Биография Щелкалов Василий Яковлевич

— влиятельный ближний или думный дьяк и печатник при Иоанне ІV, Феодоре Иоанновиче и Борисе Годунове, впоследствии окольничий, младший брат Андрея Щ. Так же как и брат, несмотря на свою неродовитость, достиг выдающегося влияния на ход государственных дел, особенно на сношения с иноземными державами.
О первых годах его деятельности известия весьма скудны; начав службу, вероятнее всего, подьячим в одном из многочисленных приказов, он после сидел дьяком в Стрелецком приказе, а одно время управлял Разбойной избой. В 1566 г. он участвовал на земском соборе, который был созван Иоанном для решения вопроса о том, продолжать ли Ливонскую войну, или заключить мир. Когда было решено прекратить военные действия и разменяться пленными, Щ. подписал это определение, а в январе следующего 1567 года он вместе с Федором Ивановичем Колычевым и Григорием Ивановичем Нагим ездил к литовской границе для размена находившегося в русском плену полоцкого воеводы Довойны на князя Василия Ивановича Темкина.
Уже в конце 60-х годов XVI в. Щ. играл видную роль, что ясно, например, из того, что в 1568 г. он вместе с братом был награжден «за бесчестье» вотчиной Ивана Висковатого, а в 1571 г. ему единолично было присуждено, так же «за бесчестье», сельцо Михайловское с деревнями.
С 1570 г. Щ. начал управлять Разрядным приказом, одной из наиболее важных четвертей, и во главе его оставался, по-видимому, до 1575 г., когда его сменил Андрей Шерефединов. Bo время третьей свадьбы Иоанна в 1571 г. Щ. было велено «списки (свадебные) носити и раздавати по приказом». В том же году он показан также «дьяком введенным», а в следующем в числе дьяков из «земщины»; около этого же времени, вскоре после подписания поручной грамоты 1571 г., он стал помощником брата по управлению Посольским приказом, ведавшим, главным образом, дипломатические сношения с иностранными государствами.
Однако в приемах послов Щ. начал участвовать значительно раньше; так, например, уже 6 мая 1560 г. он был послан навстречу к нагайскому мирзе Акболтаю.
Но до 1571 г. имя его при приемах встречается лишь как исключение, с этого же времени он участвует почти во всех приемах послов и переговорах с ними, играя чаще всего при брате подчиненную роль, но иногда действуя и самостоятельно.
Вот, например, краткий перечень фактов, характеризующих его деятельность в этом смысле, до того момента, когда он стал думным дьяком. 4 февраля 1571 г. вместе с братом он принимал и «вспрашивал» в Посольской палате турецкого посла Бустана Чилибея; 22 июня того же года самостоятельно принимал датского посла Элиаса Эйзенберга, брал у него вручительные грамоты и пятью днями позже давал ему ответ; в эстонскую войну 1572-1573 гг. сопровождал государя в Новгород, а оттуда вместе с передвижениями войск — в Нарву и Эстонию; 13 июня с братом вел переговоры с цесарским послом Магнусом перед приемом его государем; около того же времени участвовал при приеме литовского посла Гарабурды, приехавшего для переговоров относительно условий, на каких Иоанн согласился бы принять литовско-польскую корону; 28 января 1574 г. принимал и царю представлял в селе Братошине датского посла; в этом же году ему вместе с братом и другими лицами было поручено произвести расследование дела о Скобелицыне, который, будучи отослан в качестве посла к императору Максимилиану, вел себя при переговорах грубо и бестактно; 3 декабря 1574 г., по государеву приказу, Щ. отсылал приставов в Тверь для встречи послов; в июне 1577 г. принимал шведского посла; государь в то время находился в Новгороде и «у себя тому свейскому гончину быти не велел, потомучто он латыш молодой человек.
А велел отпустити его дьяком Василею Щелкалову да Ондрею Шерефединову и грамоту велел ему дати и отпустити его велел из Новагорода (где в это время находился и Щ.) в Орешек, а из Орешка в Выбор часа того»; 8 декабря 1577 г. он участвовал в приеме крымских гонцов Халил-Чилибея «с товарыщи» и вскоре после этого с братом давал им «ответной список»; в 1578 г. в декабре принимал нагайского посла Уразу «с товарыщи» в Посольской избе, вел с ними переговоры, а через месяц давал им ответ. По-видимому, Щ. и по выходе из Разряда не прекращал с ним связи; под 1576 г. упоминается, что он сопровождал государя в ливонский поход «с разрядом», т. е. с канцелярией этого приказа; около этого же времени он с Иваном Федоровичем Мстиславским выслушивал челобитную путивльцев и рылян об удовлетворении их денежным жалованием и постановил «поместным детем боярским отказать до 88 (1580) г., а беспоместным дать им государево жалованье по государеву указу». Начиная приблизительно с 1579 г., Щ. становится думным разрядным дьяком.
Так же как и брату, звание думного дьяка ему было дано впервые в русской истории, хотя функции, связанные с этим званием, исполнялись, по-видимому, и раньше простыми дьяками.
С этого времени он нередко начинает принимать участие в разбирательстве местнических тяжеб. Однако назначение его думным дьяком, т. е. докладчиком в государевой думе по всем делам Разрядного приказа, нисколько не помешало ему продолжать свою деятельность и в Посольской четверти.
За последующие годы его имя вновь сплошь и рядом встречается при приемах послов и переговорах с ними, хотя возможно, что теперь он участвовал уже не как посольский дьяк, а именно как думный разрядный.
Во всяком случае, при его деятельном участии велись переговоры с нагайскими послами Ишбулатом (1581 г., 19 августа) и Байкешем Тимеевым «с товарыщи» (28 того же месяца), с польскими послами в 1584 г. и турецким послом, приехавшим с целью просить выдачи султану сына крымского хана Мурата (1585 г.). Вступление на престол Федора Иоанновича и всевозраставшее влияние Бориса Годунова не только не пошатнули положения Щ., но даже упрочили его. Он считался одним из ближайших друзей Бориса и пользовался его расположением.
В 1587 г., после смерти Батория, Щ. со Степаном Васильевичем Годуновым и князем Федором Михайловичем Троекуровым ездил в Варшаву для ведения переговоров первостепенной важности с польским сеймом; послы были уполномочены представить выборным от сейма формулированные в 10 пунктах условия, на которых царь Федор согласился бы принять польско-литовскую корону. 4 августа русские уполномоченные «с великой честью» и большой пышностью были приняты в «Рыцарском коле», где они изложили предложения царя Федора.
Переговоры с 15 избранными сеймом польскими представителями, однако, вскоре оборвались, так как со стороны сейма были выставлены совершенно неприемлемые условия, как, например, переход царя в католичество; хотя они после и возобновились в Каменце, но за избранием Сигизмунда на престол вновь были прекращены; единственным результатом этой миссии, на которую возлагались очень широкие надежды, было заключение между Россией и Литвой 15-летнего мира. 2 июня 1591 г. Щ. читал в думе результаты расследования князем Шуйским обстоятельств убиения царевича Димитрия.
К интригам против Годунова и к замыслам возвести на престол по смерти Феодора Иоанновича кого-нибудь из иноземных властителей Щ., кажется, совсем не был причастен, по крайней мере в середине 90-х годов XVI в. В то время как его могущественного брата за такие замыслы постигла опала, Василий Щ. не только не разделил его участи, но даже сменил брата в должности, получив звание думного посольского дьяка (1594 г.); его же бывшее звание перешло к дьяку Сапуну Аврамову; в 1596 г. он становится наконец печатником думы, продолжая управлять в то же время и Посольским приказом.
После опалы брата он уже единолично вел все дела по сношениям Московского государства с иностранными державами.
Именем его за это время пестрят все старинные акты Посольского приказа; так, например, 22 мая 1597 г. он в присутствии Федора Иоанновича, многочисленных бояр и вельмож принимал пышное посольство цезаря, с бургграфом Авраамом Донавским во главе. Думным посольским дьяком он был до середины 1601 г. Еще в мае этого года при приеме цесарского посланника Михаила Шеля он говорил речь, а под 6 июня значится, что на его месте в Посольском приказе сидит уже Афанасий Власьев.
Несмотря на предыдущую дружбу с Борисом и заключенную с ним » крестоклятвенную клятву», Щ. все же попал в опалу, хотя она была мягкой формы и сопровождалась простым удалением от дел. Причины ее остаются совершенно невыясненными.
Возможно, что она, как предполагает С. Ф. Платонов, стояла в непосредственной связи с опалой семьи Романовых, которых Борис обвинял в том, что они хотели «царство достати ведовством и кореньями». Но более вероятно, что причина эта заключается в поведении Щ. в момент, предшествовавший избранию Бориса на царство.
Когда в феврале 1598 г. распространилась весть о пострижении царицы Ирины, Щ. убеждал бояр и собравшуюся в Кремль толпу целовать крест не Борису, а боярской думе; 1 августа 1598 г. он, во всяком случае, подписал грамоту на избрание Бориса, но вполне вероятно, что последний, когда достиг упрочения власти и стал мстить своим врагам, вспомнил при этом и уговоры Щ. В «самовольстве», искажении росписей родословных людей, влиянии на местнический распорядок и произвольном составлении списков административных назначений Василий Щ. во время своего многолетнего дьячества был повинен не менее, если не более, своего брата. Разряд свадьбы короля Арцымагнуса он, несомненно, подделал, назвав в числе сидевших за столом двух князей, а затем, пропустивши остальных бояр, поставил самого себя, между тем как, когда обиженные бояре, спустя долгое время, призвали его к ответу, оказалось, что он на этой свадьбе совсем не присутствовал, в чем и сознался.
Точно так же в 1599 г. была обнаружена невместная грамота, самовольно данная Щ. «не по делу» князю Ивану Долгорукову на Ивана Дмитриевича Плещеева в 1585 г. Дело дошло до царя Федора, и когда последний велел его расследовать, Щ., «смотря в государевы грамоты, сказал, что та грамота подпись рука его, а такой было невместные грамоты Ивану Долгоруково на Ивана Плещеева не довелось дати, не что будет тое государеву грамоту поднес которой подьячей во многих делех, и он тое грамоту подписал за неведы». И бояре «приговорили тое грамоту отставить, потому что та грамота не в грамоту». Выносил он родственников и других лиц «по дружбе дружачи» в люди. Но и он, подобно брату, ни разу, кажется, не пострадал за свои злоупотребления по службе, по крайней мере об этом нигде ничего не упоминается.
Вместе с братом он так же разделял нелюбовь к себе англичан, в свою очередь платя им тем же, хотя при возвышении Бориса, который слыл за сторонника торговых привилегий английских купцов в Московском государстве, Щ. принужден был несколько умерить свое резкое отношение к ним. Любопытен приведенный у Карамзина рассказ о том, как Щ. расспрашивал присланного Елизаветой к Борису английского доктора Виллиса: «есть ли у него (доктора) книги и лекарства, каким правилам следует и на пульсе ли основывает свои суждения или на состоянии жидкостей в теле». И когда Виллис ответил, что книги он оставил в Любеке, лекарства же должны изготовляться «оптекарями», а для лечения одинаково важны как пульс, так и «состояние жидкостей», то Щ. остался неудовлетворенным, в результате чего Виллис был отпущен на все четыре стороны.
Опала Щ. продолжалась до самой смерти Годунова.
Лжедимитрий, который почему-то видел в Щ. мнимого спасителя от убийц Бориса, вызвал его ко двору и пожаловал окольничеством, хотя какой-либо выдающейся роли он уже не играл. В «Шереметевском боярском списке» сохранились указания, что в звании окольничего Щ. оставался и при Василии Шуйском.
Незадолго до смерти, а именно в сентябре 1610 г., ему была дана жалованная грамота, в которой писалось: «Василею Яковлевичу Щелкалову и сыну его Ивану дано привилей на поместье в Мещерском уезде в Недоходове стану, село Дубровку и село Рожественку с деревнями и с починки, и на отчизну в Дорогобужском уезде село Громово с деревнями и с починки». Умер Щ. в конце 1610 г. или в начале 1611 года. По отзыву голландца Массы, Щ. далеко уступал своими дарованиями брату. Относительно причин его возвышения и влияния на дела можно повторить почти то же самое, что сказано по этому поводу о его более знаменитом брате. Вместе со смертью Василия Щелкаловы сходят с исторической сцены. Его сын не играл никакой роли. «Древняя Российская Вивлиофика», ч. XIII, стр. 92, 294, 325, 422, 436, 439; ч. XIV, стр. 294, 325, 350, 468; ч. XX, стр. 78, 84, 364. — «Акты Исторические», т. І, стр. 341, 342, 413; т. II, стр. 9, 11, 14-16, 19, 31-33; т. III, стр. 294. — «Дополн. к Актам Историческим», т. I, стр. 203. — «Акты Юридические», стр. 223, 454. — «Акты Археографической Экспедиции», т. І, стр. 103, 315, 316, 378, 434, 452-454; т. II, стр. 42, 48, 386. — «Временник», изд. Моск. Общ. Истор. и Древн. Росс., т. XIV (М., 1852 г.), стр. 1-18. — «Синбирский Сборник» (Д. Валуева), стр. 68, 75, 76, 86, 134, 143. — «Дворцовые Разряды» (изд. II отдел.), т. I, стр. 111 и др.; т. III, стр. 126, 127 и др. — «Писцовые книги» (под ред. Калачева), т. І, отд. 1 (СПб., 1872 г.), стр. 21, 22, 178, 179, 210, 211, 494, 830; отд. 2 (СПб., 1877), стр. 1525. — «О службах и походах боярских, также полковых разрядах их и о том, кто, когда и в котором полку служил». — «Отечественные Записки», ч. ХХVIII, стр. 403-421; ч. XLIV, стр. 3-184, упом. в ч. XLIV, стр. 159, 160″. — «Русский Исторический Сборник», изд. Моск. Общ. Истор. и Древн. Росс., т. II, стр. XVI — XXIV, 101, 125, 127-129, 135, 137, 138, 144, 146, 155; т. V, стр. 137, 229, 230, 241, 304, 305. — «Сборник Имп. Русск. Истор. Общ.», т. 38 (СПб., 1883), стр. 82, 249, 250, 266, 269, 300, 314, 365, 380, 390, 400; т. 71, стр. 605. — «Русская Историческая Библиотека» (изд. Археографической Комиссии), т. II, стр. 56; т, III, стр. 278; т. VIII, стр. 88, 99; т. XIII, стр. 316, 317. — «Труды Восточного Отделения», ч. XX, стр. 239, 290, 299, 301, 303, 308, 313, 339, 391-393, 395- 397, 430; ч. XXI, стр. 16, 17, 19, 26, 30, 124, 127, 128, 160. — «Чтения в Моск. Общ. Истор. и Древн. Росс.», 1886 г., кн. 1, стр. 5, 6; 1893 г., кн. 1, стр. 78. — «Материалы для истории русского дворянства» (изд. Н. В. Калачева, СПб., 1886 г.), стр. 48. — «Собрание Государств.
Грам. и Договоров», т. І, стр. 544, 553, 579; т. II, стр. 121, 131, 151, 152, 386. — «Памятники Дипломатических сношений», т. І, стр. 533-1460; т. II, стр. 3, 16, 24, 25, 45, 67, 82, 116, 132, 158, 169, 240, 262, 296, 384, 392, 400-786; т. X, стр. 136, 394, 401, 402, 413, 414, 420, 438, 468, 483. — Н. Н. Оглоблин, «Обозрение историко-географических материалов XVII и начала XVIII вв., заключающихся в книгах Разрядного приказа» (М., 1884 г.), стр. 253, 254. — П. И. Иванов, «Описание архива министерства Юстиции», кн. І (СПб., 1869). — А. А. Востоков, «Боярские книги», стр. 26-48. — Н. Н. Бантыш-Каменский, «Переписка между Россией и Польшей по 1700 г.», т. І (М., 1862 г.), стр. 126. — Ф. Аделунг, «Критико-литературное обозрение путешеств. по России до 1700 г.» (М., 1864 г.), ч. І, стр. 243. — С. Ф. Платонов, «Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII в.» (СПб., 1888 г.), стр. 160. — «Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени в России» (изд. под ред. Е. Е. Замысловского, СПб., 1874 г.), стр. 55. — Н. Г. Устрялов, «Сказания иностранцев о Дмитрии Самозванце», т. I, прим. 228. — Архим. Досифей, «Опись Соловецкого монастыря», т. III, стр. 45. — Флетчер, «О государстве русском» (рус. перевод, 1867 г.), стр. 28, 29, 34. Рукописный материал в архиве министерства Иностранных Дел в Москве: а) «Турецкие статейные списки», кн. 10, л. 40; б) «Датск. стат. спис.», кн. 2, лл. 1- 4, 14, 25, 28, 40, 110-111, 163, 184; в) «Шведск. стат. спис.», кн. 3, л. 286; г) «Крымск. стат. спис.», кн. 15, лл. 66, 410; е) «Польск. стат. спис.», кн. 15, л. 226; кн. 23, лл. 173, 181, 206, 241; ж) «Нагайск. стат. спис.», кн. 8, лл. 209, 219, 224, 357-363, 386, 387; кн. 10, лл. 130, 131, 139. Труды общего характера: Кн. Ж. М. Щербатов, «История Российская», т. V, кн. 2., стр. 164, 443; т, VI, ч. 2 (СПб., 1790), стр. 124. — Карамзин, «История Государства Российского» (изд. Эйнерлинга, СПб., 1842-1843), т. IX, стр. 112; прим. 221, 367, 412, 430, 437. 449, 460; т. X, стр. 8, 52, 81, 119, 129, 158; прим. 60, 111, 140, 215, 305, 315, 344, 463; т. XI, стр. 10, 14, 21, 25, 63, 76, 124; прим. 11, 34, 82, 159. — C. M. Соловьев, «История России» (изд. «Общ. Пользы»), по указателю, тт. VI, VII, VIII, IX. — Д. Бутурлин, «История Смутного времени», 3 тт. (СПб., 1839- 1846). — С. Ф. Платонов, «Очерки по истории Смутного времени в Московском государстве XVI-XVII вв.» (СПб., 1839), стр. 154, 192, 193, 198-202, 205, 207, 225, 241, 242, 245, 247, 272, 290. — А. Маркевич, «О местничестве», т. І (Киев, 1879 г.), стр. 320-350, 401. — Хмыров, «О местничестве» («Северное Сияние», 1862 г.). — Н. П. Загоскин, «История права Московского государства», т. II, вып. 1 (Казань, 1879 г.), стр. 48. — Его же, «Столы разрядного приказа» (Казань, 1879 г.), стр. 6 и прим. 1. — Н. П. Лихачев, «Разрядные дьяки XVI в.» (СПб., 1888 г.), стр. 47, 48, 65, 66, 75, 122, 124, 158-160, 164, 166, 167, 191-218, 226, 239, 267, 268, 301, 470, 471, 478-485, 500, 509, 554-556; прил., стр. 46. — Его же, «Библиотека и архив Московских государей в XVI в.» (СПб., 1894), стр. 128-137. — Белокуров, «Сношения с Кавказом», стр. 262, 320, 322, 342. — Терещенко, «Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России» (СПб., 1837 г.). — Лакиер, «Русская Геральдика» (СПб., 1855 г.). — Барсуков, «Род Шереметевых». — В. О. Ключевский, «Боярская дума древней Руси», стр. 283 и др. Н. Сербов. {Половцов}