Вердье атаковал их и принудил податься назад, но на короткое время: конно-артиллерийская рота № 1, приспевшая на помощь, остановила успехи неприятеля, а удачная атака Гродненских гусар совершенно расстроила усилия кавалерии генерала Кастекса, подкреплявшей пехоту Вердье.
Вечером главнокомандующий французский приказал прекратить нападения.
Русские войска с честью удержались на всех пунктах; со всем тем граф Витгенштейн счел нужным отступить, чтобы сблизиться с подкреплениями, которых ожидал, и занять позицию, коей местная твердость могла бы хотя несколько заменить невыгодность великого недостатка в числе войск. В сражении 6 августа французы потеряли две пушки, более 500 человек пленных и 2000 выбывших из строя. Урон наш также простирался свыше 2000 человек; семь орудий взяты неприятелем.
Наполеон произвел Сен-Сира в маршалы Империи.
Князь Витгенштейн получил орден Св. Александра Невского. 10 августа корпус наш перешел на правый берег речки Дриссы и занял позицию при деревнях Сивошиной и Соколищах.
Полковник Властов остался при селении Белом с арьергардом, состоявшим из 24-го и 26-го егерских полков, 8 эскадронов Гродненских гусар, одного казачьего полка и 6 орудий.
В тот день генерал Вреде, обозревавший со своей дивизией нашу позицию, сразился с Властовым, овладел двором Белым и угрожал обойти правое крыло; но был атакован и опрокинут полковниками Силиным и Рогом [Ныне генерал от инфантерии]. Тогда Властов, в свою очередь, начал действовать наступательно и потеснил назад левое крыло и центр баварцев, в то время как полковник Ридигер прогнал в лес их правое крыло, намеревавшееся обойти наш левый фланг. Наступившая темнота споспешествовала отступлению генерала Вреде к деревне Гамзелевой.
Он потерял в этом деле 153 человека пленных и более 500 убитых и раненых.
Урон наш состоял только в 94 человеках, выбывших из строя. Маршал Сен-Сир держался между Полоцком и деревней Гамзелевой, имея отряд в селе Юревичах.
Граф Витгенштейн занимал главную квартиру в деревне Соколищах; в его лагере, как в Тарутине [См. биографию князя Голенищева-Кутузова-Смоленского], не знали нужды, жили в изобилии.
Оба противных корпуса остались в бездействии до первых чисел октября, но малая война продолжалась с довольной деятельностью для русских, которые партиями своими препятствовали неприятелю фуражировать на правой стороне Двины и даже простирали набеги на противоположном берегу.
Из находившихся при корпусе графа Витгенштейна партизан сделались известными: полковник Непейцын, майор Бедряга и войска Донского полковник Родионов.
Маршал Сен-Сир приказал укрепить Полоцк.
Граф Витгенштейн, смелостью и решительностью своей не допустивший превосходного числом неприятеля подвинулся далее этого города, занялся укреплением Себежа, в котором располагался поместить депо, тяжелый обоз и магазины.
В исходе сентября русский генерал, получив подкрепление, возобновил наступательные действия.
Передовое неприятельское войско из 4000 человек, занимавшее селение Юровичи, принуждено было (5 окт.) генерал-майором Балком и полковником Дибичем отступить в беспорядке за речку Пологу.
Маршал Сен-Сир имел не более 32000 под ружьем, между тем как у графа Витгенштейна на правой стороне Двины было около 36000 [Бутурлин.
Михайловский-Данилевский простирает число войск графа Витгенштейна до 39816 человек.
Описание Отечественнй войны, ч. 4, стр. 81.] и, сверх того, по левую сторону реки приближался к Полоцку граф Штейнгель с корпусом от 12000 до 13000 человек. 6 октября, в день Тарутинского сражения, граф Витгенштейн вознамерился сделать ложное нападение на Полоцк, чтобы с большей удобностью произвести переправу через Двину при селе Горянах и обеспечить движение корпуса графа Штейнгеля.
Генерал-майор Балк выгнал французов из деревни Громы, двинулся вперед для занятия леса и, при выходе из оного, был атакован неприятелем.
В то время Гродненские гусары врубились в французскую кавалерию, встреченную ими на площадке впереди окопов, прогнали ее к окопам.
Огонь неприятельской артиллерии, поставленной в укреплениях, принудил гусар к отступлению; кавалерия преследовала их, но вторично была атакована и опрокинута сводным гвардейским кавалерийским полком, отряженным из боевого корпуса.
Между тем как гвардейские схватки происходили на левом фланге генерал-майора Балка, неприятельские колонны показались против его центра и правого крыла. Граф Витгенштейн, приметив, что дело начинало становиться важным, принужден был ввести в оное войска своего боевого корпуса.
С помощью пехотных полков Севского, Могилевского и Пермского неприятельские колонны были отбиты, и русская пехота расположилась впереди кустарников, коими оканчивался лес. В этой позиции русские прикрылись тремя батареями, каждая о 12 орудиях, и сражение продолжалось с обеих сторон сильной пальбой.
Желая обозреть правое крыло французов, граф Витгенштейн взял с собой Калужский пехотный полк и Сводный гвардейский кавалерийский, с которыми и пошел к большой Витебской дороге, вдоль реки Двины. Неприятель, приметив это движение, поспешно выслал вперед часть своей кавалерии, которая, бросившись стремительно в промежуток нашего левого крыла и центра, успела даже овладеть одной батареей.
Граф Витгенштейн понесся лично к угрожаемому месту, по самой цепи, осыпаемый пулями.
Несколько французских эскадронов напали на его конвой и едва не взяли в плен победоносного предводителя [Описание Отечественной войны, ч. 4, стр. 85], но подоспела наша конница, неприятель был опрокинут и принужден оставить только что перед тем схваченную батарею.
Жестокий бой продолжался по всей линии. Русские стрелки центра, большею частью ополченные воины, приметив, что неприятель начинает подаваться назад, по собственному побуждению бросились вперед и овладели самыми передовыми укреплениями французской позиции.
Граф Витгенштейн приказал барону Дибичу подкрепить стрелков частью войск центра, а сам атаковал правым крылом левое неприятельское, вогнав его в лагерь.
Французы обошли с тылу потерянные ими укрепления и очистили их от наших стрелков; но Пермский пехотный полк и 1-й резервный гренадерский батальон вторично овладели этими двумя редутами, называемыми черепичными.
Тогда полковник Ридигер с 25-м егерским полком и двумя резервными гвардейскими батальонами, с подкреплением Гродненских гусар, ударил в штыки, опрокинул центр неприятельский и стал впереди озера Волового.
Французы сделали еще несколько покушений в намерении оттеснить правое крыло наше, однако ж без успеха.
Кавалерия их бросилась во фланг стрелков, находившихся впереди центра, но была встречена драгунским полком и потом совсем опрокинута Сводными кирасирским и гвардейским полками Собравшись и построившись под прикрытием огня своей артиллерии, она учинила новое нападение; тогда русская кавалерия обошла ее с правого фланга и прогнала к самому городу.
Огонь неприятельских батарей, поставленных в городе и в окопах укрепленного лагеря, принудил нашу кавалерию возвратиться на прежнее свое место. Все французские войска отступили в свои окопы. Русские, со своей стороны, оставили черепичные редуты, в которых не могли держаться по причине убийственного огня, производимого по ним неприятельской артиллерией укрепленного лагеря.
Граф Витгенштейн, не имевший намерения завязать важного дела, прекратил сражение.
Боевой корпус и резерв отступили к деревне Громы. На правом берегу речки Полоты также происходила жестокая сеча. Авангард генерал-лейтенанта князя Яшвиля, пробившийся сквозь теснины при селении Ропне, построился на площади, которая находится перед предместьями Полоцка.
Боевой корпус его стал позади авангарда.
В четыре часа пополудни князь Яшвиль, получив приказание атаковать, тотчас двинулся против передовых редутов, только что начатых; овладел ими; истребил швейцарский полк, устремившийся против наших колонн; принудил кроатский батальон положить оружие; оттеснил левое крыло французов под самый город; занял развалины селения Присманицы; провел ночь на площади.
Между тем генерал-лейтенант граф Штейнгель приближался к Полоцку и уведомил графа Витгенштейна, что на другой день может атаковать город с левого берега Двины. 7 октября граф Штейнгель, сбив по утру войска генерала Корбино с берегов речки Ушачи, оттеснил их к местечку Екимании.
Маршал Сен-Сир делал распоряжения свои к ночному отступлению.
Граф Витгенштейн готовился напасть на город. В продолжение дня обе стороны наблюдали только одна за другой, но с наступлением темноты князь Яшвиль, приметив движение неприятельских войск на левом берегу Двины, тотчас подал сигнал пушечной пальбой.
Тогда все русские батареи, поставленные на обеих сторонах речки Полоты, открыли сосредоточенный огонь по укрепленному лагерю.
Неприятель отступил из него в город; наша артиллерия приближалась, начала бросать брандскугели, которые зажгли городские строения.
Пальба с обеих сторон не умолкала во весь вечер. Русские авангарды получили в полночь приказание идти на приступ.
Завязался яростный бой. Пожар, распространившийся в городе, осветил окрестные места. Неприятельская пехота, и особенно швейцарские полки, противопоставленные корпусу князя Яшвиля, храбро оборонялись и несколько раз отбивали нападающих.
Наконец в два часа пополудни (8 окт.) полковники Ридигер и Албрехт, с авангардом главного корпуса, разделенным на два отряда, ворвались в город, в то же время генерал-майор Властов и полковник барон Дибич с авангардом князя Яшвиля пробились сквозь заставы правого берега Полоты, а за ними непосредственно следовала часть резерва корпуса.
Маршал Сен-Сир переправился уже за Двину со своей кавалерией, почти всей артиллерией и большей частью пехоты.
Остальная продолжала отступать через город, защищая улицы шаг за шагом, и перешед по мостам, разломала их, оставя на правом берегу одну пушку и более тысячи человек, которые нашлись принужденными положить оружие.
Французы оставили в Полоцке большие магазины.
Наш урон в сражениях 6 и 7 октября простирался до 8000 человек, выбывших из строя. Неприятель потерял близ 6000 человек, в том числе 2000 пленных.
Маршал Сен-Сир был тяжело ранен в ногу, но не покинул поле сражения.
Восстановление мостов, по причине быстрого течения реки и недостатка потребных материалов, на несколько дней замедлило переправу русских.
Граф Витгенштейн приказал между тем (9 окт.) полковнику Ридигеру переплыть Двину с четырьмя эскадронами Гродненских гусар и двумя казачьими полками, чтобы тревожить отступавшего неприятеля; послал на помощь к графу Штейнгелю десятитысячный отряд под начальством генерал-лейтенанта Сазонова.
Последний соединился (11 окт.) с Финляндским корпусом у города Дисны и вместе переправился на левый берег Двины. Маршал Сен-Сир принужден был оставить предводительство за раною своей, 2-й французский корпус поступил под начальство генерала Леграна, а 6-й остался под командой генерала Вреде. 11 октября мост в Полоцке был окончен, и корпус графа Витгенштейна также перешел на левый берег Двины. Генерал Легран повел войска (12 окт.) на город Лепель;
Вреде повернул вправо, следуя, через Кубличи, к местечку Глубокому для прикрытия города Вильно.
Авангард графа Штейнгеля настиг при местечке Селище баварский обоз: полковник Албрехт, с тремя эскадронами Сводного гвардейского полка, атаковал прикрытие оного, отбил казну 6-го корпуса и один фургон, в котором найдены 22 баварских знамени [Из донесения Государю графа Витгенштейна от 30 августа 1812 года № 33 видно, что во время сражений не было знамен при неприятельских войсках.
Описание Отечественной войны, ч. 1, стр. 419]. 13 числа граф Штейнгель вытеснил арьергард генерала Вреде из Кубличей и, преследуя его к местечку Глубокому, отбил восемь орудий. 17 октября оба русских корпуса соединились при Лепеле.
Авангард наш продолжал преследовать неприятеля к местечку Чашникам, отбив, кроме 8 орудий и обозов, 90 зарядных ящиков и взяв в плен (с 11 по 19 октября) 4000 человек, в том числе 80 офицеров. [Бутурлин, часть, 2.] За взятие Полоцка граф Витгенштейн произведен в генералы от кавалерии.
Высочайший рескрипт (от 6 окт.) препровожден был Государем заблаговременно, с повелением распечатать оный не прежде как по занятии города.
Псковское Градское Общество приговорило поднесть ему икону Святого Благоверного князя Гавриила, Псковского Чудотворца, с изображением меча его с девизом: «Honorem meum nemini dabo» [Чести моей никому не отдам. Государь Император в ознаменование военных подвигов, оказанных графом Витгенштейном, повелел потом (30 ноября 1813 года) внести в герб его эту надпись] и с надписью: Защитнику Пскова, графу Петру Христиановичу Витгенштейну, от купцов сего города». С иконой были отправлены депутаты, которые в заключение приветствия победителю сказали: «Все граждане от мала до велика с чувствительностию взывают: граф Витгенштейн благодетель, защитник наш! Помоги ему Господи, и продли его жизнь в здравии и благополучии для охранения нас!» Граф отвечал: «Невидимо Божия сила помогает нам; уверьте ваших сограждан, что Бог поможет, что они будут сохранены, будут благополучны и спокойны». Извещая свой корпус приказом о приношении псковитян, граф Витгенштейн относил к своим сослуживцам одержанные им победы. «Я остаюсь в совершенной уверенности, — говорил он, — что каждый из воинов 1-го корпуса, защищая милую родину свою, подобно Св. Князю Гавриилу Псковскому, надписавшему на мече своем: «Чести моей никому не отдам», докажет и впредь, что честь, Отечество и слава Августейшего Монарха нашего дороже жизни и всего нашего достояния». На принятие иконы удостоился граф Витгенштейн получить соизволение Государя, при следующем рескрипте: «Поднесенный вам от Общества Псковского Купечества образ Гавриила Чудотворца, с надписью: «Защитнику Пскова», Я не только принять вам позволяю, но и купцов, изъявивших вам свою благодарность, за сей поступок их похваляю.
Святой и Благоверный Князь Гавриил имеет на мече своем надпись: «Чести моей никому не отдам». Вы, с вверенным вам воинством, защищая Псков и Отечество, оказали себя ревностным сему правилу его последователем, а потому не сомневаюсь, чтобы сей Угодник Божий, видя Образ свой в руках ваших, не веселился духом и не осенял вас свыше». Новоржевское дворянство просило Высочайшего соизволения на поднесение графу Витгенштейну золотой медали с его портретом и приличной надписью;
Порховское дворянство на поднесение портрета, Великолуцкие дворяне на сооружение спасителю своему памятника в Великих Луках; Печерский архимандрит на построение в Печерской обители храма Пресвятой Божией Матери и постановление в нем бюста графа Витгенштейна.
Наконец, по общему согласию уездных предводителей, положено: воздвигнуть памятник графу Витгенштейну в Пскове, на площади против Троицкого собора.
Граф Витгенштейн отказался от этой почести и писал дворянству: «Долгом почитаю просить, чтобы предполагаемый памятник, который сие благородное и достойное сословие желает соорудить в знак признательности к моим заслугам, отменить.
Одно усердие их и готовность, изъясненные в отношении вашем, с препровождением плана пирамиды и с описанием ее, довольно будут служить мне всегдашним памятником: принимаю их в той же цене, как и самое сооружение оного. Беспредельная же благодарность зато останется впечатленною в сердце моем на всю жизнь. Благодарность таковую покорнейше вас прошу от меня изъявить всему почтенному Псковскому дворянству с уверением, что я уже почитаю себя необъяснимо счастливым и тем, что имел случай доставить ему спокойствие защитой пределов ваших от злобного всеобщего врага нашего, и прошу Бога о продолжении Его милости ко всем вам и на будущие времена». [Описание Отечественной войны, ч. 1, стр. 427-429.] Не менее и жители столицы исполнены были признательности к графу Витгенштейну за его знаменитые подвиги: дворянство С.-Петербургское поручило губернскому предводителю засвидетельствовать от лица всего сословия искреннюю благодарность защитнику пределов губернии; купечество поднесло ему, с Высочайшего соизволения, полтораста тысяч рублей.
Усилив (17 окт.) свои войска корпусом Штейнгеля, граф Витгенштейн разделил их на четыре части: авангардом командовал генерал-лейтенант князь Яшвиль; правым крылом генерал-лейтенант граф Штейнгель; левым — генерал-майор Берг; резервом — генерал-майор Фок. Вся соединенная армия, при 121 орудии, простиралась до 31000 человек, кроме пятитысячного отряда генерал-майора Властова, которому поручено наблюдать, при местечке Друе, корпус маршала Макдональда, и 3500 гарнизона, оставленного в Полоцке.
Маршал Виктор выступил из Смоленска с сорокатысячным войском по первому известию, что французские корпусы не были в состоянии держаться на реке Двине против графа Витгенштейна, и со всей поспешностью шел навстречу отступавшего генерала Леграна.
Одна дивизия присоединилась к нему в Чашниках, где Легран, видя себя подкрепленным, остановился.
Другие две приближались к тому местечку. 18 октября наша армия двинулась к Чашникам.
Здесь авангард русский нашел корпус генерала Леграна уже в боевом порядке. 19 числа князь Яшвиль, сбив передовые посты неприятельские, атаковал местечко пятью батальонами 2-го, 3-го и 25-го егерских полков: французы сильно сопротивлялись; завязалось жаркое дело. Граф Витгенштейн вскоре подошел с главными силами своей армии и построил корпус графа Штейнгеля на правом фланге авангарда, а корпус генерал-майора Берга за ним в резерве.
Тогда князь Яшвиль, возобновив нападение, ворвался на штыках в Чашники; генерал Легран принужден был отступить во вторую, параллельную первой, позицию, находившуюся между Чашниками и речкой Лукомлею.
Бросившись вперед, Гродненский гусарский полк опрокинул часть кавалерии, находившейся в центре.
Между тем как князь Яшвиль теснил правое крыло неприятеля, примыкавшее к речке Уле, граф Штейнгель атаковал лес, занимаемый левым французским крылом, обошел оный, обратил неприятеля в бегство, гнал его до Лукомли.
Генерал Легран перешел за эту речку и снова построился на левом фланге войск маршала Виктора, которые, заняв высоты при деревни Смолянцах, покровительствовали его отступлению.
Русские подвинулись к берегу Лукомли, поставили сильные батареи; пушечная пальба не умолкала с обеих сторон; наконец после сражения, продолжавшегося десять часов, наша артиллерия превосходством своим принудила к молчанию неприятельскую.
Маршал Виктор, к которому во время дела присоединилась еще другая его дивизия, оставил свою позицию, с потерею 800 человек, взятых русскими в плен, и потянулся со всеми войсками к местечку Лукомлю.
Наша армия провела ночь на месте битвы. Урон, ею понесенный, состоял только в 400 человеках, выбывших из строя. Граф Витгенштейн награжден орденом Св. Владимира первой степени.
С занятой русским полководцем позиции на речке Уле отправлен отряд, под командою генерал-майора Гарпе, для взятия Витебска: этот город был очищен от французов 26 октября; гарнизон, после упорного сопротивления, обращен в бегство и преследован; отбиты два орудия; в числе 320 человек, взятых в плен, находился генерал Пуже, который исправлял должность губернатора.
Маршал Удино, излечившийся от своей раны, принял по-прежнему начальство над 2-м корпусом и получил приказание от Наполеона следовать к местечку Бобру, потом вышел на большую дорогу, расположиться уступом между рекой Березиной и главной французской армией, чтобы служить ей авангардом.
Маршалу Виктору велено двинуться против графа Витгенштейна.
Тогда последний, вознамерившись защищать твердую позицию при Смолянцах, перевел свою армию на правый берег речки Улы. 1 ноября неприятель опрокинул у деревни Аксионцы наш авангард, предводимый генерал-майором Алексеевым.
Граф Витгенштейн приготовился к нападению.
На другой день (2 ноября) Виктор атаковал князя Яшвиля, принявшего начальство над авангардом: он отступил в шахматном порядке, не позволив себя расстроить, французский маршал отрядил передовые свои войска против нашего правого крыла, но первые колонны его были опрокинуты перекрестным огнем батарей, перед центром русской линии расположенных.
Он сменил их свежими войсками, встреченными тем же огнем, и, не успев расстроить правого крыла, покусился атаковать левое громадой кавалерии.
Здесь русские эскадроны, стоявшие на конце, потянувшись флангом влево, открыли находившуюся за ними батарею генерал-лейтенанта Берга, которая сильным огнем своим удержала стремление неприятельской кавалерии.
Тогда маршал Виктор решился действовать центром своим. Сильные пехотные колонны двинулись на деревню Смольну и, вытеснив оттуда русских стрелков, подошли к самой подошве высот, занимаемых батареей центра.
Генерал-майор Гельфрейх, командовавший первой линией, ударил в штыки на неприятеля и вытеснил его из деревни.
Новые французские колонны подоспели на помощь к первым: завязался жестокий рукопашный бой. Пехотные полки Тенгинский, Невский, Тульский, Эстляндский и Воронежский сразились с неприятелем при деревне Смольне: она пять раз переходила из рук в руки. Наконец французы, сильно поражаемые огнем нашей артиллерии, против которой тщетно покушались действовать своей, отступили на пушечный выстрел.
Вечером Виктор сделал последнее усилие и снова занял было Смольну, но в шестой раз выгнан оттуда Севским пехотным полком, пришедшим на подкрепление первой линии. Французский маршал, которому Наполеон приказал оттеснить графа Витгенштейна за Двину и овладеть Полоцком, почитая сохранение своего корпуса необходимым для прикрытия главной армии, потянулся боковым движением вправо, к местечку Бешенковичи; оттуда (3 ноября) отступил к городу Сенно, преследуемый арьергардом легких войск. Граф Витгенштейн, получивший от князя Кутузова извещение, что, может быть, Наполеон обратится на него из Орши, занял прежнюю позицию свою при местечке Чашники, на речке Уле. В этом сражении неприятель потерял более 3000 человек, выбывших из строя, в том числе 900 пленных.
Урон с нашей стороны был маловажен, но с понесенным (1 ноября) генералом Алексеевым у деревни Аксионцы также простирался до 3000 человек. [Бутурлин, часть 2.] Объявляя о победах, одержанных Главной армией нашей, граф Витгенштейн говорил в приказе: «Воины! Мы уже близки к цели желаний наших. Геройские подвиги наши, единодушное рвение всех состояний Государства к пользе его и славе, усердие и преданность к Августейшему Государю нашему и, наконец, вера и любовь к Богу, соединенные с несомненной надеждой на всемогущий промысл Его, уже торжествуют.
Враги кичливые, изнуренные гладом, усталостью и холодом среди самой Москвы, изумленные чрезвычайной храбростью войск и неимоверными пожертвованиями соотчичей наших, истребивших сверх всего даже самую собственность свою, могшую послужить к пользе врагов, уже бегут из пределов наших. Печати варварства их, оставленные на градах наших, и даже на самой древней столице, да послужат залогом непримиримого мщения к пагубе врагов.
Друзья! Довершим, с помощью Всевышнего, великий подвиг наш, оправдаем доверенность к нам Государя и Отечества, преодолеем все труды, еще предстоящие, и, наказав тем хищника многих престолов за дерзость его нарушить покой любезного Отечества нашего, заставим удивленную Европу воскликнуть вместе с нами: Велик Бог русский! Кто против Бога и России!» [Описание Отечественной войны, ч. 4, стр. 110.] Наполеон отступал к Орше; маршал Виктор, отделясь (9 ноября) от Удино, который пошел на Бобр, двинулся к Холопеничам.
Авангард наш, под начальством генерал-майора Гарпе, преследовал арьергард Виктора, сильно теснил его. 11 ноября полковник Гернгрос, подкрепленный генерал-майором Властовым, принудил к отступлению бригаду генерала Бельяра, взял в плен 1500 человек.
Казаки гнались за неприятелем до деревни Узнацка.
Граф Витгенштейн, получив от адмирала Чичагова приглашение соединиться с ним в окрестностях Борисова, вознамерился идти прямо к этому городу.
Генерал-майор Гарпе атаковал при Батурах арьергард маршала Виктора (12 ноября), принудил его податься назад, занял эту деревню. 15 числа Наполеон находился за рекою Березиною.
Корпус Виктора, назначенный прикрывать переправу французской армии, с левого берега, от нападения приближавшегося графа Витгенштейна, двинулся к деревне Студянке.
Узнав 14 числа вечером, что неприятель переправлялся чрез Березину при Студянке, граф Витгенштейн предпринял ударить в тыл Наполеона и отделить от него Виктора.
К несчастью, дорога оказалась для артиллерии непроходимою, а потому он поспешил к Старому Борисову, где надеялся еще найти французского маршала, но последний миновал уже это место с двумя дивизиями; третья, под начальством генерала Партуно, отрезанная от корпуса, мужественно овладела (15 ноября) Старым Борисовым, несмотря на огонь наших батарей и, принятая в штыки, опрокинута, окружена со всех сторон, сдалась на другой день. Более 8000 человек, с пятью генералами, положили оружие; отбито три пушки. Дивизионный генерал Партуно, намеревавшийся ускользнуть от бдительности наших воинов, был взят в плен. От Старого Борисова граф Витгенштейн выступил (16 числа) к Студянке, где и сошелся с главными силами маршала Виктора.
Завязался жестокий бой: левый фланг неприятельский, атакованный полковником Гернгросом, дал мужественный отпор, но кавалерия генерала Фурье, прикрывавшая оный, была опрокинута Сводным гусарским полком.
Между тем генерал-квартирмейстер барон Дибич поставил против правого крыла батарею о 12 орудиях, которая удачным действием своим привела в величайший беспорядок обоз французский, тянувшийся к переправе.
Маршал Виктор двинул сначала против нашего центра пехотные колонны: они были опрокинуты огнем русской артиллерии, рассыпались в кустарниках; потом вступило в дело правое крыло французов, покровительствуемое гвардейской батареей, бившей с правого берега Березины вкось по левому нашему крылу. Генерал-лейтенант Берг отразил это нападение.
Низовский и Воронежский пехотные полки, прогнав неприятельских стрелков за ручей, перешли его вслед за ними, овладели батареей, но были опрокинуты французским резервом, который успел даже разорвать центр нашей линии. Батарейная рота № 11 тотчас остановила неприятеля; под предводительством огня оной два эскадрона кирасир и батальон Павловского гренадерского полка ударили на французов; за ними полки Низовский и Воронежский: резерв маршала Виктора не устоял против мужественного натиска ожесточенных воинов, прогнан был за ручей. Тогда правое крыло, под начальством генерал-майора Фока, подкрепленное Могилевским пехотным полком, перешло ручей и устремилось в левый фланг неприятеля.
Это движение и огонь нашей артиллерии побудили маршала Виктора к решительному отступлению.
Наступившая темнота прекратила бой. Русские расположились биваками на месте сражения. [Бутурлин, ч. 2.] Урон, претерпенный армиею графа Витгенштейна в делах 15 и 16 ноября, состоял в 4000 человек, выбывших из строя. Маршал Виктор потерял два знамя, четыре пушки и около 13000 человек пленных, считая семитысячную дивизию генерала Партуно.
Сверх того, неприятель лишился убитыми 5000 человек. «Если бы, — говорит Михайловский-Данилевский в Описании Отечественной войны [Часть 4, стр. 196], — в то время все войска графа Витгенштейна действовали в совокупности, то погибель Виктора была неизбежна, но граф Штейнгель весь день простоял в Старом Борисове, занимаясь обезоружением дивизии Партуно, и пришел на поле сражения ночью, а из двух колонн Берга только одна участвовала в бою; другая пришла к Студянке при окончании дела». Ночью (с 16 на 17 ноября) корпус Виктора переправился чрез реку и пошел вслед за французской армией к местечку Зембину, оставя на левом берегу Березины 12 орудий, 2000 человек, усталых, попавшихся в плен, и значительный обоз, в котором войска приобрели себе богатую добычу.
При отступлении своем французский маршал истребил все мосты на реке Березине, почему авангард наш действовал с берега из орудий по неприятельским колоннам.
Шедший лед замедлил переправу войск. Граф Витгенштейн получил приказание от главнокомандующего следовать по правой стороне дороги, занятой французами, и стараться пресечь сообщение главной их армии с отступившим от Риги корпусом маршала Макдональда.
Видя невозможность поспеть вовремя для воспрепятствования последнему достигнуть реки Неман, граф Витгенштейн решился потянуться влево, чтобы пресечь ему Инстербургскую и Кенигсбергскую дороги и запереть его в угол, образуемый плесом Куриш-Гафом и нижним Неманом.
Тогда генерал-майор барон Дибич заключил (18 ноября) с прусским генерал-лейтенантом Йорком договор, лишивший Макдональда 18000 вспомогательных войск. [См. биографию генерал-фельдмаршала графа Дибича-Забалканского.] Еще 1 ноября граф Витгенштейн, уведомляя Йорка об успехах русского оружия, писал: «Предлагаю вам содействие моей армии для изгнания вместе с вами жестоких угнетателей, заставивших Пруссию участвовать в безумных намерениях Наполеона; предлагаю с вами вместе возвратить вашему королю власть его и потом избавить Германию от ужасов варвара.
У меня 50000 храбрых войск, некогда сражавшихся за независимость Пруссии; в числе их те самые дивизии, которые кровью своей омочили поля Пултуска, Эйлау, Гейльсберга и Фридланда». [Описание Отечественной войны, ч. 4, стр. 330.] Макдональд оставался в Тильзите 17 и 18 числа, ожидая пруссаков и, потеряв надежду на их содействие, выступил (19 числа) с 7000 пехоты и 20 орудиями к Кенигсбергу, преследуемый Дибичем. [Бутурлин, ч. 2. Михайловский-Данилевский пишет, «что у Макдональда было под ружьем с небольшим 5000 человек», ч. 4, стр. 336.] Худое состояние дорог замедлило шествие армии графа Витгенштейна, утомленной от беспрерывного похода.
Между тем легкие наши войска отбили у неприятеля три пушки, взяли 1000 человек в плен. Овладев Кенигсбергом (1813 г.), Мариенбургом, Мариенвердером, Пиллау (сдавшегося графу Сиверсу), оставив блокадный корпус под Данцигом, граф Витгенштейн вступил (27 февр.) в Берлин, о чем донес князю Смоленскому в следующих словах: «Дружеский прием жителей был неописанный.
Принц Генрих, окруженный генералами, выехал ко мне навстречу за четыре версты от заставы, и все это пространство было покрыто несчетным множеством всякого звания людей. В самом городе кровли, заборы и окна домов были наполнены зрителями, и в продолжение нашего шествия изо ста тысяч уст раздавались восклицания: Да здравствует Александр, наш избавитель! На всех лицах видны были чувствования живейшей радости.
Никакая кисть не в состоянии выразить этого восхитительного зрелища: недоставало только присутствия Августейшего Монарха». [Записки о походе 1813 года, соч. Михайловского-Данилевского, втор. изд. 1836 г., стр. 57.] По занятии Берлина граф Витгенштейн расположил свою армию на кантонир-квартирах в окрестностях столицы, издал к жителям Северной Германии несколько воззваний, которыми приглашал их к всеобщему восстанию и войне народной, и ожидал приближения прусского корпуса генерала Бюлова, чтобы действовать к Эльбе и далее. Между тем часть войск его наблюдала за крепостью Шпандау; полковник Тетенборн занял Гамбург (6 марта); генерал Чернышев, перешедший Эльбу, разбил наголову французского генерала Морана, взял приступом Люнебург, отбил 3 знамя и 12 орудий.
Фельдмаршал предписал графу Витгенштейну строить мосты через Эльбу между Дрезденом и Мейсеном, но он, вопреки данного повеления, приказал навести их у Росслау, опасаясь идти на Даме и Гросенгейм, ибо неприятельский корпус, занимавший Магдебург и простиравшийся от тридцати до пятидесяти тысяч, пользуясь удалением его, мог двинуться к Берлину, вступить в эту столицу, снять блокаду крепости Шпандау и, обратясь к Одеру, прогнать наблюдательные наши отряды, стоявшие у Кюстрина и Штетина.
Последствия отчасти оправдали его ожидание: вице-король Италийский, находившийся в Магдебурге, атаковал прусский корпус, стоявший против этой крепости, и оттеснил его за пять миль. Граф Витгенштейн поспешил 24 марта из Бельцига на помощь пруссакам и, по прибытии к Лейцкау, тотчас напал на французов, разбил их, взял одну пушку и до тысячи пленных, принудил возвратиться в крепость, переправился, в исходе марта, чрез Эльбу в Росслау.
Маневр этот был также полезен истреблением французами всех мостов на Клуздале и Эльбе, отчего всякое дальнейшее покушение их против Берлина сделалось невозможным.
Граф Витгенштейн награжден алмазными знаками ордена Св. Александра Невского, получил от короля Прусского ленты Черного и Красного Орлов. Тогда Главная армия наша выступила из Калиша в Дрезден.
Граф Витгенштейн хотел направиться на Гарц и овладеть теснинами гор, в том предположении, чтобы в случае движения вице-короля Италийского из Магдебурга на присоединение к Наполеону (каковое движение впоследствии Евгением и было сделано) разбить его и вогнать опять в Магдебург.
Он уверен был в победе, потому, что войска его — как изъяснялся — одушевлены были таким духом, что не знали ничего невозможного [Записки о походе 1813 года, стр. 99]; однако ж надлежало ему повиноваться воле фельдмаршала, идти к Альтенбургу, где князь Смоленский желал сосредоточить все свои силы. Граф Витгенштейн получил приказание соединиться с пруссаками и с Главной нашей армией.
Сближаясь с корпусом Блюхера, он писал (13 апр.) к фельдмаршалу: «Покорнейше прошу утвердительного вашего разрешения: кому из нас у кого состоять под командою? Необходимо, чтобы все было под одним начальством: иначе нельзя будет ожидать успеха.
Впрочем, хотя генерал Блюхер и в одном со мной чине, но старее меня, и если Вашей Светлости угодно подчинить меня ему, то, для выполнения воли вашей и для общей пользы, я охотно поступлю под его команду». Донесение это получено в то время, когда усилилась болезнь князя Кутузова.
Надлежало назначить ему преемника; четыре генерала, по старшинству своему, могли надеяться получить главное начальство над войсками: граф Тормасов, Милорадович, Блюхер и граф Витгенштейн.
Выбор пал на младшего из них, гремевшего тогда непрерывным рядом побед от Клястиц до Эльбы. [Записки о походе 1813 года, стр. 109.] Французы приближались к Лейпцигу.
Главные их силы находились у Люцена, прикрываемого со стороны Пегау корпусом маршала Нея. Оставалось или сразиться с неприятелем, чтобы удержать дальнейшее следование его, или отступить, дабы не лишиться сообщения с Эльбой.
Многие были последнего мнения; граф Витгенштейн не соглашался с ними и настоял, чтобы ударить на Наполеона и перерезать его армию. Он решился атаковать неприятеля 20 апреля, на рассвете, но смелые и основательные предначертания его не могли быть приведены в действие с полным успехом по той причине, что диспозиция к сражению была доставлена генералу Блюхеру, когда уже прошел час, назначенный главнокомандующим к выступлению. [Чиновник прусский, которому была вручена диспозиция, был погружен в столь крепкий сон, что, расписавшись в получении ее, не прочитав, положил ее под подушку.
Записки о походе 1813 года, стр. 117.] Государь и король Прусский прибыли в Пегау в четвертом часу пополуночи и, в ожидании корпуса Блюхера, сошли с лошадей на поле. Здесь Александр, в первый раз после Отечественной войны, увидел графа Витгенштейна, обнимал и благодарил в самых лестных выражениях победоносного полководца.
В одиннадцатом часу, а не в шестом, как следовало по диспозиции, союзная армия выстроилась в боевой порядок, примыкая правым крылом к селению Вербену, а левым к Домсену, на отлогой высоте, которая скрывала ее от неприятеля, и где дано ей было полчаса для отдохновения.
Государь прибыл на Люценские равнины.
Ровно в полдень Блюхер, убеленный сединами, но бодрый, пламенный, как юноша, подъехал к графу Витгенштейну и, опустив саблю, испросил позволение начать действие. «С Божией помощью», — отвечал граф по-немецки, и колонны, предшествуемые стрелками и орудиями, двинулись вперед.
Пруссаки шли в первой линии, русские во второй.
Чрез несколько минут раздались ружейные, а потом пушечные выстрелы: битва загорелась.
Пруссаки вытеснили французов, не ожидавших нападения, из деревни Большой Гершен и преследовали их до Малого Гершена и Раны, которые также были заняты нашими войсками.
Победа очевидно склонялась на сторону союзников.
В это время Наполеон, который находился у лежащего близ самого Лейпцига селения Линденау, услышав позади себя выстрелы и получив донесения о внезапном нападении графа Витгенштейна, дал приказание различным корпусам, бывшим у Наумбурга и Лейпцига, поспешать к Люцену, а вице-королю Италийскому, завязавшему дело у Линденау, обходить правое крыло союзников.
Вскоре император французов сам прибыл к Люцену, где начал устраивать войска, находившиеся в кровопролитном бою посреди деревень: Большого и Малого Гершена, Раны и Кайи. Между тем как эти селения переходили из рук в руки, показался свежий корпус неприятельский на левом крыле нашем, около Старзиделя, против которого стоял малочисленный корпус генерала Винценгероде.
Последний был подкреплен несколькими полками из резерва.
До прибытия еще сих войск покушения неприятеля на этом месте остановлены сорокапушечной батареей, по личному повелению Государя поставленной генералом Никитиным. «Я сам буду смотреть на действие твоих орудий,» — сказал ему Александр и, подъехав ближе к сражающимся войскам, остановился под ружейными выстрелами.
Один из приближенных заметил ему об опасности, в которую он вдавался.
Александр отвечал: «Для меня здесь нет пуль». [Записки о походе 1813 года, стр. 121.] Наполеон, справедливо рассчитывая, что участь сражения особенно зависела от удержания лежащего в близком расстоянии большой дороги селения Кайи, откуда союзники могли прямо двинуться к Люцену, ввел все свои корпуса в дело, чтобы устоять в этом селении, и устроил неподалеку от него шестидесятипушечную батарею, осыпавшую наши войска ядрами и гранатами.
Намерение союзников утвердиться в Кайи было безуспешно.
Граф Витгенштейн приказал принцу Евгению Виртембергскому завладеть лежавшею на правом нашем крыле деревней Эйсдорф и оттуда ударить на левое крыло французов.
Эйсдорф был взят приступом; генерал Коновницын вел на подкрепление правого крыла гренадерские полки, которые стояли в резерве: в это время поднялось в правой стороне густое облако пыли, а из него стали выходить колонны вице-короля, поспешавшего от Лейпцига.
Было около семи часов вечера; начинало немного смеркаться.
Вице-король немедленно поставил во фланге союзников батареи; неприятель, получив значительное подкрепление, вновь наступил: селения Кайя, Рана, Малый Гершен остались в его власти, но российско-прусские войска устояли в Большом Гершене и, следственно, удержали за собой поле сражения.
Темнота прекратила битву, долженствовавшую нанести решительный удар Наполеону, если б все предположения графа Витгенштейна были приведены в надлежащее исполнение и пруссаки не опоздали более пяти часов своим прибытием.
Не менее того союзники имели поверхность: провели ночь гораздо впереди тех мест, откуда они поутру выступили в дело, отбили у французов пять орудий.
Граф Витгенштейн награжден орденом Св. Апостола Андрея Первозванного.
Любопытно, что он, с самого младшего креста, получил все знаки отличия на поле чести. Желая на другой день возобновить сражение, главнокомандующий не употребил в дело корпуса Милорадовича, который простоял 20 числа в Цейце. Храбрый ученик Суворова плакал, как ребенок, слыша в первый раз в жизни пушечные выстрелы и не участвуя в битве [Собственные слова Милорадовича, сказанные им А. И. Михайловскому-Данилевскому.
См. Записки последнего, стр.128]. Советовали графу Витгенштейну послать за его корпусом, но он не согласился, произнеся: «Сражаясь с Наполеоном, должно иметь за собою сильный резерв». Он намеревался 21 числа поставить Милорадовича в первую линию и оставшись, по окончании битвы, на поле для распоряжений, приказал из парков Главной армии, только что в этот день поступившей под его предводительство, снабдить снарядами орудия.
На это повеление генерал, в ведении которого парки находились, донес, что они далеко отстали и зарядов не имеется.
Граф Витгенштейн принужден был отменить свое намерение, повел (21 апр.) армию обратно от Пегау на правый берег Эльбы, двумя колоннами: первую, состоявшую из пруссаков, на Мейсен; вторую, из русских, прямо к Дрездену.
Милорадовичу поручено было прикрывать отступление.
Наполеон приписал победу себе; с ним согласились иностранные историки, не знавшие настоящих причин перехода союзников за Эльбу, которые передал нам участник этих событий, беспристрастный наш военный писатель [Михайловский-Данилевский.
См. его Записки 1813 года]. Из Дрездена армия направилась, для прикрытия операционного пути своего, к Бауцену.
Милорадович продолжал начальствовать арьергардом: сразился с неприятелем у Вальдгейма, Носсена и Вильсдруфа; не упускал ни одного перелеска, из-за которого не встречал бы французов скрытными батареями; держался на каждой высоте до последней крайности; с горстью людей остановил (27 апр.) во весь день переправу Наполеоновой армии у Дрездена и потом, несмотря на постигшую его болезнь, отражал беспрерывно неприятеля; возведен в графское достоинство Российской Империи.
Наполеон обратился всеми силами на Бауцен.
Наша армия вступила (29 апр.) в избранную заблаговременно позицию за этим городом, которую обставили беспрерывным почти рядом полевых укреплений. 3-го мая французы заняли высоты впереди Бауцена, оставленные арьергардом Милорадовича, и развили многочисленные свои колонны. 6-го числа генерал Барклай-де-Толли присоединился к главнокомандующему с двенадцатитысячным корпусом и на другой день пошел к Кенигсварте, застал там врасплох неприятельскую дивизию, разбил ее [См. биографию генерал-фельдмаршала князя Барклая-де-Толли]. 8-го мая, в десять часов утра, Наполеон двинул армию свою вперед.
Она простиралась до 140000 человек, но имела только 8000 конницы и 400 орудий.
Корпус Удино был направлен к Синквицу и Добршау против левого фланга графа Милорадовича; корпус Макдональда должен был атаковать Бауцен; корпус Мармона перейти реку несколько ниже города; корпус Бертрана занимать прусского генерала Клейста на высотах селения Бурка. Начальство над этими четырьмя корпусами вверено маршалу Сульту.
Ней, с пятидесятитысячным войском, получил повеление овладеть переправой через Шпрее у Кликса и, обойдя союзников по направлению к Глейне и Прейтицу, наступать к Вуршену.
Гвардия и кавалерия Латур-Мабура расположились в виду Бауцена, по обеим сторонам дорог в Дрезден и Каменц.
В полдень сильная канонада французских батарей, поставленных на левом берегу Шпрее, открыла битву. Дивизия Лорансе, обошед левый фланг Милорадовича со стороны Сора и Менхсвальде, принудила летучие отряды Кайсарова, Орлова и Эмануеля отступить до Постевица; маршал Удино устроил несколько мостов между Синквицем и Добршау, атаковал генералов графа Сен-При и Пышницкого и оттеснил их, после упорнейшей защиты, к Беблицу и Обер-Кайне; маршал Макдональд овладел каменными мостами у Бауцена и Грубшица; дивизия же Компана, перешед реку у мельницы и взобравшись по скалам на высоту правого берега, устремилась, в пять часов вечера, в самый город, который недолго был защищаем Милорадовичем вследствие опасений его быть обойденным слева, но он медленно отступил к горам левого крыла позиции, где корпусу его надлежало остановиться, и, окруженный многочисленной свитой, с длинным султаном на шляпе, шагом разъезжал под градом картечи и пуль, крича солдатам: «Стойте крепко! Государь на вас смотрит». [Записки, о походе 1813 года, стр. 156.] Между тем Бертран и остальные две дивизии Мармона перестреливались с Клейстом, который в продолжении восьми часов защищал с примерной храбростью Буркские высоты, нанес значительный урон неприятелю; однако ж движением дивизии Компана из Бауцена принужден был отступить к Креквицу и Литтену.
Удино овладел Мелтейсром и стал проникать через Делен в тыл главной позиции.
Маршал Ней, соединяя силы свои, сделал только в восемь часов вечера слабое и неудачное покушение занять мост у Кликса.
Тогда союзники, не видя никакого решительного действия против правого своего крыла и опасаясь обхода со стороны Лузацких гор, подкрепили Милорадовича почти всем корпусом генерала князя Горчакова, бригадой гренадер и бригадой молодой гвардии (Павловским и Лейб-гренадерским полками): в исходе десятого часа французы были опрокинуты и обращены в бегство из Мелтейера.
Сим прекратился кровопролитный бой. Государь провел ночь в селении Малом Буршвице;
Наполеон — в Бауцене. 9-го мая Союзная армия, состоявшая из 96000 человек, в числе которых 68000 русских и 28000 пруссаков, расположена была следующим образом: левое крыло, под начальством Милорадовича, простиралось от гор, отделявших его от Богемии, позади деревень: Киница, Ришена и Енквица; в центре, от селения Башюца до Креквица, по направлению к Плисковицу, стоял Блюхер;
Барклай-де-Толли, начальствовавший правым крылом, занимал Мальшвиц.
Резервы находились между Башюцом и Буршвицем.
На основании сделанной к сражению диспозиции, армии надлежало действовать оборонительно, а потому цель сражения долженствовала ограничиться тем, чтобы удержать за нами поле битвы, во многих местах покрытое укреплениями.
В начале шестого часа Наполеон повел на всю нашу линию нападение, из которого нельзя было, однако ж, достоверно заключить, где именно намеревался он нанести решительный удар. Часу до десятого казалось, что натиск французов преимущественно был обращен на наше левое крыло. «Я ручаюсь головою, — сказал Государю граф Витгенштейн, — что это ложная атака: Наполеон намерен нас обойти справа и припереть к Богемии». [Записки о походе 1813 года, стр. 159.] Никто с ним не согласился, кроме начальника его штаба — генерала Довре; беспрестанно посылали войска на подкрепление Милорадовича, но последствия не замедлили оправдать замечания опытного полководца.
В непродолжительном времени горизонт с правой стороны нашей почти потемнел от неприятельских колонн, выходивших из селений: Кликса, Готамельды и Барута.
Здесь стоял Барклай-де-Толли, который, не теряя свойственного ему хладнокровия и присутствия духа, долго оспаривал у французов место сражения, обратил в совершенное бегство одну из их дивизий, проникнувшую до деревни Прейтица; начал мало-помалу отступать; остановился у деревни Ракеля, где держался до вечера.
Ней следовал за движением Барклая, опрокинул дивизию генерала Инзова с занятых ею Глейнских высот и, вместо того чтобы тотчас устремиться с превосходными силами на Вуршен и стать в тылу союзников, ограничил свои действия овладением Прейтица дивизией Сугама, ожидая прибытия седьмого корпуса Ренье. Тогда Наполеон повел с разных сторон атаку на Креквицкие высоты, составлявшие ключ нашей позиции.
После упорнейшего сопротивления Блюхер, который два раза опрокидывал шедшие на приступ французские войска, принужден был оставить высоты и отступил до Буршвица, но, обороняясь от многочисленного неприятеля, союзники не переставали поражать его в разных направлениях: генерал Клейст, подкрепленный дивизией Инзова и кавалерией Бердяева, бросился с трех сторон в Прейтиц, овладел им обратно и принудил дивизию Сугама отступить в совершенном расстройстве к Глейне; на левом крыле Милорадович, опрокинув Удино и Макдональда, успевших уже занять Куниц, Пилиц и Дараниц, и подкрепив первую свою линию второю, преследовал неприятеля к Денквицу и Грубницу, по направлению к Бауцену.
Наполеон, со своей стороны, пользуясь приобретенными выгодами, выстроил четвертый корпус на высотах против Клейн-Бауцена, Пуршвица и Креквица, откуда батареи его поражали Блюхера и Йорка; шестой корпус, резервная кавалерия Латур-Мобура и молодая гвардия подвигались к Башюцу; маршал Ней, узнав о прибытии Ренье к Клюксу, вторично занял Прейтиц — в эту решительную минуту союзные монархи, не надеясь уже одержать победу, приказали (в пять часов пополудни) войскам прервать сражение и двинуться тремя колоннами навстречу подкреплений, шедших из Силезии и Польши.
Наполеон слабо преследовал правую и среднюю колонны; намеревался отрезать левую, предводимую Милорадовичем.
Она должна была проходить у Кубшица открытую равнину, в виду неприятельской кавалерии, но вовремя подкрепленная несколькими батальонами 2-го корпуса, конною артиллерией храброго генерала Никитина и двумя гусарскими полками, приведенными туда самим графом Витгенштейном, остановила стремление Латур-Мобура.
Таким образом кончено Бауценское сражение, данное с намерением выиграть время для переговоров с Австрией, уже склонявшейся на нашу сторону.
Трофеев не было отбито ни одною из воевавших армий, и если российские и прусские войска не пожали лавров победы, то приобрели славу мужественного сопротивления.
Потеря союзников состояла убитыми: из 70 офицеров и 1300 нижних чинов; взятыми в плен: 5 офицеров и 900 солдат; ранеными: 4 генерала (в том числе граф Остерман-Толстой и Ермолов), 400 офицеров и 6500 нижних чинов. Неприятель, принужденный атаковать укрепленную позицию, защищаемую превосходной артиллерией, потерял более 15000 человек, выбывших из строя. На другой день (10 мая) Наполеон отправился к своему авангарду и повел его против союзников.
Под Рейхенбахом произошло жаркое дело, но Милорадович, мужественно отразив яростные атаки французов, взял в плен одного ротмистра и более двухсот рядовых; потом тихо и в порядке отступил по направлению к Швейдницу.
В этом деле пал любимец Наполеона, Дюрок, убитый ядром. Приняв главное начальство над соединенными армиями в самый день Люценского сражения, граф Витгенштейн не мог подробно знать ни состава, ни нужд, ни недостатка их. Отступление от Люцена и Бауцена произошло по причинам, от него не зависевшим и не лежащим на его ответственности, потому что над военачальником нельзя произнести приговора, ежели он не может распоряжаться войсками совершенно по своему усмотрению.
Присутствие двух монархов при армиях некоторым образом ограничивало власть его. Сверх сего, ему были подчинены три генерала, старее его в чине, из которых один только Барклай-де-Толли беспрекословно выполнял волю его, как бы не помня, что еще недавно сам был его начальником.
Милорадович иногда представлял донесения, мимо главнокомандующего, прямо в главную квартиру Государя и получал оттуда повеления, а Блюхер редко бывал единого мнения с графом Витгенштейном насчет военных действий и других распоряжений; никогда не спрашивал совета его и на возражения не обращал внимания. [Записки о походе 1813 года, стр. 171 и 172.] Столь затруднительное положение побудило графа Петра Христиановича вскоре после Бауценской битвы представить Государю следующее донесение: «Так как теперь прибыл к армии генерал Барклай-де-Толли, который меня гораздо старее и у которого я всегда находился в команде, то я и ныне почту за удовольствие быть под его начальством.
При соединении армии необходимо быть одному начальнику; я же до сих пор всем распоряжал именем Вашего Императорского Величества, находясь при Вашей квартире, а посему не мог никто и обижаться тем. Но как теперь, по случаю ретирады, я не могу быть всегда при Вашем Величестве, то считаю сие уже неудобным, не сделав кому-либо чрез то оскорбления, ибо в армии я многих моложе». На основании этого донесения генерал Барклай-де-Толли назначен главнокомандующим Российско-прусскою армией.
Последовавшее перемирие лишило Наполеона средств употребить силы свои на поражение союзников, имевших только 70000 под ружьем.
Наша армия расположилась в Силезии.
Между тем Государь лично производил переговоры с князем Меттернихом, приехавшим к нему в городок Опочну: войска наши пополнялись; армия прусская увеличилась до 230000 человек; крепости: Глац, Нейссе, Козель и Швейдниц были приведены в оборонительное состояние.
Наполеон, со своей стороны, занялся исправлением разных укреплений, сооружал новые, усиливал полки, сосредоточиваемые у Дрездена.
Владетели Рейнского союза продолжали ему повиноваться.
Польские войска, под начальством князя Понятовского, спешили соединиться с французскими. 15 июня подписан был Александром в Рейхенбахе договор с Австрией, положивший предел владычеству Франции; в исходе июня наследный принц Шведский объявил себя на стороне Союзников.
Составились три армии: Главная, или Богемская, под предводительством австрийского фельдмаршала князя Шварценберга;
Силезская — Блюхера и Северная — наследного принца.
Граф Витгенштейн находился в первой: выступя (10 авг.) из Петерсвальда, он взял приступом с 3-й пехотной дивизией высоты у Гисгюбеля, укрепленные засеками и защищаемые осьмью орудиями неприятельскими, под командой генерала Дюрюта; обратил его в бегство к Пирне; принудил Сен-Сира, пришедшего на помощь, оставить высоты; занял Пирну; взял в плен 580 человек, в числе которых 16 офицеров и адъютант маршала, награжден за это дело австрийским орденом Марии-Терезии малого креста; атаковал (12 ч.), с авангардом своим, неприятельскую кавалерию и, рассеяв ее между деревнями Лейбницем и Груною, отбил четыре орудия; во время неудачного приступа к Дрездену (14 ч.) [См. биографию генерал-фельдмаршала князя Барклая-де-Толли], подкрепляя авангард корпуса генерала Клейста, вытеснил французов из деревни Стризена.
После Дрезденского сражения (15 авг.) союзные войска отступили в Богемию: французы несколько раз атаковали графа Витгенштейна, составлявшего с вверенным ему корпусом арьергард армии, но везде были отбиты.
Он содействовал довершению знаменитой Кульмской победы (18 ч.); преследуя неприятеля, занял Ноллендорф (23 ч.), Петерсвальде (24 ч.), Пирну (27 ч.); взял более тысячи человек в плен; отбил три орудия и одно знамя. Приближаясь с корпусом своим к Лейпцигу (2 окт.), вместе с прусскими генералами Клейстом и Кленау, граф Витгенштейн теснил четыре неприятельские корпуса: Виктора, Лористона, Понятовского и Ожеро, бывшие под начальством короля Неаполитанского; находился на Лейпцигском сражении (4 окт.) во второй колонне, под предводительством генерала Барклая-де-Толли: занял высоты перед деревней Вахау, овладел лесом, удержал свою позицию, несмотря на сильные атаки французов; 6 числа, на втором, решительном сражении, атаковал селение Пробстгейду, которое до семи раз переходило из рук в руки; опрокинул (7 ч.) неприятеля из последней позиции его при Лейпциге и содействовал взятию приступом сего города; награжден золотою саблею с надписью «За храбрость», украшенною лаврами и алмазами и командорственным крестом ордена Марии-Терезии.
В числе вождей, которым было поручено преследовать французов по большой дороге чрез Люцен, находился австрийский генерал Гиулай, но он действовал столь медленно и неудовлетворительно, что на его место поступил (9 окт.) князь Витгенштейн, а генерал Гиулай пошел позади, в виде резерва.
Отступление неприятелей происходило в великом беспорядке.
Переправы через Салу и Унструт затруднили их следование.
Дороги наполнены были бродягами и отсталыми, брошенными обозами, зарядными ящиками и множеством палых лошадей.
В арьергардных делах ежедневно отбивали у французов пушки и тысячи пленных.
Граф Витгенштейн, поражая остатки Наполеоновых сил, поручил (14 окт.) блокаду Эрфурта прусскому генералу Клейсту; обложил (13 дек.) город Кель первым корпусом генерал-лейтенанта князя Горчакова 2-го; присоединил к своей армии Баденские войска и переправился (22 ч.) чрез Рейн выше Страсбурга, у Фор-Луи. Авангард его, под начальством графа Палена, подвинулся к Саверну, вступил в Вогезские горы, мимоходом бомбардировал Фальсбург и пошел на Люневиль и Бриенн.
За авангардом в нескольких маршах следовал граф Витгенштейн с пехотой, направляясь на Нанси. Он отдал войскам следующий достопамятный приказ: «Воины! Уже орлы наши парят далеко в пределах Франции, и устрашенный враг ищет убежища в самой внутренности собственных своих владений.
Поражая восстающих на вас в поле, будьте друзьями и защитниками мирных жителей городов и сел. Отмщайте обиды лишь одним врагам нашим. Солдаты! Я укажу вам путь в славе, но путь к бессмертию снищите благословением народов, нами побежденных». 19 января (1814 г.) граф Витгенштейн занял город Васси; двинулся потом к Ножану; оставил под оным наблюдательное войско; перешел Сену при Пон-сюр-Сен; намеревался идти к Парижу, но получил приказание от князя Шварценберга возвратиться из Нанжиса в Провен и содействовать Блюхеру в случае нападения на него императора французов.
Граф Пален должен был отступить туда же. Наполеон двинул против него (5 февр.) свои силы: сначала храбрый военачальник хладнокровно выдерживал огонь следовавших за ним неприятельских батарей и отбивал первые атаки кавалерии, но, быв окружен со всех сторон целой армией, опрокинут, не имея никакого подкрепления, обратился в бегство.
Прибывшие к авангарду граф Витгенштейн и начальник его штаба, генерал Довре, увлечены общим расстройством.
Тщетно первый требовал помощи у одного союзного генерала, стоявшего с авангардом графа Вреде между Нанжисом и Донмари.
Он отвечал, что ему не велено завязывать дела. Сильное преследование кончилось за Нанжисом, около Мезон-Руж. Потеря наша в этот день заключалась в девяти орудиях и в 2114 убитых и без вести пропавших.
Почтенный военный писатель наш, Михайловский-Данилевский, следующим образом оправдывает действия графа Витгенштейна: «Он обязан был наблюдать за неприятелем, находившимся пред ним, и подвинуть авангард до Мармона, когда отступили к Гиню и Шому знакомые ему с берегов Двины маршалы Удино и Виктор; иначе, оставаясь в Провене, он потерял бы их из виду, особенно находясь в краю, где нельзя было полагаться на показания враждебно к нам расположенных жителей.
Так как правое крыло графа Витгенштейна было обеспечено отрядами генерала Дибича, находившегося близ Монмираля, и князя Любомирского в Лаферте-Гоше, то он считал обязанностью идти с корпусом к Нанжису, чтоб сблизиться с авангардом для подкрепления его в случае нападения.
Он тем менее полагал опасным движение свое к Нанжису, что накануне извещен был генералом Дибичем о марше Наполеона от Монмираля к Куломье.
Граф Витгенштейн был в русской армии то, что у пруссаков Блюхер, и питал ровное с сим полководцем пренебрежение к французам, которых они оба нередко побеждали.
Он вполне разделял с Блюхером неудовольствие на князя Шварценберга за его медленность, полагал, что только решительностью и быстротою можно восторжествовать над Наполеоном и что необходимо поспешнее идти на Париж, куда хотел прийти прежде соперника славы своей, Блюхера». [Описание похода во Франции в 1814 году, изд. 1836 года; часть 1, стр. 217 и 218.] 12-го февраля французы заняли Троа. Главная армия отступила.
Командовавший арьергардом граф Витгенштейн прибыл (14 числа) в Коломбе-Лезеглиз к королю Прусскому и донес, что преследование прекратилось, из чего он заключает, что Наполеон обратился против Блюхера, в пользу которого надобно сделать диверсию, иначе Силезская армия может подвергнуться поражению.
Король согласился с ним. 15 числа, с рассветом, граф Витгенштейн двинулся к Бар-сюр-Обу, впереди которого находился главнокомандующий князь Шварценберг.
Последний назначил его в подкрепление баварцам, которым поручал (согласно мнению графа Витгенштейна) овладеть горами и оттуда действовать на левое крыло французов.
Вреде объявил, что его войска, по усталости людей и лошадей, не могут выполнить этого движения.
Тогда граф Витгенштейн испросил у князя Шварценберга позволения отправиться туда со своим войском.
Оно заключалось в двух пехотных корпусах: князя Горчакова и принца Евгения Виртембергского и конницы графа Палена.
Первый (при котором находился граф Витгенштейн) получил от него приказание напасть на неприятеля с фронта; второй и конница обходить французов справа через Левиньи и Арсонваль к Доланкуру, чтоб там отрезать им переправу.
Войска тронулись по данному направлению; французы также наступали, подкрепленные конницей.
Граф Витгенштейн, почти не имевший кавалерии, ибо она пошла в обход, и опасавшийся, чтобы центр его не был прорван, послал графу Палену повеление возвратиться и просил подкрепления у князя Шварценберга.
Между тем дело завязалось по всей линии и вскоре прекращено появлением одной дивизии принца Евгения Виртембергского, выходившей из Левиньинского леса против оконечности левого крыла французов.
В это время граф Вреде повел атаку на Бар-сюр-Об. Баварцы и австрийцы встретили в городе сильное сопротивление.
Французы, вспомоществуемые жителями, засели в домах и оттуда стреляли, но обход их левого крыла, атака на город и на позицию побудили маршала Удино отступить за Об. Граф Витгенштейн был ранен в правую ляшку навылет пулею и остался при первом корпусе.
Потеря наша убитыми и ранеными простиралась до 1200 человек; у графа Вреде выбыло из строя с небольшим 300. По причине полученной раны граф Витгенштейн, распоряжениями которого остановлено дальнейшее отступление Главной армии, не мог долее находиться в оной и чрез несколько дней испросил увольнения.
Тогда король Прусский удостоил его следующим рескриптом: «В сражении при Бар-сюр-Об я вновь имел случай быть свидетелем храбрости русских и благоразумного предводительства ими, которое вам, любезный генерал, приносит столько чести. Поэтому содержание вашего письма было для меня тем неожиданнее, что я разделяю с Императором убеждение в ваших заслугах и отличном поведении войск, бывших в сем сражении под вашим начальством, и могу дать вам успокоительное уверение, что Его Величество признает это столь же, как и я». [Описание похода во Францию в 1814 году, ч. 1, стр. 286, 289-294.] Граф Витгенштейн, почувствовав облегчение от болезни, прибыл к войскам в Париж, где лично удостоверился в неизменном к нему благоволении Государя.
Бегство Наполеона с Эльбы (1815 г.) вызвало снова храброго полководца на военное поприще: он выступил в поход с войсками, расположенными на границах Курляндской и Литовской и в царстве Польском, но сражение при Ватерлоо, за которым последовало отречение от престола Наполеона, остановило его на пути к славе, столь ему известном.
В 1816 году отлучался он на восемь месяцев в чужие края, для поправления своего здоровья, потерпевшего от ран и военных трудов. 3 мая 1818 года победитель трех маршалов Наполеона пожалован главнокомандующим Второй армии, со всеми правами и преимуществами, званию сему присвоенному, и членом Государственного Совета; получил вслед за тем (1823 г.) аренду на двенадцать лет в Подольской губернии [Аренда эта должна была поступить во владение графа Витгенштейна в 1829 году, почему Император Александр Высочайше повелел до того времени производить ему по семи тысяч двести рублей серебром в год]. Ныне благополучно царствующий Государь Император возвел графа Петра Христиановича в достоинство генерал-фельдмаршала 22 августа 1826 года, наименовал шефом Гусарского его имени полка. В 1828 году последовал разрыв с Турцией, которая неоднократно нарушала Букарестское постановление.
Войска 6-го и 7-го пехотных корпусов, отслужив с коленопреклонением в лагере молебствие, переправились 25 апреля через реку Прут в трех колоннах, при местечках Скулянах, Фальчи и Водолуй-Исаки. Правая колонна, под командой генерал-лейтенанта барона Крейца, в тот же день заняла Яссы и продолжала следование к Фокшанам; средняя и левая двинулись на Максимени, оттуда 6-й корпус, под начальством генерал-лейтенанта Рота, поспешил к Букаресту для защиты оного от предстоявшей ему опасности.
Авангард, под предводительством генерал-майора барона Гейсмара [Ныне генерал-адъютанта и генерал-лейтенанта], занял столицу Валахии 30 апреля.
Жители приняли русских как избавителей, с изъявлением живейшего восторга; митрополит со всем духовенством вышел к ним навстречу и воссылал мольбы к Всевышнему за спасение города от разорения, предназначенного турками.
Между тем 7-й корпус обложил (29 апр.) Браилов.
Таким образом, граф Витгенштейн в течение пяти дней овладел обеими столицами княжеств Молдавии и Валахии и, заняв операционную линию между Букарестом и Браиловым, лицом к Дунаю, обеспечил переход остальных войск через границу, приобрел значительное пространство неприятельского края для удовлетворения первых военных потребностей. 5-го мая великий князь Михаил Павлович прибыл под Браилов, защищаемый правильными укреплениями, местоположением и флотилиею на Дунае. Войска, осаждавшие эту крепость, поступили под его начальство. 7-го числа, в полдень, Государь Император, без конвоя, переправился через границу своей империи в Водолуй-Исаки, по наведенному на Пруте мосту для перехода армии: впереди коляски, для указания пути, ехали верхом несколько молдаван.
В полночь Его Величество остановился в загородном доме паши Браиловского, лежащем почти в середине блокадного лагеря; на другой день (8 числа), в сопровождении великого князя, генерал-фельдмаршала и начальника главного штаба, графа Дибича, объехал передовые посты и наружные работы.
При Его появлении войска пришли в неизъяснимый восторг.
Он разделял с ними опасность; своеручно награждал знаками военного ордена отличившихся солдат; приказал отослать обратно всех пленных, взятых с начала блокады, одарил их червонцами.
Паша и гарнизон изумились, услышав, что под стенами Браилова находился могущественный Монарх России. 13 числа открыта новоустроенная батарея из 24 орудий, начавшая действие с желаемым успехом.
В тот день несколько 24-фунтовых ядер ударили из крепости в основание возвышения, на котором стоял Император и с которого он не сошел до самого прекращения огня. Между тем отряд 6 корпуса, под начальством подполковника Донского войска Золотарева, занял (9 мая) Крайову, столицу Малой Валахии;
Запорожская Сечь, существовавшая с давних времен на правом берегу Дуная, неприязненная в прежние войны с Турцией, добровольно покорилась Государю.
Кошевой атаман, вместе с предместником своим, Иосифом Гладким (который пользовался уважением турецкого правительства и был возведен в достоинство двухбунчужного паши), сопутствуемые двумя писарями, всеми старшинами и есаулами, двумя священниками и с тысячью казаков, перешли границы наши и расположились в Измаильском карантине.
Государь пожаловал атаману медаль со своим изображением.
Запорожцы поклялись верой и правдой служить России, даже против турок. Необыкновенное разлитие Дуная препятствовало переправе наших войск, но русские преодолели трудности, противопоставленные им природой: в несколько дней под турецкими укреплениями окончены работы для устроения плотины.
Прежде наведения моста надлежало разбить неприятеля, засевшего в Исакче на той стороне реки, очистить от него возвышения, покрытые кустарниками и усеянные батареями.
Левым крылом укрепления турецкие примыкали к крепости, правым — к озерам и болотам, которые простирались до самого Дуная. Эта позиция, по правилам военного искусства, почиталась неприступной.
На все пункты нашей переправы наведены были пушки и поверхность реки подвержена перекрестным выстрелам. 27 мая загремели орудия с обеих сторон: два егерских полка, под прикрытием нашей Дунайской флотилии, первые устремились на вражеский берег: бывший атаман запорожцев, Гладкой, предложил мелкие суда свои, способствовал переправе, заслужил храбростью, присутствием духа и усердием военный орден Св. Георгия 4-й степени, также чин полковника.
Часть Егерской бригады и 9-й пехотной дивизии, полки Алексопольский и Кременчугский, предводимые дивизионным командиром Бартоломеем 1-м и начальником штаба 3-го корпуса генерал-майором князем Горчаковым [Ныне генерал-адъютант, генерал-лейтенант и начальник главного штаба действующей армии (см. об нем в биографии князя Варшавского)], под главной командой генерала от инфантерии Рудзевича, в скором времени причалили к противоположному берегу и, пройдя вдоль оного более версты по глубоким болотам, овладели высотами, занятыми неприятелем, который, уступая решительному натиску русских, обратился в бегство, оставив победителям в добычу два лагеря и 20 орудий на батареях.
Тогда на одной из них взорван погреб, начиненный порохом.
Потеря наша в этот день ранеными и убитыми простиралась до 112 человек.
В числе отличившихся генералов находился начальник главного штаба 2-й армии, генерал-адъютант Киселев.
Гассан-паша с пятнадцатитысячным войском удалился в крепость Исакчу, которой предместье, равно и крепости Тульчи, преданы им огню. Вечером того же дня русские подвинулись к Исакче на пушечный выстрел, овладев всеми полевыми укреплениями.
Устроение моста началось (28 мая) с величайшей деятельностью.
Турки не смели показываться из крепости.
Государь переправился через Дунай в лодке, управляемой запорожцами, бывшими незадолго пред тем подданными Оттоманской Империи.
Полковник Гладкой, до того двухбунчужный паша, находился у руля. На другой день (29 ч.) начальствовавшие в Исакче Гассан — и Эюн-паши изъявили желание сдаться на капитуляцию. 30 числа Муромский пехотный полк, с распущенными знаменами и барабанным боем, вступил в крепость.
В числе трофеев досталось: 75 орудий, 18 знамен и значительное количество военных и съестных припасов.
Вслед за тем обложены крепости: Тульча — генерал-лейтенантом Бартоломеем, Мачин — генерал-лейтенантом Ушаковым и Гирсово — генерал-лейтенантом князем Мадатовым.
Вторая из них сдалась (5 июня) с 87 пушками полковнику Роговскому. 8 числа покорена великим князем Михаилом Павловичем, после жестокой обороны, крепость Браилов.
Вследствие заключенной накануне капитуляции с трехбунчужным пашой Солиманом, двенадцатитысячный гарнизон получил позволение отправиться в Силистрию под нашим прикрытием.
Турецкая флотилия сдалась вместе с крепостью.
Великий князь, находившийся беспрерывно под огнем неприятеля, посещавший траншеи и сапы, спускавшийся в минные галереи, устроенные под бастионами, и доходивший до конца оных, принял на себя человеколюбивое попечение о больных и раненных турках. 11 июня князь Мадатов занял крепость Гирсово; 12 числа генерал-лейтенант Ридигер вступил в крепость Кюстенджи.
Около этого времени некрасовцы, потомки донских казаков, удалившихся в турецкие пределы во время смуты, бывшей на Дону при Петре Великом, выслали к Государю депутатов с повинной и вступили в подданство России.
Тогда главнокомандующий второй армией удостоился получить следующий рескрипт от Государя Императора: «Граф Петр Христианович! Вскоре по открытии настоящей против турков кампании, прибыв к действующей армии, нашел Я, к удовольствию Моему, Молдавию и Валахию занятыми уже быстрым движением войск наших. Столь важный успех, благоразумными вашими распоряжениями в самом начале войны приобретенный, охранил жителей сих двух княжеств от всех угрожавших им в военное время бедствий со стороны турок. Скорый переход войск наших за Дунай, взятие крепостей: Исакчи, Мачина и Браилова, есть последствие искусных соображений ваших и точного исполнения принятого плана кампании, со дня начатия коей уже более трехсот неприятельских орудий и значительное число военных запасов, нам доставшихся, свидетельствуют об одержанном над неприятелем превосходстве.
За все сие изъявляя вам Мою признательность, и желая ознаменовать истинное благоволение Мое к всегда отличному и полезному служению вашему, препровождаю к вам при сем алмазные знаки ордена Св. Апостола Андрея Первозванного.
Пребываю вам благосклонным НИКОЛАЙ.
В лагере при Траяновом вале на реке Карасу.
Июня 9 дня, 1828 года». Анапа увеличила завоевания русских, сдалась (11 июня) генерал-адъютанту князю Меншикову, который с горстью людей противостоял многочисленному неприятелю и нанес ему (28 мая) сильное поражение, отразив вылазку гарнизона, опрокинув, обратив в бегство толпу черкес, дерзнувших тогда напасть на его войско.
В покорении этой крепости содействовал князю Меншикову вице-адмирал Грейг. 15 июня генерал-лейтенант Ушаков овладел Тульчею. 24 числа главная квартира Государя, оставив Карасу, прибыла в три перехода к Базарджику.
Здесь тщетно турки старались (25 ч.) удержать быстрое стремление нашего авангарда, атаковав, в числе четырех тысяч, пикеты: они были отражены на всех пунктах, и генерал-лейтенант Ридигер, преследуя их, занял Козлуджи, очистил дороги в Праводы и Енибазар.
Варна и Силистрия обложены генерал-адъютантом графом Сухтеленом (которого вскоре сменил князь Меншиков) и генералом Ротом, потом князем Щербатовым.
Генерал-лейтенанту Корнилову поручено наблюдение Журжи. Неприятельские силы сосредоточивались в укрепленной горной позиции при Шумле; она была центром операций турецкого войска — туда двинулась (8 июля) наша армия, под предводительством генерал-фельдмаршала графа Витгенштейна.
При ней находилась главная квартира Государя Императора.
В Малой Валахии генерал-майор барон Гейсмар удерживал турок со стороны Видина и наблюдал за сообщениями их крепостей по Дунаю. 26 июня сразился он с неприятелем близ Калафаты.
Отряд его состоял только из четырех тысяч человек; турки имели четыре тысячи человек пехоты, пять тысяч конницы, 10 полевых орудий и, сверх того, были прикрываемы артиллерией ретраншементов, окружающих Калафату.
Выждав натиск Оттоманской конницы, он опрокинул ее, уничтожил все покушения неприятеля обойти его левый фланг, разбил турок, прогнал назад к Калафату, оттуда они уже не смели более грабить соседственные селения.
Неприятель лишился убитыми, ранеными и взятыми в плен до 400 человек.
Это поражение предшествовало двумя месяцами с небольшим блистательной победе, одержанной тем же генералом над сераскиром Видинским.
Последний вышел (12 сент.) из своих укреплений при Калафате с 26000-ным войском и 30 пушками, намереваясь овладеть Крановом, которого города он уже был назначен пашою. Дошед до селения Байлешты, турки начали делать окопы в семи верстах от того места, где находился генерал-майор барон Гейсмар со своим отрядом, состоявшим только из 4200 человек под ружьем.
Несмотря на неравенство сил, русский генерал решился предупредить неприятеля смелым нападением, не давая ему времени укрепиться, и пошел прямо на него (14 числа) около полудня.
Сражение было весьма упорное и кончилось не прежде ночи, без решительного на чьей-либо стороне перевеса.
Барон Гейсмар, предвидя, что утром турки атакуют, окружат его или обойдут, решился вторично напасть на них ночью: регулярные войска неприятельские, сражавшиеся отчаянно, были истреблены; прочие обратились в бегство и распространили ужас до самого Калафата, куда более 10000 спаслось, разбросав по дороге свое оружие.
Неприятель лишился убитыми несколько тысяч человек, в том числе двухбунчужного пашу из арнаутов; в плен взято 600 человек; весь турецкий лагерь, 24 знамени, семь пушек, множество лошадей, повозок, военных снарядов и съестных припасов достались победителям.
С нашей стороны убито и ранено до 600 человек.
Между тем генерал-фельдмаршал подступил (9-го июля) к Шумле. Гуссейн-паша с пятидесятитысячной армией защищал эту крепость; на всех высотах, окружающих ее, построены были укрепления.
Осадные работы продолжались с успехом.
В сражениях 8 и 16 июля отличился своей храбростью, искусством и распорядительностью генерал-адъютант Киселев, награжденный золотою шпагой, украшенной алмазами.
Государь отправился в Одессу, куда прибыл 28 числа на фрегате «Флора». Там находилась в то время Императрица. 23 августа он возвратился в армию и, осмотрев госпитали в Бабадаге и Кюстенджи, явился (27 ч.) под стенами Варны для обозрения осадных работ; посетил раненного (9 авг.) князя Меншикова, который начал их с меньшим числом войска нежели гарнизон крепости.
Невзирая на беспрерывные вылазки, наши батареи находились не далее 30 саженей от Варны. Осадным корпусом предводительствовал тогда (с 17 числа) генерал-адъютант граф Воронцов; ему сдал команду генерал-майор Перовский [Ныне генерал-адъютант, генерал-лейтенант, оренбургский военный губернатор и командир Отдельного корпуса], овладевший (14 ч.) неприятельскими контрапрошами.
В присутствии Государя (имевшего постоянное пребывание на корабле «Париж») четыре бастиона были разрушены и находившиеся на них орудия приведены в несостояние действовать от удачной пальбы с наших батарей.
Сверх того, корабли, посылаемые поочередно из флота под крепость, производили по ней сильный огонь. 1 сентября войска наши овладели вечером последними ложементами турецкими, вне крепости, и, положив на месте до 300 человек, подорвали (2 числа) на рассвете контрэскарп перед северным бастионом.
Щадя кровь своих подданных, чадолюбивый Монарх решился принудить Варну к сдаче правильной осадой.
Приближение сильной помощи, под предводительством Омера-Вриони, одного из искуснейших полководцев турецких, не спасло крепости. 25 сентября 110 отборных егерей и матросов, за час до рассвета, вошли, под начальством лейтенанта Зайцевского, в Варну через сделанный до того пролом в ближайшем к морю северном бастионе, положили на месте защищавших это место турок и, в жару битвы, подкрепленные несколькими ротами, бросились в середину самого города.
Тогда не успели еще устроить ложемента в занятом бастионе: отважные воины не могли удержаться против неприятельского гарнизона, получили приказание отступить и в совершенном порядке исполнили это, уводя с собой множество приставших к ним христианских женщин и детей, овладев двумя знаменами.
Найденные в бастионе 14 орудий, по невозможности их увезти, были заклепаны и одно сброшено в ров. Потеря наша простиралась до 80 человек убитыми и до 300 ранеными.
Устрашенные турки немедленно вступили в переговоры о сдаче города.
Между тем осадные работы продолжались, вместе с бездействием Омер-Вриони. 29 числа Варна, с 162 орудиями, сдалась безусловно.
Турецкий полководец обратился в бегство по Цареградской дороге, преследуемый принцем Евгением Виртембергским, бросая зарядные ящики, обозы. Гарнизон положил оружие.
Один лишь капитан-паша [великий адмирал], любимец султана, с немногими приверженцами, защищался в цитадели, где и был взят в плен нашими войсками, которые вступили в город через проломы, с распущенными знаменами и с барабанным боем. Государь возвратил свободу капитану-паше, пожаловал графу Воронцову, в знак совершенного Своего благоволения и признательности, золотую шпагу с надписью: «За взятие Варны». Сделав нужные распоряжения к дальнейшим военным действиям, Император, по случаю наступавшего дня рождения Августейшей своей родительницы, как бы предчувствуя скорую разлуку с ней, пересел с корабля «Париж» на линейный же корабль «Императрица Мария» и отправился в Россию 2 октября.
Тридцать шесть часов плавание было благополучно; потом поднялась жестокая буря, какой не запомнят самые опытные моряки, и порывами ветра повредило все снасти; через 24 часа она утихла; после шестидневного плавания корабль 8 числа, в три часа утра, бросил якорь в Одесском порту. Пребывание Государя в Одессе продолжалось не более двух часов: он поспешил в С.-Петербург, куда прибыл 14 октября, в самый день рождения своей родительницы, когда его вовсе не ожидали, за десять дней до внезапной ее кончины.
Невзирая на совершенный недостаток в фураже, генерал-фельдмаршал наблюдал Шумлу во все продолжение осады Варны. Турки неоднократно делали сильные вылазки, атаковали наши редуты, покушались обойти левый фланг и, отражаемые с значительным уроном, не могли даже, по обыкновению своему, подбирать убитых и раненых. 3 октября главнокомандующий начал отступление от Шумлы; 7 числа в лесистом дефилее при селении Айдохду неприятель, вышедший из крепости в числе 8000 отборной кавалерии с частью пехоты и артиллерии, атаковал наш арьергард, но был отбит со значительным уроном.
Чрезвычайно ранняя в том краю дождливая и холодная погода, расстраивая дороги, затрудняла производство работ под Силистрией.
Генерал-фельдмаршал решился (21 окт.) обратить осаду крепости в бомбардирование: оно продолжалось с успехом двое суток сряду, но 23 октября стужа увеличилась; сильная вьюга покрыла глубоким снегом все наши батареи, занесла солдатские землянки, и на Дунае начал образовываться лед в огромных глыбах.
Сама природа суровой зимой положила конец дальнейшим действиям нашим против Силистрии, угрожая прекратить свободное сообщение левого берега Дуная с правым. 27 октября войска 2-го и 3-го корпусов начали движение свое на зимние квартиры, назначенные в Валахии и Молдавии.
Для наблюдения Силистрийского гарнизона главнокомандующий оставил против этой крепости отдельные флотилии, а на левом берегу Дуная велел укрепить местечко Каралаш и устроить редуты в удобных местах против крепостей, еще остававшихся на реках турок. В Малой Валахии барон Гейсмар, пользуясь обстоятельствами, совершил в одну ночь переход 50 верст, явился под Калафатом, и устрашенный гарнизон оставил крепость, спасаясь толпой в Виддин, причем значительная часть его погибла в Дунае. Таким образом обеспечена была та страна от набегов неприятеля с правого берега реки. Кроме занятия двух княжеств, Молдавии и Валахии, с частью Болгарии по ту сторону Дуная, и восьми покоренных крепостей, взято в плен второй армией в кампанию 1828 года: 9 пашей и около 22500 офицеров и солдат; отбито у турок три лагеря, 957 пушек (из числа которых девять пожалованы Государем Императором графу Витгенштейну), 180 знамен; полонено и потоплено 17 больших судов, 45 малых; освобождено от тяжкой неволи несколько тысяч болгарских семейств. [Картина войны России с Турциею в царствование Императора Николая I-го, соч. Булгарина.
С.-Петербург, 1830 год, стр. 38 и 39.] С нашей стороны утрачено восемь орудий под Шумлою, вследствие нечаянного нападения.
Начало 1829 года ознаменовано завоеванием двух крепостей: Кале и Турно, в которых найдено 87 орудий, но граф Витгенштейн, среди блистательных побед чувствуя совершенное расстройство здоровья, принужден был удалиться (9 февр.) от командования армией.
По сему случаю состоялся (6 числа) следующий Высочайший рескрипт: «Граф Петр Христианович! Соглашаясь на желания Мои, изъявленные вам в Рескрипте от 11 ноября прошлого года, вы доселе, невзирая на постигшие вас недуги, сохранили начальство над вверенной вам Армиею, и Я с удовольствием вижу, что предназначения Мои к приведению оной в состояние, соответствующее цели и видам будущей кампании, неусыпными попечениями вашими большею частию исполнены.
Руководствуясь опытами многолетнего служения, обеспечили вы будущие успехи оружия Нашего распоряжениями вашими.
Таким образом совершили вы круг усильного труда и занятий, за пределы коего, без несправедливости к вам, не могу требовать продолжения деятельности вашей, а потому и соглашаюсь на увольнение ваше от командования действующей Армией.
В надежде, что здоровье ваше, восстановясь временным отдохновением, дозволит вам снова быть полезным Отечеству, Мне остается только повторить вам при сем случае чувства истинной благодарности за долговременное и знаменитое служение ваше на поприще славы, труда и опасностей.
Вместе с сим повелел Я сохранить вам полное содержание, по званию Главнокомандующего вам производимое.
Пребываю навсегда вам доброжелательным.
НИКОЛАЙ». С того времени знаменитый военачальник вложил в ножны меч свой, и, на закате славных дней, пользуясь всегдашним уважением и любовью соотечественников, покоится от трудов в принадлежащем ему местечке Каменке (Подольской губернии, Ольгопольского уезда), занимаясь счастием поселян и делами благотворения, всегда доступный, кроткий, праводушный.
В 1834 году король Прусский возвел его в достоинство светлейшего князя. «С истинным удовольствием, — писал Государь Император к генерал-фельдмаршалу от 16 июня, — усмотрел я из письма вашего, что Его Величеству, королю Прусскому, во изъявление признательности своей к знаменитым заслугам, оказанным вами в продолжение последней против французов войны, угодно было возвести вас с потомством в княжеское достоинство.
Дозволяя вам и роду вашему носить сей титул и удостоверяя вас, что Мне весьма приятно видеть и в сем случае новое доказательство того отличного уважения, которое стяжали вы блистательными и незабвенными на поле чести подвигами, пребываю навсегда вам благосклонный НИКОЛАЙ». «Имя защитника Петрова града, — говорит военный писатель наш, Михайловский-Данилевский, — останется драгоценным для России, которая не забудет, что победы его, в горестные для нее минуты, в июне и июле 1812 года, были единственным ее утешением». {Бантыш-Каменский}