Биография Петражицкий Лев Иосифович

— современный русский юрист, воспитанник Киевского университета и семинарии, учрежденной в Берлине с целью подготовки профессоров римского права для России; приват-доцент Петербургского университета по кафедре энциклопедии и философии права. Первая самостоятельная работа его, «Fruchtvertheilung beim Wechsel der Nutzungsberechtigten» (Б., 1892; часть ее переведена по-русски под заглавием «Распределение дотальных плодов» в «Киевских универ. известиях» за 1895 г. и составила магистерскую диссертацию автора), обратила на себя внимание немецких юристов оригинальным разрешением некоторых частных вопросов догмы римского права, относящихся к учению о плодах (см.). Позже П. выступил горячим проводником мысли о необходимости изучения гражданского права с точки зрения задач политики, руководящей реформами в этой области. «Цивильная политика» («Civilpolitik»), как ее понимает П., существенно отличается от изучения гражданского права с точки зрения целей, им преследуемых, от «гражданско-правовой политики» (выражение Муромцева), как прикладной части науки гражданского правоведения.
Выставляя неопределенное начало «любви» как общего руководящего принципа права, П. не формулирует точнее свое отношение к существующим направлениям в области изучения права и экономии и строит свою политику лишь на почве обыденной житейской этики и психологии, теоретическая система которых, по его мнению, может дать законодателю средства воздействовать на поведение граждан путем норм, затрагивающих те или иные психические струны.
Подробности теории и даже многие ее исходные пункты остаются неясными.
Другие труды П.: «Die Lehre vom Einkommen» (Б., 1893-95), «Введение в политику права» («Киевские университетские известия» за 1896-97 гг.), предисловие к ст. «Предстоящая реформа акц. законодательства в России», (в «Русском экономическом обозрении», 1896, май — декабрь).
Во время печатания последней статьи, по словам автора, произошел кризис в его воззрениях на природу акционерного дела, вследствие чего «получилось несоответствие между началом статьи и ее продолжением». П. принадлежит еще сочинение «Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права» (СПб., 1897), написанное в защиту его воззрений против возражений немецкой критики, а также перевод «Пандект» Барона, под заглавием «Система римского права» (1888-1889). В. Нечаев. {Брокгауз} Петражицкий, Лев Иосифович [13(25)04.1867-15.05.1931] — социолог и философ права. Род. в Кол-лонтаево Витебской губ. Окончил юрид. ф-т Киевского ун-та, позднее учился в Берлине.
В 1898-1918 возглавлял кафедру энциклопедии и филос. права в Петерб. ун-те. Депутат I Гос. думы. В 1918 П. покинул Петроград и эмигрировал в Варшаву.
Занимал кафедру филос. Варшавского ун-та. Умер в Варшаве.
П. — основатель и виднейший представитель психол. школы права. Особую роль в психол. и обществ. жизни человека уделял эмоциям, выделяя эмоции этически-моральные и правовые.
П. ввел понятие интуитивного пратва, к-рое он противопоставлял праву позитивному.
Последнее исходит из внеш. авторитета гос-ва, а интуитивное право — исключительно сфера индивидуально-психического самосознания.
П. разрабатывал также концепцию гос. власти, основанную на идее психол. проекции прав и обязанностей.
Согласно его теории, психол. эмоции не только удостоверяют власть, но и создают явления власти.
Идеи П. оказали большое влияние на совр. амер. социологию права. А. В. Иванов Учение П. находится на пересечении позитивистского и интуитивистского ист.-филос. контекстов.
С программой второго позитивизма П. роднит редукция науч. данности права к определ. состояниям правосознания, с интуитивизмом и филос. жизни — протест против имперских покушений рационального начала на главенствующее место в сердцевине бытия. Согласно П., «специфическая природа явлений права, нравственности, эстетики, их отличия друг от друга и от др. переживаний коренятся не в обл. интеллектуального, а в обл. эмоционального» (Теория права и государства в связи с теорией нравственности.
Т.1. С.81). П. — психол. сторонник этики долга: переживание долга, обязанности служит ему критерием этич. сознания, слагающегося из нравств. и собственно правовых эмоционально-интеллектуальных сгустков.
Причем долг постулируется, а свобода и личные права привязываются к нему уже на втором шаге. В рамках этики нравств. и правовое различаются составом персонажей, комбинациями переживаемых обязанностей и притязаний.
В нравств. акте фигурирует единственный персонаж — Я, в эмоциональную инфраструктуру к-рого внедрено представление безусловной обязанности.
Интересы др. лиц, адресованные к Я их ролевые ожидания не имеют здесь никакого значения.
Поскольку нравств. долг не заключает в себе связанности по отношению к др., представляется по отношению к ним свободным, постольку нравств. есть максимум чувства долга и нуль ощущения др. конкретных Я как наших этич. кредиторов.
В правовой психокомпозиции появляется образ Др. как лица (или неопредел, круга лиц), имеющего долг Я в своем активе и притязающего на соответствующее его исполнение.
Отсюда следует, что по сравнению с обл. чистых императивов морали юрид. реальность имеет двойственную, императивно-атрибутивную (обязательно-притязательную) психическую природу.
Т. о., истолкование императивно-атрибутивного характера права, данное в первой части статьи, воззрения П. передает неточно.
Суть не в воздаянии за совершенный поступок со стороны об-ва и гос-ва, а в специфике переживания субъектом себя как др., сознающего это субъекта в облике кредитора, справедливо притязающего на погашение др. его долгов.
Психол. учение П. предопределяет осуществление сразу нескольких стратегических целей. Во-первых, экономично, без громоздких логич. буферов сближаются право в объективном смысле, право в субъективном смысле и правоотношения.
Во-вторых, в нем нет той «берлинской стены» между правом и правосознанием, разборка к-рой в юрид. теории не завершена по сей день. В-третьих, его средствами из определения права выносится признак принуждения.
П. не считает, будто к соблюдению юрид. предписаний нельзя привлекать силой, однако отказывает принудительности в правообразующей роли и предлагает тонкую психол. замену, состоящую в сознании потребности и стремлении доставить правомочному закрепленное за ним с высшим авторитетом права». В-четвертых, раздвигается и обретает гуманистически-доктринальный вид схема отношений между правом и гос-вом. Согласно теоретику, гос-во не создает права, а служит ему, причем все каналы юрид. активности первого обусловлены атрибутивной функцией второго.
И, наконец, в-пятых, проводится настолько широкое правовое воззрение, что право в том смысле, к-рый в него вкладывает юрид. догматика, оказывается хотя и важным, даже привилегированным, однако не более чем островком юрид. универсума.
Вокруг официально признанного, по общегос. шаблону выстроенного позитивного права простирается неофициальное право на платформе обычаев; если сознание обходится правовой совестью и не обращается за подтверждением актуальности предписаний к посторонним авторитетным инстанциям, то мы вступаем из позитивности в интуитивное право. Все дело в императивно-атрибутивной структуре психики: где она, там и право. Оригинальность реформаторского проекта, остроумие П. в его проведении вызывали симпатию и уважение современников, в том числе теор. оппонентов.
Вместе с тем, автор был запрограм-мированно антикультурол., отрицал объективированные в культуре формы бытия духовности и серьезно относился к одному лишь индивидуальному правосознанию.
Якобы, последнее постоянно совершает ошибку гипостазирования, а ходячие учения с несгибаемой наивностью принимают эти миражи за настоящие юрид. оазисы.
Умножение нар. фантазий на ученую доверчивость обеспечивает почетное место в картине мира филос.-правовым фикциям («велениям», «запретам», «императивам», «государству» и проч.). Но реально ничего этого нет, есть лишь особые моторные раздражения.
Рассуждения такого рода замешаны на принципе абсолютной автономии психол. субъекта и половинчатом позитивизме.
Знатоки до сегодняшнего дня не сошлись во мнении, был ли П. «полноценным» позитивистом.
Его наследие дает пищу как аргументам, так и контраргументам.
Так, известно, что из всех критикуемых им теорий мыслитель сочувственно отзывался о естествен-ноправовом подходе; ему же принадлежит идея особой науки — политики права, принимающей эстафету школы естеств. права в разработке начал желательного, рационального права и законодательства и, в этом смысле, возрождающей естественноправовую традицию.
Антидогматизм, эмпирико-позитивистские склонности, наметки экспериментального иссл. юрид. эмоций, искусные этюды по неофициальному праву произвели впечатление не только на амер., но и на франц. социол. права. После революции П. обосновался в Варшаве, где также оставил после себя науч. школу. Даже в рус. марксизме была попытка не отвергать «бурж. юриста», а «исправить» его на твердой клас. почве (М. А. Рейснер).
Г. Ч. Синченко Соч.: Очерки философии права. Вып.1. СПб., 1900; О мотивах человеческих поступков, в особенности об этических мотивах и их разновидностях.
СПб., 1904; Введение в изучение права и нравственности.
Эмоциональная психология.
СПб., 1905; 3-е изд. СПб., 1908; Университет и наука. СПб., 1907; Теория права и государства в связи с теорией нравственности. T. I, II. СПб., 1909-1910; К вопросу о социальном идеале и возрождении естественного права — Юридический В., 1913. Кн.2. Петражицкий, Лев Иосифович Род. 1867, ум. 1931. Юрист, стоял у истоков психологической школы права. С 1918 г. в эмиграции (Польша).