Биография Репнин князь Аникита Иванович

— генерал-фельдмаршал, род. в 1668 году, скончался 3 июля 1726 года. Сын именитого боярина, начальника Сибирского Приказа, князя Ивана Борисовича, князь Аникита на 16-м году начал службу при Дворе-спальником и вошел в тесный круг лиц, отличенных особым доверием молодого царя Петра. В 1685 году, при учреждении потешной роты, он был пожалован поручиком ее, а через два года — произведен в полуполковники.
Во время мятежа 1689 года Р. одним из первых прибыл в Троицкий монастырь, для охраны Петра. Принимая, в течение многих лет, ближайшее участие в занятиях «потешных» (во время Кожуховского похода — командовал Преображенским полком), Р. вместе с ними получил в 1695 году боевое крещение под Азовом, находясь в главной квартире, в качестве генерал-адъютанта генерала Головина. 14 июля он участвовал, охотником, в штурме каланчей на берегу р. Дона, в 3-х верстах выше Азова, заграждавших подвоз провианта и снарядов от устья Кайсуги.
Второй Азовский поход, в следующем году, он делал в отряде Лефорта, в должности капитана 1 фрегата.
В 1698 году, будучи в Москве, Р. во многом содействовал быстрому усмирению внезапно вспыхнувшего стрелецкого бунта, своевременно успев занять Кремль сильным (700 чел.) отрядом.
В 1699 году ему поручено было сформировать в Москве 9 солдатских полков; набор — в низовых городах-произведен был Репниным лично. Формирование было закончено в следующем году, и новые полки эти, сведенные в «дивизию», составившую «3-ье генеральство» действующей армии, поступили под команду Репнина.
В октябре 1700 г. Р. выступил со своей дивизией, усиленной Бутырским полком, под Нарву, но, узнав 17 ноября на марше у оз. Самры, о поражении русских, повернул назад и спешно отошел к р. Луге, где принял на себя отступавшие остатки армии и вместе с ними вернулся в Новгород, где — по повелению Петра — занялся приведением в порядок расстроенных Нарвских полков.
В Новгороде он оставался всю зиму 1700/01 года, причем некоторое время исполнял обязанности губернатора. 26 февраля 1701 г. Петр заключил (в м. Биржи) договор с Августом, которым определено было развить весной операции соединенными силами в Лифляндии: для этой цели в распоряжение короля предоставлялся единственный резерв Петра-расквартированный в Новгороде и Пскове корпус Репнина. 18 апреля Репнину было предписано сосредоточить свои войска во Пскове и идти к Динабургу, на соединение с саксонцами; в дальнейшем усмотрению Августа предоставлялось включить войска Р. в состав королевской армии в виде особого корпуса или «развести» его полки по другим полкам.
В последнем случае, Репнину приказано было «остаться при королевских войсках волонтером и всяким военным действиям присматриваться». Р. задержал свое выступление, выжидая прибытия конницы, которою должен был быть усилен его корпус, состоявший исключительно из пехоты.
В первых числах мая прибыл в Псков генерал-адъютант короля Августа-торопить Репнина с походом.
Он остался крайне недоволен как малочисленностью вспомогательного корпуса (всего 18 т.), так и плохим состоянием вооружения и снаряжения войск. Уступая его настояниям Р., не дождавшись конницы, выступил 15 мая, с 18 солдатскими и 1 стрелецким полком, на Кокенгузен, назначенный, вместо Динабурга, пунктом соединения с Саксонцами.
Несмотря на то, что союзники не приняли никаких мер к прикрытию этого движения, а отсутствие конницы лишало Р. возможности вести разведки, — и в силу этого ему грозила опасность быть захваченным врасплох шведами, предупрежденными о выступлении русского отряда,-марш-маневр удалось выполнить без затруднений, и соединение у Кокенгузена состоялось 21 июня. 4 полка, из числа приведенных Р., отправлены были на усиление саксонцев, строивших «траншаменты» по р. Двине, у Риги; остальные, составив особый корпус, командование которым сохранил Р., переведены были за р. Двину, верстах в 10 от Риги, и образовали резерв саксонской армии. 6 июля Р. выступил, следом за главными силами саксонцев, навстречу Королю Шведскому; 9, в день поражения фельдмаршала Штейнау шведами, он был в Барковицах — в 10 верстах от поля сражения-и в бою участия принять не мог. Вместе с отступавшими саксонцами Р. повернул-11 июля — на Бауск, но, предупрежденный там шведами, продолжил марш на Биржи, откуда, по недостатку провианта, ушел на Динабург.
Приближение шведов заставило, однако, союзников очистить и этот пункт: Штейнау ушел в Польшу;
Р. отвел свои войска, через Друю и Опочку, в Псков, где 15 августа соединился с Шереметевым.
Весь 1702 год Р. провел в Новгороде и Пскове, в районе которых расквартированы были его полки. Вместе с Брюсом он принимал деятельное участие в подготовке операции к Нотебургу и устройстве временной базы для дальнейших действий в Ладоге. 6 сентября Р. выступил с 9 полками своей дивизии под Нотебург, оставив 10-й полк в Новгороде, для несения караульной службы.
По взятий 11 октября Нотебурга полки Репнина снова вернулись в Новгород.
В 1703 году, Р. с полками своего генеральства принял участие в походе под Шлиссельбург, был при штурме его и взятии Канец и, по закладе Петербурга, временно остался там, с частью своей дивизии.
Весной следующего года дивизия Репнина, усиленная полками Преображенским, Семеновским и Ингерманландским выступила 20 мая вверх по Неве, водой, «в намеренный поход воинский под Корелу» Но, донесения Петра Апраксина о появлении сильного шведского флота у устья Наровы и марше Шлиппенбаха к Нарве заставили Петра отменить движение Р. к Кексгольму и обратить его войска через Ямбург, к Нарве. Р. прибыл туда 26 мая и 8 июня, с несколькими полками своей пехоты, принял участие в деле против отряда полк. Маркворта (часть гарнизона Нарвы), которого Петр искусным маневром выманил из укреплений и разбил наголову.
По взятии Нарвы (9 авг.) штурмом, дивизия Р. вернулась в Псков. В августе Репнин сопровождал Царя Петра в его поездке в Дерпт, для осмотра укреплений города.
Вскоре за тем, в силу нового трактата с Польшей, Р. был командирован с 12 полками (6 пех. и 6 драг.) на Литовский рубеж-на Друю и Полоцк, для совместных действий с ген.-майором Корсаком и литовскими гетманами.
Ему было предписано устроить в Полоцке базу, не обременяя людей, и деблокировать конницей Биржи (на пути Августов-Ковно-Рига, т. е., на пути соединения Карла с Левенгауптом). 8 сентября двинулась на Биржи конница Репнина, под начальством Ренна. Пехота выступила несколько дней спустя 2-мя трактами: Шарф с 3 полками прямо на Полоцк, Р. с 3 остальными — следом за Ренном, «дабы Биржинский гарнизон людьми и хлебом управить». Движение производилось весьма медленно, за «худостью» обозов. 29 сентября Р. соединился с ген. Корсаком, стоявшим с 2 стрелецкими полками в Полоцке.
Данный Репнину 3 октября 1704 года наказ предписывал ему крайнюю осторожность: далеко не заходить и не ввязываться ни в каком случае в генеральный бой, как бы ни настаивал на этом король польский, а ограничиваться «содействием в частных битвах», да и то «без излишней тягости»; указывалось, впрочем, не упускать случая для набега на Литву и Курляндию.
Наказ был выполнен Репниным, быть может, даже излишне точно: все действия его свелись к отправке в поиск Ренна к Биржам и «в Жмуды» (совместно с литовцами) и к высылке (в ноябре) конной партии полк. Флюга (1000 коней), имевшей удачное дело с конницей Сапеги; сам же он, с последних чисел октября, стоял уже на винтер-квартирах, занимая своей пехотой и стрельцами Корсака Полоцк, а 5 драгунских полков расположив в воеводствах Бреславльском и Виленском.
Войска Репнина сохранили указанное расположение до осени 1705 года, до сосредоточения русской армии у Гродна, куда Р. прибыл с дивизией 12 октября.
Во время стоянки у Гродна главная квартира распалась на две непримиримо враждебных партии: 1) фельдмаршала Огильви и короля Августа II, являвшихся номинальными главноначальствующими, и 2) Меншикова, представлявшего власть действительную, в силу чрезвычайных полномочий, которыми облек его Петр. Р. решительно стал на сторону последнего.
Вскоре после отъезда короля в Варшаву, куда увел он с собой значительную часть бывшей под Гродной конницы, и перехода командования к Огильви, Меншиков передал свои полномочия Р. и выехал на встречу Царя, 13 января отбывшего из Москвы к армии. В силу этого Р. явился фактическим руководителем последующих действий русской армии; организацией подвоза из Бреста и Тикоцина ему удалось улучшить положение «разорванного, разоренного»-по выражению Огильви-войска; в дальнейшем, неуклонно выполняя инструкции Петра, он вывел благополучно войска из-под удара стоявшего в 10 верстах от Гродно, в Сколубове, Карла и отошел с ними на Киев, куда передовые части вступили 7 мая 1706 года. Конец 1706 и начало 1707 гг. Р. провел в трудах административных, главным образом по обмундированию и отчасти перевооружению вверенных ему войск. В июне он был послан Петром под Быхов, где крепко засел «вор» Синицкий,-для принятия общего начальства над войсками Боура, осаждавшего Быхов, и шедшим на усиление его отрядом Алларта.
Но Быхов пал до прибытия Р., и он получил, вследствие этого, новое назначение-в Вильну, где принял главное начальство над войсками правого фланга армии. Получавшиеся отовсюду «согласные известия»,что главные силы шведов задержаны австрийцами, привели Петра к мысли немедленно приступить к покорению Лифляндии.
Во исполнение этого, Р. стал сосредоточивать свои войска к Вильне, куда спешно свозились запасы, одновременно подготовляя позицию у Минска, к которому направлялся Шереметев со значительной частью армии. Энергия, с которой производил Р. сбор провианта и контрибуций, подала повод к многочисленным жалобам, вызвавшим 19 августа указ Царя «убавить рвение» и обходиться с населением «гораздо ласково», дабы не вызывать беспорядков, значительно участившихся в Белоруссии и Литве. К середине августа выяснилась в главных чертах истинная обстановка: сообразуясь с ней, Петр отказался от предложенной, на основании прежних неверных сообщений, операции к Риге против Левенгаупта и решил ограничиться активной обороной границ.
Так как наступление шведов ожидалось не ранее весны 1708 г., то русские войска уже в конце августа стали на зимние квартиры.
Р. со своей дивизией расположился в Вильне, занимая передовыми частями Ковну, Гродну и Меречь.
Шведы его не тревожили, но на Литве было настолько неспокойно, что в ноябре Р. вынужден был с 6000-м смешанным русско-литовским отрядом предпринять частный поиск против беспокоивших его банд Вишневецкого.
Вопреки ожиданиям, Карл перешел в наступление уже в конце декабря 1707 г. Движение шведов обозначилось двумя колоннами: на Гродну и Новогрудок.
Русская армия была поднята с квартир: сбор войск левого фланга поручень был Меншикову, правого-принял на себя сам Царь, в конце января прибывший в Вильну.
Р. временно принял в свое ведение нерегулярную конницу концентрическое отступление от Двины прикрытое с левого фланга Меншиковым, привело к сосредоточению всей армии за р. Уллой. Полки дивизии Репнина, вошедшей в состав полевой армии, к половине марта собрались в районе Чашники-Копысь-Орша. Здесь они простояли почти три месяца, так как наступление шведов было приостановлено.
Время это ушло на укомплектование полков и обучение солдат согласно новому «Учреждению к бою»; «на консилии» в Чашниках 27 мая дивизия Р. включена была в состав войск, назначенных на северный участок русской оборонительной линии от Уллы до Лукомли.
Между 8-10 июня все полки Репнина, за исключением одного, выделенного в отряд Гольца (в Борисов), стояли уже у Лукомли. «Неприятельские обращения» обусловили, однако, новое решение, принятое на совете 12 июня сосредоточить все войска в окрестностях Череи; сообразно с этим Р. указано было новое расположение от Бобра до Рожок. Он выступил 13 июня, но уже на следующий день, не сумев ориентироваться по «мампе», уклонился несколько от назначенного ему маршрута и оказался в Соколинках, а 15 — сбился окончательно и, не разыскав Рожок, стал в Словянах, на полпути между Бобром и Толочином, потеряв связь с главными силами (Шереметева), шедшими в противоположную сторону, к дер. Луги. По счастью, в Черее был в это время Меншиков, вернувший дивизию Репнина на правильный путь. Известие о прорыве шведов через Березину произвело совершенно различное впечатление на Меншикова и Шереметева, между которыми разделено было командование действующей армией, и — вместо сосредоточения — началось эксцентрическое отступление к Днепру.
Шереметев, оторвавшись от остальной армии, ушел к Орше; туда же повел свою дивизию Алларт.
Р., по приказанию Меншикова, усиленными переходами двинулся к Могилеву, под прикрытием конницы и конной пехоты (Гольца), собранной Меншиковым у Белыничей. 21 июня полки Репнина вступили в Могилев.
На состоявшемся 22 июня в Могилеве общем совете было постановлено занять «пассы» у Староселья и Головчина.
Первой выступила туда дивизия Репнина, (24), но, ввиду трудности пути, задержана была Меншиковым в тылу, у Княжицы; только 29 она двинулась дальше, на соединение с Гольцем, под угрозой обхода очистившим Белыничи и шедшим на Гнездин.
К вечеру 2 июля в районе Гнездина и Головчина сосредоточились: конница Гольца, конная пехота Голицына и полки Р.; дивизия Шереметева была в это время еще на марше к Головчину, Алларт и бригада Пфлуга шли к Климовичам, а у Ахимковичей стоял отряд полк. Камбеля.
Таким образом, фронт армии тянулся всего на 25 верст, и более 2/3 всех войск сосредоточилось против Головчина.
Оборона Головчинского «пасса» возложена была на Гольца и Р., «прилученного к господину фельдмаршалу-лейтенанту, дабы един другого во время нужды мог секундировать». Выбор позиции для пехоты был сделан Репниным неудачно-особенно в отношении связи с Голцем (через «мараст») и путей отступления за правым флангом позиции (на Васильки, Могилев), где, среди болот и лесов, было «такое худое место, что ничего не можно управить». Естественные невыгоды были еще усилены неудачным укреплением позиции.
Предоставленный, за отсутствием сведущих инженеров, самому себе, Р., при проектировании укреплений, остановился на традиционном старорусском типе «обоза» из трех фасов, примкнутого к «крепкому месту». Он приступил к возведению одного общего непрерывного укрепления из фронтального окопа, длиной более версты, и 2-х фланков, отходивших от него под тупыми углами.
Горжевая часть окопов примыкала к болотистому лесу; фронтальная — состояла из ряда исходящих углов, соединенных прямыми куртинами.
Линия огня находилась на 500-700 шагов от р. Бабич, т. е. дальше ружейного выстрела, передовых построек не было. Работы были начаты еще 30-го июня, но по недостатку шанцевого инструмента велись медленно.
Ко 2 июля профиль вала был доведен до грудной высоты только на правом фланге, на протяжении 1-2 батальонов; на прочих участках укрепления едва были намечены и для усиления их временно выставлены были рогатки.
Инженерная подготовка позиции только ухудшила, таким образом, положение пехоты, приковав ее к неудачно разбитому окопу. 2 июля состоялся военный совет. Прибывшие в этот день из шведского лагеря перебежчики волохи убедили генералитет, что атака шведов направится на правый фланг русского расположения, куда, в силу этого немедленно, была оттянута конная пехота Голицына.
Совещание закончилось ночью, и Р., вернувшись к войскам, за поздним временем не только не «отдал диспозиции» (так как атаки на следующий день не ожидалось), но и не поверил охранения, которое и до того велось крайне небрежно.
Так же поступил и Гольц. Утро 3 июля застало пехоту Репнина развернутой в одну линию — вдоль неоконченных окопов.
Кроме полковых караулов и часовых, в качестве внешнего охранения-на всем 4-верстном протяжении линии-выдвинуто было только 3 драгунских и 1 пехотный караул.
Ни рундов, ни пикетов, ни отводных караулов, ни патрулей наряжено в эту ночь не было. Тем не менее, движение шведов к переправе, начавшееся на рассвете, было своевременно замечено, и прежде, чем прогремели первые шведские выстрелы, в дивизии Репнина ударили тревогу.
Р. с гренадерским полком бросился к мосту на р. Бабич, успел занять его до подхода неприятеля и выдвинуть к переправе часть полковых орудий.
В исходе 3 часа завязался артиллерийский поединок, в котором одержала верх более многочисленная и тяжелая артиллерия шведов.
Под прикрытием ее огня шведская пехота атакована мост. После?-часового упорного боя гренадеры, действиями которых лично руководил Р., очистили мост, разломав часть настилки, и стали отходить, задерживая огнем противника, приступившего к наводке понтонного моста. Правильно оценив опасность, угрожавшую его сообщениям с главными силами, в случае прорыва шведов, Р. усилил свой правый фланг Нарвским полком, переведенным с левого фланга, и выдвинул в обеспечение сообщений с северной позицией, главным образом «тыльного моста», Копорский и Тобольский полки; остальные 4 полка оставлены были за «траншаментом», для отражения фронтального удара противника.
Как только обозначилось наступление шведов, Р. послал просить подкреплений к Шереметеву, Гольцу и ближайшим частным начальникам-Генскину и Ифланду.
Во время боя за мост на Бабиче он несколько раз повторял эту просьбу но помощь не подходила; до прибытия же ее, Р. не решался поддержать гренадер другими частями своей дивизии, боясь ввязаться в дело всеми силами на передовой позиции и потерять свои-и без того ненадежные — пути отступления.
Эта чрезмерная заботливость о тыле имела самые пагубные последствия.
Когда гренадеры, на своих плечах выносившие всю тяжесть боя, погнулись, наконец, и шведы, форсировав переправу, двинулись в обход фланга-«прямо на отрез»-, Р. счел дальнейшее сопротивление невозможным и отдал приказ отступать, хотя главные силы его дивизии еще не введены были в бой. Спокойствие духа, которым отмечены первые его распоряжения, покинуло его совершено: не организовав отступления главных сил дивизии, даже не дав знать о нем начальнику позиционной артиллерии, Р. поскакал на крайний свой фланг, к Копорскому полку, положение которого представляюсь наиболее опасным.
Он прибыл туда в момент, когда копорцы готовились атаковать подходившую шведскую колонну.
Р. отменил атаку; на представления командира Копорскога полка, Головина, настаивавшего на ударе, которым, бесспорно, бой мог быть еще восстановлен, Р. отвечал, с видимым отчаянием: «Что мне делать, коли мочи моей нет, сикурсу нет, меня не слушают, и коли гнев Божий на нас». К этому моменту он едва уже говорил, т. к. потерял голос от крика. Он двинул Копорский, а за ним и Тобольский полки, следом за гренадерами, через лес — кратчайшим путем на дорогу к Василькам; остальные войска отступали туда же, через «тыловой мост», вразброд, т. к. пути следования отдельным полкам указаны не были. Дивизия потеряла тактический порядок, части перемешались.
Если бы шведы проявили достаточную энергию, полный разгром дивизии Репнина был бы неизбежен, но наступление шведов велось крайне вяло, и — после ряда бессвязных, случайных стычек — Р. удалось без больших потерь отойти на Шереметева.
После соединения, армия продолжала отступление по Шкловской дороге на Горки. Потери Р. в Головчинском бою доходили до 16% состава (офицеров: 3 убито, 14 ранено, 2 взяты в плен; нижн. чинов убито 113, ранено 272.). Гораздо значительнее были материальные потери: в руках шведов остались все рогатки и полупики, бывшие в ретраншементе, 10 орудий и большая часть снарядных и патронных ящиков.
Проигрыш боя был обусловлен исключительно вышеприведенными ошибками Р. Он, однако, умалчивает о них в реляции, отправленной Петру. Весьма искусно составленная, реляция эта говорила о «нечаянной атаке фланга Р., жестоком отпоре, который встретили шведы, крупных потерях неприятеля; отступление, совершенное, по словам реляции, «в добром порядке», оправдывалось тем, что «теснота места мешала сикурировать, а вести бой одними своими силами Р. считал ненужным, т. к. «важности никакой не было, чего б ради сей пасс до крайней меры держать» и жертвовать ради этого людьми; тем более, что «при сем бою усмотрено, что неприятель с отравою и с конскими волосами сочиненными пулями, противно всех христианских народов обычаю, стрелял, дабы раны от оных неисцелимы были»; орудия же потеряны были потому, что, «бросив их в болотах, сами потом не захотели подобрать». Но словесный доклад напитана Девиера, отвозившего реляцию, по-видимому, выяснил Петру истинный ход сражения.
Дальнейшие сведения, полученные Царем, были таковы, что он счел нужным назначить особую Комиссию, для расследования о причинах Головчинской неудачи, в составе 13 членов, под председательством князя Меншикова.
Комиссия признала Р. виновным в том, что, «имея доподлинное известие» о предстоящей атаке, он не принял мер охранения и не отдал диспозиции; в том, что не проявил достаточной стойкости и преждевременно отошел «в тесное неудобное болото, где весьма непорядочно бой учинил, и отступил, не указав именно место», наконец, не дал знать о своем отступлении ни начальнику артиллерии, ни Гольцу, который вследствие этого, двинувшись на выручку уже отошедшего Р., ввязался в совершенно бесцельный и ненужный бой. Спасение дивизии Р. было приписано комиссией исключительно оплошности шведов, «не искавших далее своей пользы». Приговор был жесток: «по тому злому поступлению и знатному погрешению, господин генерал Р. по воинским многих потентатов артикулам достоин быть жизни лишен. Но, понеже из дела является, что он… уступление не из робости принял… то ж его погрешение не из злости, но из недознания происходит, он же сим случаем, в перве, аки генерал, при потребе обретался, того ради он от смертного наказания освобождается; однакож, по содержанию Римского Государства права, в 89-м артикуле изображенного, да будет он от чину своего и команды, которую таким худым поведением управлял, публично, ему в штраф, другим же на приклад, отставлен». Помимо этого, предписывалось взыскать с Репнина стоимость потерянных при Головчиве пушек, рогаток и др. предметов — всего на сумму до 3000 рублей. 1 августа Р. подал Петру всеподданнейшее прошение.
Опровергая обвинение с небрежности ссылкой на то, что «такого поведения о диспозиции у нас никогда не было», указывая на упорство боя за мост на Бабиче, на отсутствие помощников, Репнин просил помилования.
Но приговор, вынесенный Комиссией, был конфирмован Петром, и 5 августа, в 10 ч. вечера, объявлен в окончательной форме. Полки Р. были немедленно расписаны по другим дивизиям.
Строгость приговора объясняется желанием Петра на этом примере дать жестокий урок многочисленным еще сторонникам старого, дореформенного военного строя, затруднявшим реорганизацию армии на новых началах.
Не за тактические ошибки карал Царь Петр Репнина, а за «нерегулярство» боя, «старым обычаем», с его «бесстроицей, варварским мерзким криком и казацкими обычаями», действительно оказавшимися в крупных размерах в «головчинской оказии». Опала Репнина длилась недолго: уже в бою при Лесной ему было доверено командование драгунским полком, и он, «показав дело свое мужественно, старый ранг свой достал». В октябре того же года ему возвращено было командование дивизией, составленной, впрочем, не из тех полков, которыми он командовал при Головчине.
Прибыв в декабре из Смоленска к армии, дивизия Р. простояла зиму на квартирах в Богодухове и окрестных местах; при походе за р. Ворсклу в начале 1709 г. она составляла арьергард армии. Во главе своих пехотных полков Р. принимал участие в Полтавской баталии и 7 августа 1709 года пожалован был «Ридер-бантом» св. Апостола Андрея и деревнями.
После Полтавы дивизия Р. вошла в состав армии Шереметева, отправленного Петром под Ригу. Выступив 15 июля (1709) из Малороссии, Р. 27 сентября прибыл в Дисну, где полки его были посажены на суда и продолжали путь водой, на Друю-Динабург.
Узнав в Друе от обывателей, что шведы уничтожают продовольственные запасы в Курляндии и отгоняют скот в Ригу, Р., «для соблюдения ко взятию провианта в войско наше», отрядил прибывшего в это время к Динабургу Боура, с 18-ю драгунскими полками, в Курляндию, с приказанием стать при Двине, не доходя 6 миль до Новой Рижски. 28 октября Р. подошел к Риге и, став в Юнгфергофе, Коборе и Кирхгольме, немедленно приступил к укреплению этих пунктов, для чего в помощь ему было командировано по 6000 человек от остальных двух дивизий армии Шереметева.
Действия против Риги, к открытию которых-9 ноября-прибыл сам Петр, в этом году ограничились, однако, одной бомбардировкой.
Сила гарнизона Риги, обильно снабженной артиллерийскими и иными припасами, и позднее время года вынудили русских отказаться от ускоренной атаки и перейти к блокаде.
Войска Шереметева отошли в Курляндию на зимние квартиры.
Под Ригой оставлен был сменный — «для отдыха людей, а паче для зимнего времени» — отряд в 6000 пехоты и 1000 конницы, под общим начальством Репнина.
Р. простоял под городом всю зиму, препятствуя подвозу припасов и поддерживая бомбардировку.
В декабре, на половинном расстоянии между Ригой и Динамюнде, им построен был шанец для обстрела реки; на берегу поставлены две батареи; усилены укрепления Коборшанца и профиля некоторых других укреплений.
Боевых столкновений не было: комендант Риги, граф Стромберг, несмотря на то, что гарнизон был вдвое сильнее корпуса Р., держался совершенно пассивно и даже не производил вылазок. 11 марта (1710 г.) вернулся под Ригу Шереметев. 3 апреля, как только вскрылась Двина, войска были подняты с зимних квартир и было приступлено к тесной блокаде города.
Чума, открывшаяся вскоре за тем в русском лагере, заставила ускорить действия против крепости, тем более, что получены были сведения о движении шведов на выручку Риги. После десятидневной усиленной бомбардировки Рига капитулировала (1 июля),-и Р. первым вступил в город, сменив своими войсками шведские караулы.
По отъезде Шереметева, указом 23 июля назначенного в Польшу, главноначальствование в Риге перешло к Р.. Помимо военно-административных задач, которые пришлось выполнить ему за это время (сбор контрибуции, подвоз провианта, сбор стругов к Витебску, сгонка леса по Двине, сбор и опись оружия, борьба с эпидемией, все еще свирепствовавшей в войсках), — Р., в качестве генерал-губернатора, ведал и гражданским управлением Лифляндии до 17 октября, когда эта часть указом Петра передана была тайному советнику барону Левенвольду. 2 февраля 1711 г. дивизия Р. выступила из Риги в Прутский поход. Сам он выехал 6 февраля и, догнав полки на марше, привел их в Минск, где простоял до 8 марта. Следуя далее, через Полонное, Р. в Сороках присоединился к главным силам и дальнейший поход делал в арьергарде.
Вследствие этого, ему не пришлось принять участие в боевых действиях. 23 июля войска его перешли Прут обратно и через Селище — Шугол 13 августа прибыли в Межибужье, откуда направлены были в Острог, на отдых. В сентябре Р. поручена была приемка рекрут в Смоленске; 12 того же месяца он, по указу, выступил с войсками в Киев, куда прибыл, через Полонное, 27 сентября.
В январе 1712 года Р. с 14 полками, лучшими в русской армии после гвардии, отправлен был в Померанию.
После короткого роздыха в Смоленской губернии, Р. в марте прибыл в Минск и, выделив 2 полка к Риге, продолжал марш на Гузен, а оттуда, в январе 1713 года, выступил под Фридрихштад и занял его 30 января после горячего боя. В дальнейшем, Р. принял участие в действиях против города Тонанга и осаде Штеттина, где 19 августа отбил сильную вылазку, направленную на его редуты, 2 сентября, при штурме штерн-шанца, произвел со своей стороны удачную фальшивую аларму.
После взятия Штеттина он вернулся на зимние квартиры в Смоленскую губернию, оставив в Померании 6000 отряд под командой генерала Яковлева.
В кампании 1714 года он не принимал активного участия, так как дивизия его, перешедшая в июне в окрестности Риги, составила стратегический резерв армии. Мало заметным представляется и дальнейшее участие Р. в Великой Северной войне. Проведя зиму 1715 года в Петербурге, куда он выехал на свадьбу князя-папы (Зотова), Р. в июле вновь послан был в Померанию, с 30 батальонами и 3 драгунскими полками.
Следуя через Гродно и Тарунь, Р. прибыл в Гданьск, откуда в феврале 1716 г. ушел в Мекленбургию «на прокормление». 18 марта ему было указано идти на усиление союзных войск, блокировавших Висмар.
Но Висмар капитулировал до подхода Р., и хотя, по капитуляции, гарнизон должен был состоять из войск всех союзных держав, русских в город не впустили.
Не желая доводить дело «до реконтра», Р. со всеми войсками отошел в княжество Стрелицкое.
В том же году он принимал участие в снаряжении судов в Ростоке и 17 октября лично привел транспорт пехоты и кавалерии в Варнемюнд, совершив плавание на пожалованной ему Петром шняве «Диане.» В декабре Р. снова командирован был в Росток, для передачи тамошних транспортных судов генерал-пор. Бутурлину. 1717 год Р. провел в Польше, занимая своими войсками воеводства Хельминское, Плоцкое, Мазовецкое и Люблинское.
В 1718 г., ввиду неисполнения Гданьском принятых обязательств по вооружению судов и уплате субсидий, Р. командирован был туда с корпусом требовать «сатисфакции». Весь 1718 и часть 1719 года ушел на выполнение этого поручения и сбор контрибуции, давший хорошие результаты: уже 19 января 1719 года Р. выслал в Петербурга 140000 ефимков.
В марте войска Р. выступили в обратный поход — к Риге, где Р. должен был сменить на посту генерал-губернатора, князя П. А. Голицына, переведенного в Киев. Р. удалось успешно справиться с нелегким делом управления недавно покоренной страной,-задачей, тем более трудной, что многочисленные привилегии горожан и дворянства делали их совершенно «недоступными губернаментству и гоф-герихту». Благодаря положенной им в основу своего управления «правде — сильнейшей подпоре удовольства», Р. установил самые добрые отношения между войсками и жителями и сумел сгладить существовавшие до него трения.
Оценив деятельность его, Петр постепенно расширял полномочия Лифляндского генерал-губернатора.
Указом 24 февраля 1720 г. переданы в ведение Р. все дела, «которые к охранению города Риги принадлежат, т. е. в строении и починке фортеции, в содержании гарнизона, артиллерии, оружейных дворов, амуниции и магазинов, служителей и фортификации, а также городовой пехоты». Несколько позже передан ему контроль за городскими доходами и расходами и наблюдение за избранием выборных должностных лиц. Немало трудов положил Р. на развитие Рижской торговли, вернейший путь к которому он видел в оборудовании многочисленного торгового флота. Он заложил с этой целью верфь в Риге и усиленно хлопотал о соединении Пейпуса с рекой Аа. 20 января 1724 года Р. был назначен президентом Военной Коллегии, на место Меншикова, удаленного Петром от дел. Прибыв в Петербург в феврале, Р. принял самое близкое участие в борьбе придворных партий, особенно обострившейся в это время, ввиду резкого ухудшения здоровья Царя, ставившего на очередь вопрос о престолонаследии.
Вместе с Голицыным, Долгоруким и одним из Апраксиных Р. стоял за объявление наследником Великого Князя, с назначением Царицы правительницей, при условии привлечения Сената к ближайшему участию в управлении страной на время регентства;
Меншиков, Толстой и адмирал Апраксин настаивали на провозглашении Екатерины.
Имея меньше сторонников при Дворе, чем партия Голицыных, Меншиков был силен поддержкой гвардии, «решение которой служило законом». Сознавая неравенство борьбы при этих условиях и в известной мере, считая выгодным для себя ослабление сильного влияния при Дворе Голицыных, Р., после жарких прений, после кончины Петра в решительный момент перешел на сторону Меншикова.
Его пример увлек остальных — и провозглашение Екатерины Императрицей совершилось без осложнений.
Значение поступка Р. было по достоинству оценено Императрицей, и он был осыпан наградами: 10 марта ему пожалована была золотая медаль в 50 червонных; 7 мая, в день коронования, он произведен был в генерал-фельдмаршалы, с оставлением в должности президента Военной Коллегии и Лифляндского генерал-губернатора; 21 мая ему пожалован был орден св. Александра Невского.
Но возвышение Р. не входило в расчеты Меншикова, получившего, по восшествии на престол Екатерины, решающий голос при Дворе; 18 марта 1725 г. ему удалось добиться у Императрицы указа Р. — временно сдать должность президента Военной Коллегии Меншикову и выехать в Ригу, для осмотра магазинов, артиллерии и амуниции, пополнения запасов и постройки нового траншемента на берегу Двины. Из этой командировки Р. уже не вернулся.
Болезнь, которой страдал он уже 3 года обострилась, и 3 июня 1726 года Репнина не стало. Он был погребен в Риге, в Алексеевской церкви.
Р. оставил после себя жену и 4-х детей: Ивана, Василия, Юрия и Анну. В кругу ближайших сотрудников Петра Р. оставался всю жизнь на месте второстепенном.
Он разделил, в данном случае, судьбу многих из «родословных» людей того времени.
В нем не было качеств, которые могли бы заставить Петра отрешиться от характерного для Царя-Преобразователя предубеждения против старого боярства, как одного из главных препятствий к проведению в жизнь намеченных им реформ.
Смелый в бою, точный в исполнении данных ему приказаний, Р. не обладал ни выдающимися способностями, ни широтой взгляда, ни способностью к личному почину; несмотря на то, что он вышел из той же школы, что и Петр, из школы «потешных полков», — он сохранил до конца своей военной деятельности «недознание» в области «регулярного боя», оставшись, как Шереметев, «воеводой» в строю Петровских «генералов». Бантыш-Каменский.
Биографии Российских генералиссимусов, ч. I, стр. 121-181, СПб. 1840; Устрялов.
История царствования Петра Великого;
Поход боярина Шеина к Азову, изд. Рубаном в 1773 году; Журнал или поденные записки Петра Великого, ч. I-II. СПб. 1770; Голиков.
Деяния Петра В.; A. Бычков.
Письма и бумаги Петра Великого.
Том І-III; Масловский, Д. Записки по истории военного искусства в России, вып. І; Масловский, Д. Северная война. Документы 1705-1708 г. (Сборник военно-историч. материалов.
Вып. 1), СПб. 1892; Мышлаевский.
Материалы для истории военного искусства в России.
Северная война. 1708 г. От р. Уллы и Березины за р. Днепр. СПб. 1901; Мышлаевский.
Петр Великий.
Война в Финляндии в 1712-1714 гг., СПб. 1896; Сборник военно-исторических материалов.
Вып. V. СПб. 1893; Труды Имп. Русского Военно-Исторического Общества.
Т. І — IV. СПб. 1909; Письма Петра А. Р — у.- «Русский Вестник» 1871 г. № 129; Марченко.
Генер.-фельдм. барон Огильвий-«В. Сборн.» 1900 г., №№ 9, 11 и 12; Елагин.
Материалы для истории русского флота; Книга Марсова или воинских дел от войск Царского Величества российских по взятии преславных фортификаций и на разных местах храбрых баталий учиненных над войсками Е. В. короля Свейского. 2-м тиснением, СПб. 1766; Записки Военно-Топограф.
Депо. T. XIX; Материалы Военно-Ученого Архива Главного Штаба, вып. I; «Военн. Сборник» 1860 г., № 1; Сборник Императорского Русского Исторического Общества.
Том 25. 39. 40. 50. 52. 55. 56. 68. 61. 94; Архив князя Куракина, кн. 1-ая, 3-ья; Архив кн. Воронцова, кн. 25-ая; «Разведчик» 1891 г. № 77; «В. Сборник». 1891 г. № 3; Бартенев.
Осьмнадцатый век. Книга III и IV; Древняя Российская Вивлиофика, ч. IX и XVI; Adlerfeld. Histoire militaire de Charles XII, t. 3; Unparteysche Relаtion von des Action so zwischen denen Schweden und Moscoviten den 15 Julii 1708 bey Holofsin vorbcygangen, und wovon bisher so viel Ungleiches ausgeschrieben worden; Vorlaufftige Relation von dem henlichen Sieg, welchen durch Gottes gnadigen Beystand Ihro Kon. M. von Schweden deu 5/15 Julii 1708 bei Holofsin, 5 Meilen von Mohylow, wider die Moscowiter befochten. Wovon nechsteus annoch mehrere Particularia erwartet werden; «Р. Старина» 1891 г., № 10; Журн. Мин. Нар. Просв. 1847, № 1-2 (Прутский поход); Военно-походный журнал графа Б. П. Шереметева 1711-1712 гг. Издан. Воен. Учен. Комит. Гл. Шт. СПб. 1898; Доклады и приговоры Правит.
Сената. І. № 393 и 488; III. № 1906; Описание документов и бумаг архива Мин. Юстиции, т. VIII; Сборник материалов и статей по истории прибалтийского края. Томы І-IV. Рига 1877. (Письма Петра Р. за 1710 г.; «Достоверное описание событий при осаде города Риги, и того, что случилось со дня ее блокады, а также во время жестокой бомбардировки и обстреливаний ее в 1709 г. до сдачи ее в 1710….; рескрипты и указы Петра 1719-1724); Richter. Geschichte der deutschen Osteeeprovinzen. Band ІI; Hermann. Geschichte des russischen Staates. B. IV. С. Д. Масловский. {Половцов} Репнин, князь Аникита Иванович генерал-фельдмаршал; р. 12 августа 1668 г., † 3 июля 1726 г. {Половцов}