Биография Мельников Павел Иванович

— выдающийся беллетрист-этнограф, известный под псевдонимом Андрей Печерский.
Род. 22 октября 1819 г. в Нижнем Новгороде, где отец его был начальником жандармской команды. 15-ти лет М. окончил нижегородскую гимназию, а в 18 лет был кандидатом словесного факультета казанского университета.
Его оставили при университете для приготовления к кафедре славянских наречий; но на одной товарищеской попойке он так «увлекся», что был предназначен к отправке в Шадринск уездным учителем, и только в виде милости получил место учителя истории и географии в пермской гимназии.
На каникулах М. ездил на уральские заводы, сближался с народом и знакомился с народным бытом, «лежа у мужика на полатях». Часть своих наблюдений он поместил в «Отечественных Записках» 1839 г. («Дорожные Записки»), и с тех пор становится довольно деятельным сотрудником журнала Краевского и его «Литературной Газеты» (статьи по истории и этнографии, переводы из Мицкевича, неудачная повесть в стиле Гоголя — «Эльпидифор Васильевич»). В 1839-46 гг. М. был учителем истории в нижегородской гимназии.
Педагогическая деятельность его тяготила, и для рядовых учеников он был малоудовлетворительным учителем; но в учениках даровитых он возбуждал жажду знания, и ему обязаны любовью к истории два выдающихся русских историка — Ешевский и Бестужев-Рюмин. С большой охотой променял М. свое учительство на место чиновника особых поручений при нижегородском губернаторе; почти одновременно он был назначен редактором «Нижегородских Губернских Ведомостей», в которых хорошо поставил отдел разработки местной старины.
Разыскания в местных архивах доставили ему звание члена-корреспондента археографической комиссии.
Предметом его служебной деятельности были почти исключительно дела раскольничьи, очень многочисленные в Нижегородской губернии.
С раскольничьим бытом М. был хорошо знаком с детства по Семеновскому уезду, где ему после матери досталось маленькое имение.
Через приятелей-раскольников М. доставал старопечатные и рукописные богословские сочинения и скоро мог переспорить лучших раскольничьих начетчиков.
В его служебном формуляре значатся такие отличия, как обращение в единоверие путем собеседований нескольких раскольничьих скитов.
Отчеты М. по исполнению раскольничьих поручений обратили на него внимание министерства внутренних дел; в последние годы царствования Николая I он стал для центральной администрации первым авторитетом по расколу.
Меры, которые он в это время рекомендовал правительству, отличались крайней суровостью; он предлагал, например, в тех местах, где живут православные и раскольники, брать рекрутов только с раскольников, а детей от браков, совершенных беглыми попами, отнимать у родителей и отдавать в кантонисты.
Обыски и выемки у раскольников он совершал с ретивостью, даже по тому времени чрезмерной.
В 1853 г. на него жаловалась в сенат жена его приятеля раскольника Головастикова, при внезапном ночном обыске в доме которой он не пощадил постели только что родившей женщины, ища «запрещенных» икон и т. п. предметов.
Новое царствование застало М. в Москве, производящим ряд обысков в домах раскольников, с целью изловить раскольничьих попов австрийской иерархии.
От М. потребовались теперь услуги иного рода. Вновь назначенный министр внутренних дел Ланской поручил ему составление всеподданнейшего отчета за 1855 г. — и М., следуя предначертаниям министра, в общих чертах наметил главные реформы царствования Александра II. В ряде записок о расколе, которые М. составил в конце 1850-х гг. для министра внутренних дел и великого князя Константина Николаевича, он стоял за широкую терпимость.
Этот внезапный поворот породил разные нелестные и упорно державшиеся слухи, которые нашли печатное выражение в герценовском издании, а в России — в «Доморощенных Набросках» злого Щербины («Сочинения» Щербины, изд. 1873 г., стр. 355; ср. также Лескова в «Историческом Вестнике», 1883 г., № 5). Дело объясняется, однако, гораздо проще. Даровитость М. была исключительно беллетристического свойства: он проницательно наблюдал и изучал, но в сфере государственной жизни у него самостоятельного суждения не было, и он следовал господствующему течению.
В 1857-58 гг. М. поместил в «Русском Вестнике» и «Современнике ряд рассказов — «Старые годы», «Медвежий угол», «Бабушкины рассказы» и др., — занявших в обличительной литературе первое место после «Губернских Очерков» Щедрина.
Особенно хороши «Старые годы»: эта картина старобарского самодурства до сих пор не утратила интереса, потому что нарисована с истинно-художественной правдивостью и превосходно воспроизводит все детали давно исчезнувшего быта. Менее интересен теперь «Медвежий угол», рисующий виртуозность, до которой доходили в казнокрадстве инженеры; но в свое время рассказ нашумел чрезвычайно и переполошил все ведомство путей сообщения.
Когда М. хотел собрать в одну книжку свои обличительные рассказы, получился такой эффект, что цензура воспротивилась их появлению, и сборник вышел только много лет спустя («Рассказы Андрея Печерского», СПб., 1875). В этом сборнике заслуживает внимания, между прочим, рассказ «Красильниковы», напечатанный еще в «Москвитянине» 1852 г. и составляющий едва ли не первое по времени обличение «темного царства» русского купечества.
Переведенный на службу в СПб., М. в 1859 г., с небольшой субсидией стал издавать газету «Русский Дневник»; но этот официозный орган, не имевший притом иностранного отдела, не пошел и прекратился на 141 №. Затем М. составил 3 тома ценного секретного издания: «Сборник постановлений, относящихся к расколу», и был наиболее деятельным членом комиссии по собиранию материалов для историко-догматического изучения русских сект. В 1862 г. вышли его «Письма о расколе (из «Северной Пчелы»). С назначением министром Валуева, Мельникова, отчасти под влиянием разоблачений Герцена, стали оттирать; в возникшей в 1862 г. официальной «Северной Почте», где М. рассчитывал быть редактором, ему отвели второстепенное положение заведующего внутренним отделом.
В 1863 г. ему поручено было составить брошюрку для народа: «О русской правде и польской кривде», которая продавалась по несколько копеек и разошлась в 40000 экз. В 1866 г. М. переселился в Москву, причислившись к московскому генерал-губернатору, и деятельно начал сотрудничать в «Московских Ведомостях» и «Русском Вестнике», где поместил «Исторические очерки поповщины» (1864, 5; 1866, 5 и 9; 1867, 2; часть отд. СПб., 1864), «Княжна Тараканова» (отд., М., 1868), «Очерки Мордвы» (1876, 6 и 9-10), «Счисление раскольников» (1868, 2), «Тайные секты» (1868, 5), «Из прошлого» (1868, 4), «Белые голуби, рассказы о скопцах и хлыстах» (1869, № 3-5) и многие др. С 1871 г. М. печатал в «Русском Вестнике» «В лесах», в 1875-81 гг. — продолжение их, «На горах». Последние 10-12 лет жизни М. прожил частью в своем имении под Нижним, сельце Ляхове, частью в Нижнем, где и умер 1 февраля 1883 г. С появлением «В лесах» (М., 1875; СПб., 1881) М. сразу выдвигается в первые ряды литературы.
Его любезно принимал наследник престола, будущий император Александр III; несколько раз он был представлен императору Александру II. В 1874 г. Московское общество любителей русской словесности праздновало 35-летний юбилей его литературной деятельности. «В лесах» и «На горах», впервые познакомившие русское общество с бытом раскола, — произведения столь же своеобразные, как своеобразно их происхождение.
М. совершенно не сознавал ни свойств, ни размеров своего таланта.
Весь поглощенный служебным честолюбием, он почти не имел честолюбия литературного и на писательство, в особенности на беллетристику, смотрел как на занятие «между делом». Побуждение облечь свое знание раскола в беллетристическую форму было ему почти навязано; даже самое заглавие «В лесах» принадлежит не ему. В 1861 г. в число лиц, сопровождавших покойного наследника Николая Александровича в его поездке по Волге, был включен и М. Он знал каждый уголок нижегородского Поволжья и по поводу каждого места мог рассказать все связанные с ним легенды, поверья, подробности быта и т. д. Цесаревич был очарован новизной и интересом рассказов М., и когда около Лыскова М. особенно подробно и увлекательно распространялся о жизни раскольников за Волгой, об их скитах, лесах и промыслах, он сказал М.: «что бы Вам, Павел Иванович, все это написать — изобразить поверья, предания, весь быт заволжского народа». М. стал уклоняться, отговариваясь «неимением времени при служебных занятиях», но Цесаревич настаивал: «нет, непременно напишите.
Я за вами буду считать в долгу повесть о том, как живут в лесах за Волгой». М. обещал, но только через 10 лет, когда служебные занятия его совсем закончились, приступил к исполнению обещания, без определенного плана, приготовив лишь первые главы. Все возраставший успех произведения заставил его впасть в противоположную крайность: он стал чрезвычайно щедр на воспоминания о виденном и слышанном в среде людей «древляго благочестия» и вставлял длиннейшие эпизоды, сами по себе очень интересные, но к основному сюжету отношения не имевшие и загромождавшие рассказ.
Особенно много длинных и ненужных вставных эпизодов в «На горах», хотя редакция «Русского Вестника» сделала в этом произведении М. огромные сокращения.
В сущности, ценны только первые две части «В лесах». Тут вполне обрисовались почти все главные типы повествования: самодур, в основе честный и благородный «тысячник» Чепурин; вся в него дочь — гордая и обаятельная Настя; сестра Чепурина, раскольничья игуменья Манефа, которая весь сжигающий ее огонь страстей, после того как ей не удалось устроить свое личное счастье, направила на то, чтобы возвеличить и прославить свою обитель; незаконная дочь ее — огонь-девка Фленушка, отчаянная пособница всяких романических приключений, но тем не менее пожертвовавшая своим сердцем, чтобы угодить матери.
В первых же двух частях вполне определились и отрицательные типы: корыстолюбивый и низкий красавец Алексей Лохматый, проходимец и фальшивый монетчик Стуколов, его пособник — игумен Михаил и, наконец, сладкогласный певун, ревнитель веры и великий начетчик Василий Борисович, то и дело убегающий с девками в кусточки, с благочестивым возгласом: «ох, искушение». К характеристике всех этих лиц остальные 2 части «В лесах» и «На горах» решительно ничего не прибавляют.
Интерес новизны представляет только семья рыбопромышленника Смолокурова («На горах»), нежного отца и человека как будто совсем порядочного, но в торговом деле без зазрения совести надувающего самого близкого приятеля.
В первых 2-х частях «В лесах» вполне очерчены и те картины быта, на которые М. такой удивительный мастер: обеды, обряды, промыслы, гулянки, моления, скитская жизнь, прения о вере; дальнейшие повторения всего этого очень утомительны.
Особенно скучны десятки страниц, которые М. посвящает переложению в разговоры раскольничьей догматики.
Зато первые 2 части «В лесах» принадлежат к самым увлекательным книгам русской литературы.
Они открывают совершенно новый (теперь уже ставший достоянием истории), удивительно колоритный мир, полный жизни и движения.
Полудикие люди заволжских лесов в художественном изображении Печерского возбуждают не только холодное любопытство, но и самое живое участие.
Сильнейшая сторона «В лесах» — в прелести самого рассказа.
Самая обыкновенная вещь — обед, прогулка, паренье в бане — превращается у М. в увлекательную эпопею.
Благодаря долгому общению с народом Поволжья, М. до того усвоил себе народную речь, что пользуется ей не только в разговорах, но и там, где идет повествование от лица автора, при описаниях природы и т. д. Главный недостаток последних произведений М. — тот, что М. взял только казовую сторону жизни. Перед нами какой-то вечный праздник. «Тысячники» то и дело задают баснословные пиры с десятками блюд; как парень — так красавец, как девка — так краля писанная, и как парень увидит девку — так сейчас у них пошла любовь, а в следующей главе уже раздвигаются кусточки и следует ряд точек. Скитскую жизнь М. изображает только со стороны сладкоедения и гулянок.
Трудовой жизни М. почти не коснулся и один только раз очень зло осмеял артельные порядки, которые вообще терпеть не может, наряду с общинным землевладением.
Строго говоря, «В лесах» и «На горах» рисуют только жизнь богатых и разгульных «тысячников» и прикрывающих мнимой святостью свое тунеядство и разврат скитников.
Рассказы Печерского не дают никакого ключа к пониманию внутренней сущности такого огромного, глубокого движения, каким является раскол.
Почему эти столь жизнерадостные люди, только и занятые едой, выпивкой и девками, так крепко держатся «старой веры»? Есть же в психологии людей древляго благочестия какие-нибудь духовные устои, дающие им силу для борьбы с гонениями.
И вот их-то М. и проглядел, за пирами и гулянками, почему все великолепное повествование его имеет значение только для внешнего ознакомления с расколом.
Для биографии М. имеется ценный и документальный труд П. С. Усова, в «Историческом Вестнике» (1884, №№ 9-12); ср. также Лесков, в «Историческом Вестнике» (1883, № 5); К. Бестужев-Рюмин, в «Ж. М. Н. Пр.» (1883, № 3); брошюру Н. Невзорова (Казань, 1883) и юбилейную речь Иловайского, в «Русском Архиве» (1875, № 1). Разбор литературной деятельности M. — и то не столько разбор, сколько пересказ — дал один только Орест Миллер («Русские писатели после Гоголя», 3 изд., 1886). С. Венгеров. {Брокгауз} Мельников, Павел Иванович [1819-1883] (псевдоним Андрей Печерский) — писатель.
Сын жандармского офицера, учился в Казанском университете, в 1845 служил чиновником особых поручений по борьбе с расколом при нижегородском губернаторе.
Первым беллетристическим произведением М., обратившим на себя внимание критики, было «Семейство Красильниковых» [1852], за ним последовали повести «Поярков», «В старые годы», «Медвежий угол», «Гриша» и др. Переведенный в 1853 в Петербург в министерство внутренних дел, М. издавал патриотическую газету «Русский дневник». С 1866 М. жил в Москве исключительно на литературный заработок, публикуя статьи по расколу и сектантству; в 1871-1875 напечатал в «Русском вестнике» роман «В лесах», а в 1875-1881 — его продолжение «На горах». Эти романы, так же как и часть рассказов М., посвящены изображению жизни зажиточной раскольничьей буржуазии.
Последняя освещается им с точки зрения той части русской буржуазии 50-70-х гг., которая участвовала в бюрократическом управлении страной, выполняя задания правящего дворянства.
Герои романов М. в большинстве своем — представители крупной торговой буржуазии приволжских провинций.
Все их миросозерцание неизменно окрашено в патриархально-домостроевские тона. У таких типичных представителей этой среды, как Чапурин и Смолокуров, автор тщательно выписывает консерватизм общественных взглядов и преданность престолу и отечеству.
Членам артели и богатым крестьянам-кулакам (Силантию, Трифону Лохматому) свойственны жажда наживы, властность, самодурство, лицемерие, боязнь скандала, безразличное отношение к путям наживы, разгул, бахвальство и щедрость.
Предпринимательницами, стоящими во главе сложного хозяйства, являются игуменьи больших скитов (напр. Манефа).
Большинство женских образов М., начиная с эскизного образа княгини Варвары («В старые годы») и кончая персонажами «В лесах» и «На горах» (Настя Чапурина, Аксинья Захаровна, Дуня Смолокурова и т. д.), принадлежит к пассивным, слабовольным натурам.
Если женщина и достигает самостоятельности, то только путем больших жертв, путем разбитой личной жизни — именно таким образом достигает власти Фленушка.
Низшие слои старообрядчества почти не затронуты в романах М. Они выступают только в качестве эпизодических лиц. Крестьянская старообрядческая масса фигурирует у М. только как декорация.
Психология этой массы изображается вскользь и всегда в одном и том же плане — необыкновенной привязанности к тем, от кого она зависит.
Романам М. свойственен сильный отпечаток этнографизма.
Удачно и кстати используются им местные предания, напр. сказание о подводном граде Китеже, известное также и из древних рукописей, и разные другие сказания старообрядческих паломников, старцев и странников; песни девушек на посиделках, на Красной горке, причитания плакуш на похоронах и т. д. «Народной» речью М. пользуется не только в разговорах, но и там, где идет повествование от лица автора, напр. в описаниях природы.
Лит-ая деятельность М. как публициста и как беллетриста теснейшим образом связана с той обрусительской политикой, которая проводилась русской бюрократией и диктовалась интересами дворянского абсолютизма.
Отсюда специфическая тяга М. к консервативным формам быта, отсюда та реакционность, к-рая резко отличает его чиновничий и благонамеренный этнографизм от этнографических очерков разночинцев 60-х гг. — Решетникова, Левитова, Якушкина и др. Библиография: I. Полное собр. сочин., 14 тт., изд. Т-ва Вольф, СПб, 1897-1898 (с биографич. очерком П. Усова и характеристикой творчества А. П. Милюкова);
То же, изд. 2-е, СПб, 1910; То же, прилож. к журн. «Нива», 1909 ( с предисл.
А. Измайлова). II. Иловайский Д., П. И. Мельников и его 25-летняя литературная деятельность, «Русский архив», 1875, I; Невзоров П., П. И. Мельников, его жизнь и литературное значение, Казань, 1883; Миллер Op., Русские писатели после Гоголя, изд. 3-е, СПб, 1886; Богданович А. И., В годы перелома, СПб, 1908; В память Мельникова, Сборник, Н.-Новгород, 1911 (биографич. очерк, сост. его сыном, переписка, автобиография, ст. Н. Саввина, Мельников в оценке литературной критики, и др. материалы);
Янчук H. А., П. И. Мельников (А. Печерский), в кн. «История русской литературы XIX в.», под ред. Д. Н. Овсянико-Куликовского, т. IV, М., 1911; Ильинский Л., Н. И. Мельников (А. Печерский), «Русский филологич. вестник», 1912, I — II; Зморович А., Об языке и стиле произведений П. И. Мельникова, там же, 1912, I — II. III. Языков Д. Д., Обзор жизни и трудов покойных русских писателей, вып. III, СПб, 1886 (и дополн. в след, выпусках);
Библиографический указатель при т. I «Полн. собр. сочин.», изд. Вольфа и при указанном Нижегородском сборнике;
Венгеров С. А., Источники словаря русских писателей, т. IV, П., 1917; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, Л., 1924. М. Кострова. {Лит. энц.} Мельников, Павел Иванович — см. Печерский, Андрей.
Мельников, Павел Иванович Род. 1908, ум. 1994. Геофизик, геолог.
Специалист по геокриологии и инженерной геологии.
Академик АН СССР (1981), РАН (1991), Герой Социалистического Труда (1984). Мельников, Павел Иванович Действительный член РАН (1981); почетный директор Института мерзлотоведения; родился 19 июня 1908 г.; окончил в 1935 г. Ленинградский горный институт; главные направления научной деятельности: общее и региональное мерзлотоведение, подземные воды мерзлой зоны; Герой Социалистического Труда; женат, имеет троих детей.