Биография Сперанский Михаил Михайлович

(умер 22 июня 1894 года в Петербурге) — надворный советник, издатель-редактор журналов «Луч» и «Петербургская Жизнь». Некролог 22 июня, после краткой болезни, скончался Михаил Михайлович Сперанский.
Покойный не чужд был литературе, участвуя в юмористических журналах, и в течение некоторого времени издавал и редактировал журналы: «Луч» и «Петербургская Жизнь». («Новое Время», 1894, № 6580). Сперанский, Михаил Михайлович — знаменитый государственный деятель.
Сын священника; род. 1 января 1772 г.; учился во владимирской семинарии, а затем в главной семинарии при Александро-Невском монастыре в Петербурге, в которой по окончании курса был определен учителем математики, физики и красноречия, а затем и философии.
Вместе с тем С. сделался домашним секретарем князя Алексея Борисовича Куракина и поселился в его доме, где сблизился с гувернером пруссаком Брюкнером, ревностным последователем взглядов, Вольтера и энциклопедистов и либеральных взглядов того времени (еще в семинарии один учитель Сперанского «проповедовал» ученикам Вольтера и Дидро). По вступлении на престол императора Павла, князь Куракин был сделан генерал-прокурором; в 1797 г. С. поступил на службу в его канцелярию и продолжал служить там и при трех его преемниках.
Вскоре по восшествии на престол императора Александра I С. получил звание статс-секретаря и в 1802 г. перешел на службу в министерство внутренних дел. Как составитель разных докладов и отчетов по министерству, С. скоро обратил на себя внимание государя, который в следующем году, через министра князя Кочубея, поручил ему составить план устройства судебных и правительственных мест в империи.
Этот неизданный и, по-видимому, неоконченный труд С. известен в черновой редакции. «В правильном монархическом государстве» «государственный закон», определяющий права и отношения всех классов между собой, представляется С. в следующих чертах: 1) «Все состояния государства» свободны и участвуют в законодательной власти. 2) «Власть исполнительная принадлежит одному лицу, участвующему в законодательстве и утверждающему «всякое законодательное действие». 3) «Есть общее мнение, оберегающее закон в исполнении его». 4) «Есть независимое сословие народа» (т. е. законодательное учреждение, основанное на народном избрании), перед которым «исполнители» ответственны. 5) «Существует система законов гражданских и уголовных, принятая народом». 6) «Суд не лицом государя отправляется, но избранными от народа и им утвержденными исполнителями, кои сами суду подвержены быть могут. 7) «Все действия правительства публичны, кроме некоторых определенных случаев». 8) Существует свобода печати в известных, точно определенных границах.
Нужно заметить, впрочем, что все это место зачеркнуто или по требованию Кочубея, или самим С., несмотря на то, что он считал осуществление изложенного плана возможным лишь с известной постепенностью.
В числе подготовительных мер С. предлагал учреждение сената законодательного из сенаторов по назначению государя, в котором министры присутствуют только с совещательным голосом, и сената исполнительного, разделяющегося на две части — судную и управления, все действия которого должны быть гласными.
Со временем сенат законодательный необходимо было бы составить, по мнению С., по «другой, лучшей системе», основанной на представительстве или первородстве.
Это последнее место (впрочем, зачеркнутое) показывает, что С. еще колебался, какой системе отдать предпочтение: более демократической французской системе представительства или английской — с верхней палатой из наследственных пэров. Император Александр впервые лично познакомился со С. в 1806 г., когда Кочубей, во время своих частых болезней, начал посылать его с докладами вместо себя; государь немедленно оценил выдающиеся способности С. В следующем году, отправляясь в Витебск для осмотра 1-й армии, император Александр взял его с собой, что привело к еще большему сближению, и тогда же С. был уволен из министерства внутренних дел с оставлением в звании статс-секретаря.
В 1808 г. он находился в свите государя во время его эрфуртского свидания с Наполеоном.
Осенью того же года император Александр вручил С. разные прежние проекты государственных преобразований и нередко проводил с ним целые вечера в беседах и чтении сочинений, относящихся к этому предмету.
Главные черты преобразования должны были состоять в следующем: 1) законодательное собрание не будет иметь власти санкционировать свои собственные постановления, но его мнения, совершенно свободные, должны быть точным выражением народных желаний. 2) Члены судебного сословия будут свободно выбираться народом, но надзор за соблюдением судебных форм и охранение общественной безопасности будут лежать на правительстве. 3) Исполнительная власть должна принадлежать правительству, но, чтобы оно не могло исказить или уничтожить закон, необходимо сделать правительство ответственным перед законодательным собранием.
Эти общие принципы были развиты и обоснованы во «Введении к уложению государственных законов», составленном С. к осени 1809 г. По его проекту, политические права принадлежат, под условием владения собственностью, дворянству и среднему состоянию; к последнему принадлежат купцы, мещане, однодворцы и все крестьяне, владеющие недвижимой собственностью в известном количестве.
Низшее состояние, в котором числятся помещичьи крестьяне, мастеровые, их работники и домашние слуги, должно иметь общие гражданские права, но не имеет прав политических.
Переход из низшего класса в средний открыт всем, кто приобрел недвижимую собственность в известном количестве.
Законодательное собрание носит название «государственной думы», которая составляется следующим образом.
Каждые три года в волости из всех владельцев недвижимой собственности составляется собрание, — волостная дума, в которую казенные селения посылают одного старшину от 500 душ. Эта волостная дума выбирает депутатов в окружную думу (губерния делится на 2-5 округов).
Окружная дума, кроме выборов членов окружного совета и окружного суда, выбирает депутатов в губернскую думу, а эта последняя, кроме членов губернского совета и губернского суда, выбирает депутатов в государственную думу из обоих состояний, имеющих политические права. Государственная дума собирается ежегодно без всякого созыва.
Предложение и утверждение закона должно принадлежать одной державной власти, но ни один закон не может иметь силы без рассмотрения в государственной думе. Участие государственной думы требовалось также для издания постановлений о налогах и общих повинностях и для продажи и залога государственных имуществ.
Дела предлагались государственной думе от имени державной власти одним из министров или членов государственного совета; но думе дозволялось возбуждать представления о государственных нуждах, об ответственности министров и о мерах правительства, нарушающих коренные законы.
Судебная власть была предоставлена в первых трех инстанциях лицам выборным.
Даже и в высшей инстанции, в сенате, державная власть должна была назначать членов не иначе, как из числа лиц, внесенных по выборам губернских дум в государственный избирательный список.
Державная власть наблюдает за исполнением форм и обрядов через председателей, которые в двух низших инстанциях были выборные, но утверждались в первой — министром юстиции, а во второй — государственным советом, в сенате же назначались державной властью из кандидатов, выбранных самим сенатом.
Закон должен был определить, какие дела подлежат суду присяжных.
Что касается власти исполнительной, то С. устанавливает ответственность министров перед государственной думой. Предание суду министра могло состояться только с утверждения державной властью постановления об этом государственной думы. В государственном совете рассматриваются проекты законов, уставов и учреждений.
Предполагалось осуществить этот план в следующей постепенности: 1-го января 1810 г. открыть государственный совет в новом виде, указав как предлог к его преобразованию приготовленный новый проект гражданского уложения и стесненное положение финансов. 1-го мая манифестом назначить выбор депутатов в государственную думу и открыть ее 1-го сентября.
Начать действия ее с рассмотрения гражданского уложения, испытать и подготовить известным образом депутатов, и если не встретится каких-либо непреоборимых препятствий, предложить им государственное уложение, признание которого и утвердить общей присягой, а затем приступить и к устройству судебной части. 1-го января 1810 г. был открыт в преобразованном виде государственный совет, но далее не пошло исполнение вышеуказанной программы.
При преобразовании министерств в 1811 г. не были осуществлены предположения С. об ответственности министров.
Что касается сената, то С. предполагал образовать сенат правительствующий, один для всей империи (из министров, их товарищей и главных начальников отдельных управлений) и сенат судебный (состоящий из сенаторов, назначаемых государем или непосредственно, или из кандидатов, выбранных дворянством), который должен был разместиться по четырем судебным округам.
При рассмотрении этого проекта в государственном совете слышались возражения, что назначение сенаторов по выбору противоречит духу самодержавия, и хотя проект этот был принят большинством и утвержден государем, но осуществлен не был. Планы С. встретили со стороны многих энергическое противодействие, и выразителем мнений его противников явился Карамзин: в своей «Записке о древней и новой России», врученной государю 18-го марта 1811 г., он утверждал, что государь не имеет даже права ограничить свою власть, потому что Россия вручила его предку самодержавие нераздельное.
Кроме выработки плана общих государственных преобразований, С. исполнял и множество других работ и обязанностей.
В конце 1808 г. он был назначен товарищем министра юстиции, и его специальному наблюдению была вверена комиссия законов.
Не имея надлежащей юридической подготовки, С. решился, однако, прямо приступить к составлению нового гражданского уложения, причем в значительной степени пользовался кодексом Наполеона.
Профессор Пахман, указывая на то, что С. «упрекают в заимствованиях из французского кодекса», признает, что «упрек этот небезоснователен», но вместе с тем указывает на то, что «основные рубрики» его проекта гражданского уложения «не вполне совпадают с главными делениями французского кодекса.
Правда, первая часть проекта, по системе, близко подходит к первой книге французского кодекса не только в целом, но и в частностях, но части, говорящие об имуществах и договорах, далеко не вполне совпадают с другими, последними книгами Наполеонова кодекса». По словам профессора Сергеевича, «весь этот труд С. был плодом подражания французскому законодательству, многие статьи были прямо переведены с французского оригинала». Две части проекта С. были рассмотрены в государственном совете в 1810 г., в общем собрании, на котором государь при этом всегда лично председательствовал; но решено было вновь пересмотреть их в исправленном виде, а в 1815 г., после нового пересмотра, решено было сначала составить и напечатать систематический свод действующих законов.
Если консерваторы, вроде Карамзина и Ростопчина, были недовольны планами политических преобразований С., то аристократия и чиновничество были крайне раздражены выработанными им двумя указами 1809 г.: 1) о придворных званиях и 2) об экзаменах на гражданские чины. Со времени Екатерины II звание камер-юнкера и камергера, хотя бы кто получил их и в колыбели, давали прямо чины: первое — 5-го, второе — 4-го класса, и таким образом являлась возможность для молодых людей знатных фамилий, вступая на действительную службу, занимать прямо высшие места без необходимой подготовки.
Указ 3-го апреля 1809 г., издание которого было решено государем по предложению С., положил конец такому неправильному порядку; им повелевалось: имевшим уже звание камергеров и камер-юнкеров, которые не состояли в военной или гражданской службе, избрать в течение двух месяцев род действительной службы, а впредь эти звания, при пожаловании их вновь, считать отличиями, не приносящими никакого чина. Через четыре месяца, при окончательном распределении камергеров и камер-юнкеров по разным ведомствам и должностям, было подтверждено: всех остальных, не изъявивших желание поступить на службу, считать в отставке.
Указом 8-го августа того же года повелено было впредь никого не производить в чин коллежского асессора, хотя бы он и выслужил определенные лета, без предъявления свидетельства одного из русских университетов о том, что представляемый к производству успешно окончил в нем курс или выдержал особый экзамен.
Такое же университетское свидетельство установлялось и для производства в статские советники, с тем еще, чтобы представляемый состоял на службе вообще не менее 10-ти лет и в это время не менее 2-х лет занимал одну из особо поименованных должностей.
Много времени потребовали и финансовые труды С. При предварительном обозрении финансового положения на 1810 г. открылся дефицит в 105 млн. руб., и С. было поручено составить определительный и твердый план финансов.
Профессор Балугьянский написал обширную записку на французском языке, которую С. переделал и дополнил.
Она подверглась совместному обсуждению при участии Северина Потоцкого, Н. С. Мордвинова, Кочубея, Кампенгаузена и Балугьянского, а затем в особом комитете, собиравшемся у министра финансов Гурьева.
Изготовленный таким образом план финансов был вручен государем председателю государственного совета в самый день его открытия, 1-го января 1810 г. По этому плану государственные расходы были сокращены на 20 млн., подати и налоги увеличены, все находящиеся в обращении ассигнации признаны государственным долгом, обеспеченным всеми государственными имуществами, а новый выпуск ассигнаций предположено было прекратить.
Капитал для погашения ассигнаций предположено было составить посредством продажи ненаселенных государственных земель и внутреннего займа. Этот финансовый план был одобрен, и образована была комиссия погашения государственных долгов.
Но расходы 1810 г. значительно превысили предположение, и потому налоги, установленные лишь на один год, были обращены в постоянные.
На 1812 г. опять грозил большой дефицит.
Манифестом 11-го февраля 1812 г. установлены были временные прибавки в податях и новые пошлины.
Ответственным за все эти финансовые затруднения и повышения налогов, вызываемые тяжелыми политическими обстоятельствами того времени, общественное мнение делало С. Обещания прекратить выпуск ассигнаций правительство сдержать не могло. Новый тариф 1810 г., в составлении которого участвовал С., был встречен в России сочувственно, но разгневал Наполеона, как явное уклонение от континентальной системы.
Дела финляндские поручены были также С., который только при его удивительном трудолюбии и талантливости мог справляться со всеми возложенными на него обязанностями.
С. сопровождал императора Александра на сейм в Борго, им были написаны речи государя при открыли и закрытии сейма, им была составлена окончательная редакция проекта об устройстве финляндского совета (переименованного впоследствии в сенат), он же был назначен канцлером абосского университета, наконец, он был поставлен во главе комиссии финляндских дел в Петербурге, пока, с преобразованием комиссии, председателем ее не был назначен барон Армфельт, уроженец Финляндии, перешедший недавно из Швеции на русскую службу и рекомендованный на это место С. 1812 год был роковым в жизни С. Направленная против либеральных преобразований записка Карамзина (1811 г.) и разные нашептывания врагов С. произвели впечатление на Александра I. Постепенно охладевая к С., государь стал тяготиться его влиянием и, приступая к борьбе с Наполеоном, решил с ним расстаться.
С. внезапно был отправлен в ссылку, подавшую повод к распространению клеветы об его измене посредством сношений с иностранными посланниками.
Главными орудиями в интриге, погубившей С., были барон Армфельт, пользовавшийся большим расположением императора Александра, и министр полиции Балашов.
Армфельт был недоволен отношением С. к Финляндии: по его словам, он «иногда хочет возвысить нас (финляндцев), но в других случаях, наоборот, желает дать нам знать о нашей зависимости.
С другой стороны, он всегда смотрел на дела Финляндии, как на мелкое, второстепенное дело». Армфельт сделал предложение С.: составить триумвират вместе с Балашовым, захватить в свои руки правление государством, а когда С. отказался и, по отвращению к доносам, не довел об этом предложении до сведения государя, то Армфельт решился погубить его. Очевидно, Армфельт желал, удалив С., стать во главе не одних финляндских дел в России.
С. иногда, быть может, был недостаточно воздержан в своих отзывах о государе, но некоторые из этих отзывов в частной беседе, доведенные до сведения государя, были, очевидно, выдумкой клеветников и доносчиков.
В подметных письмах С. стали обвинять уже в явной измене, в сношениях с агентами Наполеона, в продаже государственных тайн. «Все орудия этой колоссальной интриги, не посвященные в тайну конечной ее цели, — говорит Н. К. Шильдер, — действовали как марионетки, нити которых были в руках лица, направлявшего весь ход этой загадочной драмы. Руководствуясь самыми разнообразными побуждениями, все привлеченные к делу лица усердно хлопотали о том, что уже давно было решено в уме Александра и чего они не знали, не сразу проникнув до понимания истинной подкладки интриги». 17-го марта 1812 г., после 2-часовой аудиенции у государя, который, между прочим, сказал С., что, ввиду приближения неприятеля к пределам империи, не имеет возможности проверить все взведенные на него обвинения, С. был отправлен в Нижний Новгород.
В письме оттуда государю он высказал свое глубокое убеждение, что составленный им план государственного преобразования — «первый и единственный источник всего, что случилось» с ним, и вместе с тем выражал надежду, что рано или поздно государь возвратится «к тем же основным идеям». Громадное большинство общества встретило падение С. с великим ликованием, и только Н. С. Мордвинов открыто протестовал против его ссылки выходом в отставку от должности председателя департамента экономии государственного совета и уехал в деревню.
После удаления С. начала циркулировать записка на французском языке, автор которой утверждал, что С. имел в виду своими нововведениями привести государство к разложению и полному перевороту, изображал его злодеем и предателем отечества и сравнивал с Кромвелем.
Записка эта была составлена лифляндцем Розенкампфом, служившим в комиссии законов и ненавидевшим С. за то, что тот затмил его своими талантами, и исправлена была Армфельтом.
В сентябре того же года, вследствие доноса о том, что в разговор с архиереем С. упомянул о пощаде, оказанной Наполеоном духовенству в Германии, С. был отправлен в Пермь, откуда написал государю свое знаменитое оправдательное письмо.
Он весьма убедительно опроверг в нем переданное ему Александром при прощании обвинение, будто бы он старался финансовыми мерами расстроить государство и вызвать увеличением налогов ненависть к правительству, и называл клеветой утверждение, что, порицая правительство, он разумел особу самого государя.
Просьба С. о дозволении ему поселиться в его новгородском имении была оставлена без ответа и исполнена лишь в 1814 г., после вступления наших войск в Париж и нового письма С. к государю.
Вероятно, после переезда в деревню С. набросал новые предположения о государственных преобразованиях, извлечения из которых Н. Тургенев напечатал в своей книге «La Russie et les russes» (III, 296-309), но которые он ошибочно слил воедино с проектом 1809 г. Ссылка имела то влияние на политические взгляды С., что вместо отвращения к преобладанию аристократии, которое он положительно высказывал в своем труде 1809 г., он стал искать гарантии политической свободы в усилении аристократии.
По этому новому взгляду С. правительство, опирающееся на основные законы, может быть или ограниченной монархией, или умеренной аристократией.
В ограниченной монархии необходимо, чтобы высший класс наблюдал за охранением закона.
Народ должен участвовать в составлении если не всех, то, по крайней мере, некоторых законов; охранение же законов он вверяет аристократии.
Образцом для устройства этого класса он считал теперь английскую аристократию и прямо утверждал, что в основание его должно быть положено право первородства.
При собрании национального конгресса, первые четыре класса чинов составят верхнюю палату, а остальное дворянство должно заседать с депутатами от народа, и одной из первых мер конгресса будет восстановление закона Петра I о первородстве с тем, чтобы этот закон прилагался лишь ко вновь созданной аристократии.
Между тем в своем труде 1809 г. С. писал о Петровском законе следующее: «По разуму того времени не было еще точного понятия о политической свободе.
Сие доказывается учреждением Петра Великого (1714) о праве первородства.
Сие установление, совершенно феодальное, могло бы уклонить Россию на несколько веков от настоящего ее пути». В 1816 г. С. вновь просил государя обратить внимание на его судьбу и вместе с тем ходатайствовал у Аракчеева о его содействии.
Указом 30 августа, в котором было сказано, что «по внимательном и строгом рассмотрении поступков» С. государь «не нашел убедительных причин к подозрениям», С. был назначен на должность пензенского губернатора, чтобы дать ему способ «усердной службой очистить себя в полной мере». Здесь он не покидает еще мысли о государственных преобразованиях, в одном письме 1818 г. задает вопрос: «кто метет лестницу снизу?» и затем предлагает, очистив административную часть, перейти к свободе политической.
Для выработки необходимых реформ С. советует учредить комитет из министра финансов Гурьева, нескольких губернаторов (в том числе и его самого) и 2-3 губернских предводителей дворянства.
В одной записке, составленной, вероятно, во время пребывания в Пензе, мы видим сочувствие автора конституционному строю, несмотря на неуверенность в возможности введения его в России.
В марте 1819 г. С. был назначен сибирским генерал-губернатором, причем государь в собственноручном письме писал, что этим назначением желал явно доказать, насколько несправедливо враги оклеветали С. (о выработанных им проектах уставов и учреждений для Сибири, см. статью Сибирь, история).
Служба в Сибири еще более охладила политические мечтания С. В заметках, начатых в Пензе в 1819 г. и оконченных в Сибири, он хотя и говорит, что польза «законодательного сословия» «может состоять в том, что правительство, поставив себя сим учреждением впереди народных желаний, станет вне опасности всякого внезапного движения», но в то же время признает, что «возможность законодательного сословия сильного и просвещенного весьма мало представляет вероятности.
Почему одно из двух: или сословие сие будет простое политическое зрелище, или, по недостатку сведений, примет оно ложное направление». В декабре 1820 г., т. е. уже из Сибири, С. писал графу В. П. Кочубею в еще более скептическом тоне относительно государственных преобразований: «Все чувствуют трудности управления как в средоточии, так и в краях его. К сему присовокупляется недостаток людей. Тут корень зла; о сем прежде всего должно бы было помыслить тем юным законодателям, которые, мечтая о конституциях, думают, что это новоизобретенная какая-то машина, которая может идти сама собой везде, где ее пустят». В марте 1821 г. С. возвратился в Петербург, но уже совершенно иным человеком.
Это не был защитник полного преобразования государственного строя, сознающий свою силу и резко высказывающий свои мнения; это был уклончивый сановник, не гнушающийся льстивого угодничества даже перед Аракчеевым и не отступивший (1825 г.) перед печатным похвальным словом военным поселениям.
После того как выработанные им или под его наблюдением проекты преобразований в Сибири получили силу закона, С. приходилось все реже видеться с государем, и его надежды на возвращение прежнего значения не оправдались, хотя в 1821 г. он и был назначен членом государственного совета.
Главным делом С. в царствование императора Николая было составление «Полного Собрания» и «Свода Законов» (см. статью Свод законов), обнародованных в 1833 г. С октября 1835 г. по апрель 1837 г. С. вел беседы о законах с наследником цесаревичем.
В это время он был уже защитником правления неограниченного; в нем исчезло и сочувствие аристократии.
В одной из бесед он сказал, что «там, где существует чистая форма монархическая, нет никаких основательных причин, нет материальных выгод для народа переходит в форму смешанную» (т. е. такую, где государь разделяет державную власть с парламентом), «даже и тогда, когда бы переход сей мог быть совершен без потрясения.
Частные пользы некоторых классов народа» (тут С. разумеет «класс родовой знаменитости, класс промышленный, класс наук и знаний») «не суть истинные пользы всего народа и часто даже бывают им противоположны». Возведенный 1 января 1839 г. в графское достоинство, С. скончался 11 февраля того же года. «Введение в уложение государственных законов» 1809 г. см. в «Историческом Обозрении» (1899, т. X); план финансов в «Сборнике Исторического Общ.» (т. 45); проект гражданского уложения в «Архиве Государственного Совета» (т. IV журнала по делам департ. законов, СПб., 1874); «Записка о монетном обращения графа С.» (ib., 1895). Дневник и переписку С. см. в изд. «В память графа Мих. Мих. С.» (СПб., 1872). О С. см. М. Корф, «Жизнь графа С.» (2 т., 1861); Шильдер, «Император Александр I, его жизнь и царствование» (4 т.); Пахман, «История кодификации гражданского права» (1876); В. Вагин, «Исторические сведения о деятельности графа М. М. С. в Сибири с 1819-1822 гг.» (2 т., 1872); Прутченко, «Сибирские окраины.
Областные установления, связанные с сибирским учреждением 1822″ (2 т., СПб., 1899). О взглядах С. на крестьянский вопрос см. книгу В. Семевского: «Крестьянский вопрос в России» (т. I и II). В. Семевский. {Брокгауз} Сперанский, Михаил Михайлович — выдающийся русский государственный деятель (1772-1839). Состоя делопроизводителем Еврейского комитета (см.), выработавшего положение о евреях 1804 г. (см. Александр I), С. не дал движения антисемитскому проекту Баранова (см.), воспользовавшегося известной запиской Державина (см.), направленной против евреев.
Перу С., по-видимому, принадлежат журнальные постановления комитета, проникнутые свободомыслием.
С. находился в близких дружеских отношениях с Перетцом (см.). — Ср.: Ю. Гессен, «Евреи в России», 80-81, 86-88; 114-115, 132; Голицын, «История русского законодательства о евреях», 417, 429; «Системат. указат. литер. о евреях». {Евр. энц.} Сперанский, Михаил Михайлович [01(12)01.1772 (по нек-рым источникам, 1771) — 11(23).02.1839] — мыслитель, правовед, обществ. деятель.
Род. в с. Черкутино Владимирской губ. в семье сельского священника.
Получил образование в Петерб. дух. семинарии, где затем преподавал математику, физику, филос. и риторику.
Перейдя затем на административно-чиновничью службу, С. делает блестящую карьеру — от должности домашнего секретаря генерал-прокурора Куракина до положения статс-секретаря при особе императора, становится, по сути, ближайшим советником Александра I по всем вопросам внутр. политики.
В 1808 С. поручается составить проект гос. преобразований.
Идея выборных учреждений, наличествовавшая в проекте С., вызвала резкую оппозицию среди дворянской знати. В 1812 он был уволен с поста гос. секретаря и выслан сначала в Нижний Новгород, а затем в Пермь. Возвращен из ссылки в Петербург (1821) в звании члена Гос. совета.
Сблизился с Аракчеевым, принял участие в судебном расследовании деятельности декабристов.
Умер в Петербурге.
На идейное формирование С. оказали влияние нем. мистика и построения масонов.
Однако С. ценил не столько мистическую теорию, сколько практику, к-рая должна была привести к Царству Божьему внутри человека.
С. проводил мысль о ложности церковного христианства и истине христианства «внутреннего». При этом он верил в «надцерковную христианизацию» обществ. жизни: «Ошибаются люди, утверждая, будто дух Царства Божия несовместим с началами политических обществ». В. В. Зеньковский писал: «…в нем впервые в русской (светской) религ. мысли встает идея христианизации общественной жизни,- то, что позднее было названо «социальным христианством»» (З.»ИРФ». Т.1. Ч.1. С.126). Э. Л. Радлов считал С. одним из родоначальников рус. филос. наряду с Ломоносовым, Сковородой, Радищевым.
В рукописном отделе Гос. публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина имеется спец. фонд Сперанского.
Соч.: О силе, основе и естестве — Москвитянин. 1842. № 1; Правила высшего красноречия.
СПб., 1844; Руководство к познанию законов.
СПб., 1845; Философия — В память графа М. М. Сперанского. 1772-1872. СПб., 1872; Антихрист — Там же; Мудрость — Там же; Проекты и записки.
М.-Л., 1961.