Биография Маркевич Болеслав Михайлович

— романист (1822-1884), происходил из польской семьи, детство провел в имении отца в Волынской губ. Получив под руководством француза-гувернера тщательное литературное образование, М. поступил в одесский Ришельевский лицей, где окончил курс на юридическом отделении.
Службу начал в мин. госуд. имуществ, в 1848-53 г. был чиновником особых поручений при москов. генерал-губернаторе, затем служил в государственной канцелярии и мин. внутр. дел, а с 1866 г. перешел в мин. народ. просв. чиновником особых поручений; позднее был членом совета министра.
Человек приятный в обществе, занимательный рассказчик, прекрасный декламатор, устроитель домашних спектаклей и пикников, М. был типичным «чиновником особых поручений» на все руки и был принят в аристократических сферах.
В 1875 г. карьере его был положен неожиданный конец: его в 24 часа уволили от службы.
Выяснилось, что он получил 5 т. р. за то, что «содействовал» отобранию «СПб. Вед.» от В. Ф. Корша и передаче их в другие руки. Увольнение его произвело большую сенсацию, особенно ввиду того, что всего за несколько месяцев до того М., всегда говоривший в своих произведениях об «утрате идеалов», «чистом искусстве», «мерзостном материализме» и т. д., поместил корреспонденцию в «Моск. Вед.», где всех либеральных журналистов обозвал «разбойниками пера и мошенниками печати». Поработав некоторое время в «Голосе», где писал воскресные фельетоны, под псевдонимом «Волна», М. стал усердным поставщиком романов и повестей для «Русского Вестника», где напечатал обширную «трилогию»: «Четверть века назад» (1878), «Перелом» (1880) и «Бездна» (1883-84; не окончена).
В «Москов.
Вед.» он помещал корреспонденции (за подписью «Иногородний обыватель»), в которых давал полную волю своему озлоблению против «петербургской» журналистики и ее любимцев.
Одна из них, в которой он, после оваций, выпавших на долю Тургенева в 1879 г., обвинял великого романиста в «кувыркании» перед молодежью, послужила предметом шумного литературного инцидента.
При всей своей кротости, Тургенев не выдержал и ответил письмом к редактору «Вестника Европы» («Соч.», т. X), которое заканчивалось такою характеристикой «Иногороднего обывателя»: «И как подумаешь, из чьих уст исходят эти клеветы, эти обвинения!? Из уст человека, с младых ногтей заслужившего репутацию виртуоза в деле низкопоклонства и «кувыркания», сперва добровольного, а наконец даже невольного! Правда — ему ни терять, ни бояться нечего: его имя стало нарицательным именем, и он не из числа людей, которых дозволительно потребовать к ответу». Вскоре после смерти М. было издано собрание его сочинений (СПб., 1885). Значительнейшая их часть написана в 70-х гг., после того как шум, поднятый «Мариной из Алого Рога» (1873), заставил М. обратить внимание на свои беллетристические способности.
В 80-х гг. имела некоторый сценический успех драма «Чад жизни» (или «Ольга Ранцева»), выкроенная из «Перелома». Художественное дарование М. само по себе не принадлежит к числу крупных.
Те из его сочинений, где нет острой приправы тенденциознейшего освещения общественной жизни 60-х и 70-х гг., совершенно затерялись в массе журнального балласта, а в тех произведениях, которые читались в силу посторонних искусству соображений, все чисто художественное, за немногими исключениями (таков, напр., тип интриганки Ольги Ранцевой в «Переломе»), довольно ординарно.
Воюя с движением 60-х гг., извратившим «чистое искусство» введением «тенденции», М., однако, очень хорошо понял, какие преимущества дает тенденциозность писателю, неспособному обратить на себя внимание непосредственно художественными достоинствами.
М. — самый тенденциозный из всей «плеяды» «Русского Вестника», избравшей своей специальностью дискредитирование русского либерализма.
По определению автора наиболее обстоятельной статьи о М., К. К. Арсеньева, он обратил роман в «орудие регресса». Все, что проповедовалось в передовых статьях «Моск. Вед.», находило эхо в произведениях М., причем он пускал в ход средство, недоступное публицисту — извращенное и порой прямо пасквильное изображение не любезных издателю «Моск. Ведомостей» лиц. Это сообщало произведениям Маркевича пикантность и давало ему читателей.
Под прозрачными псевдонимами он выводил крупных государственных людей, и средняя публика, всегда жадная до интимной жизни высокопоставленных лиц, набрасывалась на сенсационные разоблачения М. с тем же жаром, с каким публика немецкая читает Грегора Самарова и друг. авторов, пишущих романы на сюжеты из «современной истории». Если верить его трилогии, столь мало оправдывающей свое заглавие: «Правдивая история», то государственная измена охватила в 60 и 70-х гг. не только общество, но и высшие сферы правительственной власти, включая министров и членов государственного совета.
Прокуроры и жандармы не преследуют, а покровительствуют крамоле, исправники — друзья пропагандистов и т. п. Прогрессивная молодежь — это собрание жалких трусов, невежд и глупцов, для которых, по убеждению положительного лица трилогии — проповедника «сильной власти» Троекурова — есть только один путь вразумления: нагайка.
Ср. К. Арсеньев, «Критич. этюды» (ч. II); «Русский Вест.» (1886, №№ 3 и 4). С. Венгеров. {Брокгауз} Маркевич, Болеслав Михайлович беллетрист писатель, д. с. с.; р. 1823 г., † 1884 г. ноября 18. {Половцов} Маркевич, Болеслав Михайлович [1822-1884] — писатель.
Учился в Одесском лицее, служил в министерстве государственных имуществ, финансов и др. Дослужившись до значительных чинов, был внезапно уличен в крупной взятке и уволен со службы.
В литературе дебютировал в конце 60-х гг. малозначительными очерками «Типы прошлого». Наиболее крупные произведения М. — «Марина из Алого рога» [1878] и трилогия «Четверть века назад» [1878], «Перелом» [1880] и «Бездна» [1883] (незакончена).
Эти романы были напечатаны в «Русском вестнике». Творчество М. выражает идеологию наиболее реакционной группы русских помещиков, которая протестовала даже против реформ 60-х гг., противоречивших ее экономическим интересам, и перешла в политическую контратаку с началом экономического застоя 80-х гг. (уступкой требованиям этой группы помещиков являлись такие мероприятия правительства Александра III, как создание дворянского банка и института земских начальников).
М. презирает общество, возникшее в результате «великих реформ», — «нажившегося кабатчика, жида-концессионера, адвоката, газетчика, профессора из «прогрессистов», чиновника-либерала» и пр. Он злобно издевается над либерализмом людей сороковых годов, уготовившим дорогу нынешнему повсеместному воцарению разночинца (шаржированная фигура отца-Овцына, «русского Ламартина»). Он ненавидит революционную демократию 60-х годов, изображая ее представителей самыми отталкивающими чертами (нигилисты — Левиафанов в «Марине из Алого рога», Иринарх Овцын в «Переломе», террорист «Волк» в «Бездне» — в последнем М. пытался изобразить Желябова).
Трилогия, по мысли М., должна была изобразить процесс распада русского общества: относительную его крепость в «Четверть века назад», тщетную борьбу с воспрянувшими революционными силами в «Переломе» (эпоха проведения крестьянской реформы) и полный маразм распада в «Бездне». М. винит во всем происходящем либеральничающую бюрократию, «заигрывающую» с революционным движением и идущую «на поводу» у нигилистов (отталкивающие образы либеральных губернатора, губернского прокурора и даже государственного секретаря!). Идеалом Маркевича является «дворянское служилое сословие», — с одной стороны, землевладельческое — с другой, тесно связанное с верхом и с низом: с властью — службой, с землепашцем — общими им интересами «почвы». Таковы любимейшие герои М. — Чемисаров («Типы прошлого»), граф Завалевский («Марина из Алого рога») и особенно Троекуров («Перелом», «Бездна») — феодализированный Печорин, изображенный последним могиканом славного дворянского прошлого.
Вся идеологическая концепция М. представляла собой полное извращение действительности, — обвинять русское самодержавие второй половины 70-х гг. в либерализме было не меньшим издевательством над истиной, чем игнорировать те беспощадные расправы, которые абсолютизм систематически учинял над авангардом революционной демократии.
Художественная ценность произведений М. невысока: этот оголтелый черносотенец не мог не лгать в своих произведениях.
Ему свойственно вульгарно-прямолинейное деление образов на «светлые» и «темные», склонность к штампованным категориям персонажей (противопоставление «демонической» княжны Киры, чуть было не сделавшейся нигилисткой, «ангелу во плоти», Сашеньке, любовные описания феодально-аристократического быта, идиллических отношений строгого, но справедливого «барина» с послушным и патриархальным народом).
Язык М. характеризуется галлицизмами, неправильными оборотами речи, манерностью (каждая глава огромной трилогии снабжена двумя эпиграфами), выспренними метафорами и пр. Библиография: I. Полное собрание сочинений, 11 тт., СПб, 1885; То же, издание 2-е, М., 1911; Письма к гр. А. К. Толстому и П. К. Щебальскому и др., СПб, 1888. II. Михайловский Н. К., О крокодиловых слезах, «Северный вестник», 1886, кн. X, и в Собр. сочин., т. VI; Арсеньев К. К., Роман — орудие регресса, Критические этюды по русской литературе, том II, СПб, 1888; Его же, За кулисами ретроградного романа, «Вестник Европы», 1888, кн. X; Цейтлин А. Г., Сюжетика антинигилистическ. романа, «Литература и марксизм», 1929, книга II. III. Mезьеp А. В., Русская словесность с XI по XIX включительно, часть 2, СП., 1902; Венгеров С. А., Источники словаря русских писателей, т. IV, П., 1917; Владиславлев И. В., Русские писатели, издание 4-е, Гиз, Ленинград, 1924. А. Ц. {Лит. энц.}