Биография Лихуды Иоанникий и Софроний

— видные деятели в истории русского просвещения ХVII в. Иоанникий род. в 1633 г., ум. 7 августа 1717 г., Софроний род. в 1652 г., ум. в июне 1730 г. Деятельность обоих Лихудов была так тесно связана, что невозможно излагать отдельно биографию того или другого, а необходимо изложить жизнь их в одном очерке.
Братья Лихуды считали себя потомками древнего княжеского рода Лихудов, представители которого в XI веке, в царствование Константина Мономаха, Михаила Стратиотика и Исаака Комнена, занимали высшие посты в светской и духовной иерархии.
В 1453 г., когда Константинополь пал, Лихуды бежали на Цикладские острова и в 1456 г. поселились на острове Кефалонии.
Здесь родились Иоанникий, в миру Иоанн, и Софроний, в миру Спиридон, Лихуды.
Впоследствии дети Иоанникия — Николай и Анастас — представили свою родословную в Посольский приказ, и «Великие Государи… велели принять их в свою службу и писать их в указах и в списках и во всяких делах княжим именем, а по прозвищу Лихудиевыми». Образование свое они начали в Венеции, затем поступили в Падуанский университет, в котором после 9-летнего обучения получили докторские дипломы.
Возвратившись на родину в 1670 г., старший из братьев Иоанн женился и был поставлен во священники, но скоро овдовел и с именем Иоанникия постригся в монашество.
Младший брат его Спиридон еще раньше его принял пострижение с именем Софрония.
Оба они вступили в число братства монастыря Панагия Иерия, близ Венеции.
На родине и в других городах востока они занимались учительством и проповедничеством.
В марте 1683 г. они прибыли в Константинополь и четыре месяца жили на подворье у патриарха Досифея.
Случилось, что в то самое время, когда Лихуды были в Константинополе, патриарх Досифей получил письмо из Москвы от патриарха Иоакима, в котором тот просил Досифея приискать для Московской школы надежного учителя из греков, Досифей, близко к сердцу принимавший успехи греческого учения на Руси, предложил Лихудам отправиться в Москву; но наперед, чтобы испытать их православие, затребовал от них исповедание веры; удостоверившись в вероисповедной благонадежности Лихудов, он снабдил их рекомендательными грамотами и на дорогу деньгами, подобную же грамоту дали Лихудам и прочие патриархи. 3-го июля 1683 г. Лихуды оставили Константинополь.
В Россию они прибыли почти два года спустя, «по многих бедах и мучениих, на земли и по морю многодневно, многочастне и многообразне случившихся», — их задержала в пути война австрийцев с турками и, главным образом, происки иезуитов в Польше, которые употребили все возможные средства, чтобы как можно долее задержать Лихудов.
Во время продолжительного пребывания в Польше Лихуды неоднократно вели богословские диспуты с иезуитами.
Наконец, видя, что их не хотят никак отпустить в Москву, Лихуды, в январе 1685 г., тайно ушли из пределов Польши и 6 марта того же года прибыли в Москву.
На третий день по приезде Лихуды представлялись государям, поднесли им два креста резных кипарисных и говорили «орацыи», один на латинском, другой на греческом языке. Государи приняли их милостиво и указали им «до своего государского указу» жить на греческом Николаевском подворье; жалованья им было назначено «по две гривны на день помесячно». Кроме того, им велено было выдать «на приезд денег по шести рублев да по сороку соболей, по 50 рублей за сорок». Из Николаевского монастыря они вскоре были переведены в Чудов монастырь, а отсюда в Богоявленский; здесь на государственный счет было приказано построить для них «две кельи» по три сажени келья; 15 марта 1685 г. состоялся торжественный диспут между Лихудом и Яном Белободским, — одним из претендентов на академическую кафедру.
Диспут с Белободским кончился не в пользу последнего.
Победа над Белободским высоко поставила ученый авторитет Лихудов в глазах московских людей, присутствовавших на прении.
Но недоверчивость по отношению к грекам была такова, что от Лихудов потребовали, чтобы они представили в Посольский приказ «свои поучения». Только после таких предварительных испытаний ученые греки могли переступить порог предположенной к открытию Московской школы. На первых порах эта школа была очень невелика; в нее поступило сначала только шесть человек из старших учеников типографского училища; первоначально занятия шли в кельях самих Лихудов; а с декабря 1685 г. — в особом здании для школы в Богоявленском монастыре.
Преподавательская деятельность Лихудов в Академии началась лишь с осени 1687 г., с устройством особого каменного трехэтажного академического корпуса в Заиконоспасском монастыре.
К Рождеству 1687 г. в Академии числилось 76 человек учащихся: в том числе два иеромонаха, два иеродиакона и один монах. Когда в январе 1688 г. Иоанникий Лихуд отправился в Венецию и преподавателем в Академии остался один Софроний, число учащихся в ней начало сокращаться, и к Пасхе 1688 г. в ней числилось учеников всего 64 человека.
Состав учащихся в Академии был самый разнообразный: тут были и князья Одоевские, сын князя Бориса Голицына, дети Тимофея Савелова — близкие родственники патриарха — и т. п., наряду с ними встречаем в школе Лихудов челядинцев и сына конюха; ученики были и светские и монашествующие.
Преподавание в Академии шло по учебникам, составленным или переделанным самими Лихудами.
Преподавание их носило схоластический характер; но нельзя не признать за Лихудами и некоторой доли оригинальности и самостоятельности в постановке учебных предметов.
Не подчиняясь строгой схоластике, они стремились поставить и действительно поставили преподавание наук в Академии в некоторое соответствие к потребностям жизни и времени, и в этом отношении Заиконоспасская Академия значительно отличалась от Киево-могилянской коллегии, где схоластицизм царил в полной силе. По тому времени Лихуды были обставлены в материальном отношении очень хорошо.
Впоследствии сын Иоанникия — Николай, пожалованный стольником, владел значительною земельною собственностью.
Имущественному положению Лихудов соответствовало и видное, влиятельное общественное положение их в Москве.
Оно обусловливалось уже самою их должностью учителей Академии, авторитетов в вопросах богословской мысли и церковной жизни. Усердная деятельность Лихудов, их трудолюбие и ученость и, в особенности, возникшие в Москве споры о пресуществлении, поставившие ученых греков во главе целой партии и выдвинувшие их в роли защитников веры и Церкви, естественно должны были еще более упрочить их высокое значение в среде тогдашнего московского духовенства и общества.
У Медведева и его единомышленников встречаем определенные и веские доказательства влиятельного положения «самобратий Лихудиевых». Лихуды были в наилучших отношениях с иноком Евфимием, человеком весьма влиятельным, приближенным к патриарху, с архиепископом Афанасием холмогорским и, наконец, с самим патриархом Иоакимом; тесные связи соединяли их с разными приближенными к патриарху лицами, каковы были, кроме Евфимия, Карион Истомин, ризничий Иакинф и сменивший его впоследствии иеромонах Филарет; в Москве же Лихуды вошли в близкие отношения и с будущим своим покровителем Иовом, архимандритом Московского Высокопетровского монастыря, впоследствии митрополитом Новгородским.
Занявши видное положение в церковном мире, Лихуды сумели приобрести значение и в гражданских сферах и имели доступ ко двору государей; в возникновении этих придворных связей главное значение имела проповедническая деятельность Лихудов.
В этом случае они явились как бы преемниками Симеона Полоцкого.
В ряду светских покровителей Лихудов первое место занимал князь Василий Васильевич Голицын; есть указание, что уже в устройстве Академии он оказал значительную поддержку Лихудам своими деньгами.
Помимо этого, сохранилось немало писем и челобитных Лихудов к князю В. В. Голицыну и ответов его, из которых видно расположение к Лихудам Голицына; между прочим, благодаря покровительству Голицына, Иоанникий Лихуд, по семейным делам отправившись за границу, получил звание русского посланника при Венецианском правительстве.
Эта дипломатическая миссия И. Лихуда относится к 1689 г. Ему поставлялось в обязанность привлечь Венецию к союзу с Москвою в борьбе против турок. Иоанникий 22 апреля 1689 г. приехал в Венецию.
Венецианское правительство, однако, на основании выданных Иоанникию полномочий, соглашалось признать его только за гонца, и не хотело признать его посланником.
Иоанникий писал государям о том, что народы, подчиненные Турции, все жаждут освобождения от турецкого ига и ждут не дождутся, когда наконец Константинополь будет в руках русских самодержцев.
При неудачах Крымского похода предложение о завоевании Константинополя было явно несбыточно, и грамотою 31-го июля 1689 г. государи, извещая Венецианский сенат об успехах войны с крымцами, просили посланному своему немедленного отпуска.
В ряду других светских покровителей Лихудов можно назвать Авраама Федоровича Лопухина, близкого родственника Петра І по его первой супруге, Федора Матвеича Апраксина и Ф. А. Головина.
Но пользуясь покровительством влиятельных лиц церковного и светского мира, Лихуды имели в Москве также и многих врагов, которые с завистью и недоброжелательством следили за их успехами и стремились подорвать их значение.
Их вражда к Лихудам была тем ожесточеннее, что у многих основывалась не только на личных отношениях и счетах, но и на радикальной разности образовательных начал, разделявших Лихудов и их противников.
Враги Лихудов не ставили высоко их ученое достоинство, преподавание их считали неуспешным и старались поселить недоверие к их православию.
Со всей силой своего ожесточения враги Лихудов обрушились на нравственный, действительно далеко не безукоризненный, характер «самобратий Лихудиевых». Они обвиняли их прежде всего в корыстолюбии, затем в гордости, в недостатке благодарности к русскому народу, в стране которого они взысканы милостями великих государей и обогащены.
Обвинение в корыстолюбии постоянно повторяли недоброжелатели Лихудов.
К числу их недоброжелателей присоединился и бывший их покровитель — патриарх Иерусалимский Досифей, который находил, что они не проявили к нему достаточно благодарности; он выступил против Лихудов с целым рядом обвинений и начал хлопотать об увольнении их от школы. Но Лихуды были нужны в Москве, и ими не считали возможным пожертвовать патриарху.
Однако не вполне достойное поведение в Москве Николая Лихуда, сына Иоанникиева, поставило обоих преподавателей в такое фальшивое положение, что они 5-го августа 1694 г. бежали из Москвы.
С ними вместе бежали и дети первого, Николай и Анастас.
Их схватили по дороге к Смоленску и вернули в Москву, но Академию они должны были оставить и были выселены в типографию.
Положение их здесь, сравнительно с прежним, было очень незавидно.
Но их знания и недостаток в людях, способных служить запросам времени, «когда, по выражению С. М. Соловьева, реформа уже сильно стучалась в двери», заставило правительство изменить свое отношение к ученым братьям.
Лихудам предоставлено было право жить на свободе, и они не замедлили воспользоваться этой свободой на благо русского просвещения.
Они начали учить желающих итальянскому языку. До 1697 г. они вели обучение частным образом; 15 мая того же года состоялся именной высочайший указ, чтобы бояре и других чинов люди отдавали детей своих учиться итальянскому языку у учителей греков — Иоанникия и Софрония Лихудиевых.
Это первое распоряжение правительства о распространении в России знания европейских языков.
По этому указу было назначено к Лихудам 55 человек учеников, но из сведений, доставленных самими Лихудами, видно, что действительно учились у них только 10 человек, именно два князя Прозоровские и восемь человек детей дьяков и купцов.
Еще в звании учителей Академии Лихуды заявили себя проповедническою деятельностью; увольнение от должности наставников Академии послужило для них новым толчком к составлению слов по преимуществу в похвальном и панегирическом роде. Проповедей Лихудов известно до 12: Слово поучательное, еже не брити брад по законам;
Похвала Алексея, Человека Божия, обрученную свою оставившего (время произнесения обоих этих слов неизвестно);
Похвальное слово блаженной памяти царю Иоанну Алексеевичу, 1696 г.; Триумф царя Петра Алексеевича под Азовом 1697 г.; Похвальное слово царю Петру Алексеевичу по возвращении его из Голландии в 1698 г.; Поучение в пятую неделю великого поста о предопределении, произнесенное в 1701 г. в Московском Успенском соборе за три приема;
Слово о Софии, Премудрости Божией, написанное Лихудами в Новгороде в 1708 г.; Похвальное слово Варлааму Хутынскому, написанное также в Новгороде;
Похвальное слово Софрония на день рождения царя Петра Алексеевича;
Сказание радостного и торжественного триумфа, еже сотворися вхождением его пресветлейшего величества… преславна суща победителя Шведов и внутренних своих врагов (произнесено в 1709 г. по случаю Полтавской победы);
Триумф о благополучнейшем и преславном вечном мире… со свейскою короною (слово, произнесенное Софронием Лихудом в декабре 1721 г.) и Слово похвальное на преславное венчание благочестивейшия императрицы… Екатерины Алексеевны, написанное им же в мае 1724 г. В числе этих слов преобладают панегирики лицам царской фамилии, по поводу побед или других выдающихся событий.
Некоторые из этих слов, в том числе похвальное слово Петру по взятии Азова, сохранились в собственных бумагах императора.
Очевидно, проповедники, или сами лично или через посредство своих благожелателей, подносили свои похвальные речи на благосклонное воззрение государя.
Проповедничество служило, таким образом, для Лихудов средством напомнить о себе русскому правительству; вместе с тем ясно, что удаление от должности наставников Академии не уронило окончательно их репутации в высших правящих сферах.
Со стороны содержания и формы проповеди Лихудов отличаются полною отрешенностью от жизни и крайним схоластицизмом построения.
В начале 1698 г. над Лихудами неожиданно разразилась новая гроза. То были компрометирующие Лихудов подробности в деле совратившегося в латинство ученика их, дьякона Петра Артемьева.
Петр Артемьев в 1688-91 гг. вместе с Иоанникием ездил в Венецию, слушал уроки в тамошних школах и, увлекшись идеею соединения Церквей, принял унию. Возвратившись в Москву, он продолжал здесь некоторое время учиться в Славяно-греко-латинской академии, но не изменил своего образа мыслей и выступил горячим, до фанатизма, проповедником своих заблуждений.
В мае 1698 г., по доносу своего приходского священника, Петр Артемьев был позван на суд к патриарху и отдан на исправление и покаяние в Новоспасский монастырь, под надзор архимандрита Исаии. Уже само по себе совращение в латинство одного из учеников должно было повредить Лихудам в глазах высшей церковной власти.
Отзывы Артемьева о своих учителях и те подробности, какие сообщил он в своих тетрадях, писанных в Новоспасском монастыре, о жизни Иоанникия за границей еще более скомпрометировали Лихудов в глазах патриарха.
В своих тетрадях Петр Артемьев выставлял Лихудов людьми, которые не имеют определенных религиозных убеждений и «на обе колену хромят». Иоанникия решено было допросить.
Неизвестно, какие объяснения давал Иоанникий на этом допросе.
Во всяком случае обвинения Артемьева не прошли для Лихудов даром, и хотя в соборном приговоре Артемьеву было поставлено в вину, что он «написал на многих тетратех, тем не менее учителей своих бесчестия и укоризны, называя их неуками и униатами»; тем не менее в действительности патриарх посмотрел на его сообщения не как на клевету, но как на серьезные обвинения, и в июне 1698 г. удалил Лихудов из типографии в Новоспасский монастырь.
В Новоспасском монастыре Лихуды пробыли до января 1704 г.; за это время они составили два полемических сочинения против протестантов.
Первое из них, под заглавием «Лютерские ереси» (издано проф. Цветаевым в памятн. к истории протестантства, т. 1), представляет краткий перечень особенностей, которыми протестантство отличается от православия как в догматическом, так и в обрядовом и в бытовом отношениях; всех таких особенностей Лихуды насчитывают 17. В позднейшей распространенной редакции «Лютерских ересей» число их доведено до 19-ти, причем, после указания особенностей лютеранства, автор задается вопросом, как смотреть на тех из православных, которые допускают лютеран и иных еретиков в православную церковь, называют их православными или, наконец, имеют с ними общение.
Ответ дается в том смысле, что таковые жестоко погрешают.
Второе сочинение Лихудов против протестантов, написанное в 1701 г., известно под именем «Слова о предопределении». Сочинение написано в форме проповеди и было произнесено Лихудами великим постом 1701-го года сначала с академической кафедры, а затем в Московском Успенском соборе по частям, в три или четыре приема.
Слово это имеет достоинства глубоко обдуманного трактата.
Проживая в Новоспасском монастыре, Лихуды принимали участие в составлении учеником их Феодором Поликарповым капитального по тому времени издания, «Лексикон треязычный, сиречь речений славенских, еллиногреческих и латинских сокровище». Вместе со Стефаном Яворским и Рафаилом Краснопольским, Лихуды рассмотрели этот лексикон и дополнили его, и уже в этом исправленном виде лексикон вышел в свет 1-го декабря 1704 года. В 1704 г. на Лихудов последовал новый донос со стороны Саввы Рагузинского.
Донос Рагузинского был политического, а не религиозного характера; по-видимому, он подтвердил обвинение, предъявленное против Лихудов патриархом Досифеем, что они пишут в Константинополь о современном положении дел Московского государства.
Это тяжкое по тогдашним понятиям обвинение возымело свое действие.
Не сочли возможным оставлять Лихудов в Москве, куда ожидали турецкого посла Мустафу-агу, и 27 января 1704 г. состоялся указ: «старцев учителей Иоанникия и Софрония Лихудиев с детьми и с людьми их, для приезду Турецкого посла Мустафы-аги, сослать с Москвы в дальней монастырь до его великого государя указу, покамест Турской посол на Москве побудет, и держать их в присмотрении». 4-го февраля состоялся новый указ: отправить Лихудов на жительство «в Ипацкой монастырь, что на Костроме». В Ипатиевском монастыре Лихуды прожили до января 1706 г. Это было самое тяжелое время их жизни, но все-таки Лихудам позволено было заниматься учеными работами и вести переписку со своими знакомыми и друзьями.
В 1705 г. в Ипатиевском монастыре они окончили пространную греческую грамматику.
В это же время они писали обличение ереси Лютера и Кальвина, обширное полемическое сочинение против лютеран и кальвинистов, в опровержение трех лютеро-кальвинских сочинений: «Катехизиса» Иоакима Камерария, «Напоминаний» Каспара Пейкера и «Метафизики» Иоанна Макковия.
Написанное при тяжелых внешних условиях, без достаточных пособий, это обширное сочинение (состоящее из 486 листов) не представляет собою тех достоинств, которыми отличаются прочие богословско-литературные труды Лихудов.
Это не более, как сборник разных трактаций, излагающих самые общие христианские истины, имеющие притом иногда лишь отдаленное отношение к предмету. 31 января 1706 г. состоялся указ, которым предписывалось «из Ипатского монастыря перевесть Лихудов в Новгородские монастыри, что в епархии Новгородского и Великолуцкого Иова митрополита, а к Москве их без его великого государя указу отпускать не велеть». Лихуды были обязаны этим своему давнишнему благожелателю, митрополиту новгородскому Иову, который, испросив перевод их в Новгород, имел в виду поручить им преподавание в училище, которое он проектировал открыть в Новгороде.
Вместе с ними приехали для помощи им «старые их некоторые ученики»; с тою же целью был вызван в Новгород монах Переяславского Никольского монастыря Савватий.
Школа была помещена в обширном здании, нарочно для того построенном на счет Софийской казны. Ученики собраны были «из разных чинов и всякого возраста». В августе 1714 г. в Новгородской школе числилось до 100 человек учащихся, а всего за время учительства Лихудов в Новгородской школе обучалось 153 человека.
Все они содержались на счет домовой казны митрополита.
Впоследствии на содержание школы был установлен определенный сбор с церквей и монастырей епархии.
В училище с самого начала открылись два класса, или школы: «одна на еллинском диалекте, другая точию на славянском общем диалекте». В славянской школе обучал переводчик Федор Герасимов, в греческой — Лихуды.
На первых порах по открытии училища митрополит Иов предполагал, кроме греческого, ввести в своей школе изучение и латинского языка, но потом отложил это намерение и ограничился только «греческим и славено-российским диалектом». Со стороны ученых и учебных пособий школа была обеспечена Иовом же, который предоставил в ее распоряжение часть своей довольно обширной библиотеки; несомненно, что и Лихуды привезли с собою, по крайней мере, часть своей значительной библиотеки.
Кроме обучения в школе, Лихуды, проживая в Новгороде, занялись также и учеными богословско-литературными трудами, главным образом переводными.
Усердием ученых греков воспользовался вскоре сам государь.
В 1707 г. он послал им для перевода две книги на латинском языке. То были сочинения иезуита Афанасия Кирхера, книга «Сфинкс» (Sphynx mystagoga, sive diatriva hierogliphica) и «Риза римских добродетелей Энея, иже в Виргиле, и того дел храбро сделанных». Перевод первой из указанных книг Лихуды снабдили кратким толкованием, что «суть сфинск и мумия». В кабинетных бумагах императора хранится перевод «Сигизмонда Альберта об алтиллерии и о способах победить Турок», исполненный Лихудами с итальянского языка на славянский.
Около того же времени Лихуды исправили службу св. Софии, Премудрости Божией, и вновь написали пролог, стихиры и канон в ее честь. Митроп.
Иов отправил эту работу Лихудов справщику Московской типографии Федору Поликарпову «посмотреть и исправить». Между тем новая служба не всем понравилась, и Иоанникий Лихуд написал ответ «о порицании новосочиненные службы Софии, Премудрости Божией». Около того же времени Софроний Лихуд перевел с итальянского языка на греческий «изъяснение арменские литургии» — с венецианского издания 1690 года, а Ф. Поликарпов переложил этот перевод на русский язык. Можно думать, что перевод этот был сделан Софронием также по желанию царя. Дело в том, что в 1701 г. армяне, через посредство некоего Эзраэля Ория, обратились к императору с просьбою об освобождении их от мусульманского ига. Император весьма сочувственно отнесся к этой мысли. «Они (армяне) нас по единоверию просили взять под свое покровительство, писал он, и нам, ради христианства, армянам отказать в этом нельзя». Северная война, поглотившая все внимание царя, помешала осуществлению этой мысли; тем не менее Петр не оставил ее окончательно и деятельно собирал об армянах сведения, пополнял их, поддерживал сношения с армянами, и как только заключен был Ништадтский мир, немедленно предпринял поход в Персию.
Митр. Иов испросил у государя разрешение взять из Москвы с печатного двора греко-славяно-латинский лексикон Епифания Славинецкого, а также принадлежности так называемой верхней типографии Симеона Полоцкого.
Император разрешил это, позволил взять из Москвы мастеров и справщика для помощи в переводах.
Но Иову не пришлось завести у себя типографию; напротив, Новгородские школы лишь потеряли одного из своих учителей: отправленный в конце 1707 г. в Москву, чтобы принять типографию, Софроний Лихуд был удержан там для преподавания греческого языка. В январе 1708 г. было решено взять в Москву и Иоанникия, но Иов начал усиленно хлопотать, чтобы не брали из Новгорода Иоанникия и, если можно, возвратили к нему Софрония;
Иоанникий был оставлен при Новгородской архиерейской школе, Софроний же обратно возвращен не был. Иоанникий оставался учителем в Новгородском училище до 1716 г. Несмотря на преклонный возраст и труды в школе, он не оставлял и литературных занятий.
В переписке митр. Иова встречаем указание на два перевода, сделанные Иоанникием за это время, — именно книги «О православии» и «Толкования молитвы Господней, еже есть Отче наш»; перевод последней книги в сентябре 1713 г. митр. Иов послал в дар царевичу Алексею Петровичу.
Тогда же Иоанникий исправил житие преподобного Варлаама Хутынского и написал ему похвальное слово; в сентябре 1708 г. Иоанникий составил «Слово торжественное о Софии, Премудрости Божией». Оно написано по просьбе казначея архиерейского дома, иеромонаха Феодосия, и представляет отчасти иcтopикo-apxeoлoгичeский, отчасти догматический трактат.
Сочинение состоит из двух частей.
В первой Иоанникий излагает историю устроения и украшения храма св. Софии в Константинополе, во второй он переходит к решению вопроса об иконе Премудрости Бога Слова, и, объясняя ее своеобразный тип, излагает догматическое учение о воплощении Сына Божия, о взаимном отношении Лиц Божества и кратко передает учение о семи таинствах Церкви.
В 1716 г. Иоанникий выхлопотал себе разрешение перебраться в Москву.
Здесь он поселился на Казанском подворьи вместе с братом своим Софронием и разделил его труд по исправлению славянского перевода библии.
Вместе с братом он участвовал также в протесте Московских богословов против Феофана Прокоповича, который в 1716 г. был вызван в Петербург для возведения в сан епископа.
Московские ученые, Феофилакт Лопатинский и Гедеон Вишневский, выбрав из сочинений Феофана слишком смелые или ошибочные мнения, составили против него обвинительные пункты, с целью воспрепятствовать ему получить епископское достоинство.
Чтобы придать своему голосу больше силы и устранить подозрение в личной вражде к нему, протестующие обратились к Лихудам и просили их высказать свое мнение.
Те дали отзыв не в пользу Феофана.
Заручившись отзывом Лихудов, Феофилакт и Гедеон обратились к Стефану Яворскому с просьбой отправить их обвинительные пункты в С.-Петербург.
После некоторого колебания, Яворский согласился и послал донос на Феофана, в котором просил государя отложить посвящение его в епископа, доколе он не отречется от своего учения, несогласного с учением восточной Церкви.
Смелый протест Московских богословов не имел успеха.
Митрополит Стефан должен был сознаться, что он не читал сочинений Феофана.
Феофилакт и Гедеон вынуждены были письменно извиниться в несправедливости возведенного на него обвинения;
Лихудов на этот раз почему-то оставили в покое. Участие в протесте против Феофана было последним, известным нам, шагом общественной деятельности Иоанникия. 7-го августа 1717 г. он скончался на 84 году жизни; тело его было погребено при Академии в нижней трапезной церкви Заиконоспасского монастыря.
Софроний, как сказано выше, прибыв в Москву в конце 1707 г., был удержан Стеф. Яворским и сделан учителем школы «еллинского языка», необходимость в которой для русской церкви хорошо сознавал местоблюститель патриаршеского престола.
Эта школа помещалась на Казанском подворье и представляла как бы отделение Академии.
Одновременно с учительством в греческой школе, Софроний принимал деятельное участие в комиссии по пересмотру и исправлению славянского перевода библии.
В 1717 г. Софроний, доселе не получавший определенного вознаграждения за учительство, в отношении жалованья приравнен был к преподавателям Славяно-латинской Академии: ему положено было 150 руб. в год из сумм Монастырского приказа и сохранено вознаграждение, которое он получал из канцелярии Московской типографии — «за библейный труд» — в количестве 50 руб. в год. Тогда же Софроний был зачислен в число штатных наставников Славяно-латинской Академии, в списке которых занимает первое место после ректора.
Из сочинений, написанных Софронием за этот период его жизни, известен «Коллурий о лютой страсти очеболения Капитонского», поводом для написания которого послужило событие, имевшее место в Новгороде, где в то время содержался в архиерейском разряде в заключении известный расколоучитель Семен Денисов Вторушин.
Митрополит Иов неоднократно призывал его к себе и увещевал возвратиться к Церкви и оставить раскол, но безуспешно.
Не довольствуясь устной защитой своих мнений, Денисов представил митрополиту Иову ряд писем, или посланий.
В одном из них он изложил «вины, объявляющие наше (т. е. раскольническое) разлучение от… Церкви: каковыми доводами подтверждающеся, таковая творим». Митрополит Иов поручил перевести послание Денисова на греческий язык, а Иоанникию Лихуду написать его разбор и опровержение.
Иоанникий, по старости и слабости сил, не успел или не сумел исполнить поручение митрополита и вскоре затем переехал в Москву.
Как более молодой и энергичный, Софроний принял на себя труд, порученный Иоанникию, но как иностранец, мало знакомый с русскою археологиею и историей и самим мировоззрением русских старообрядцев, он и в способах суждения и в способах изложения оказался неспособным примениться к понятиям русских читателей.
Вот почему его «Коллурий» оказался непригодным для своей цели и не получил распространения ни среди православных, ни тем более среди раскольников.
Последним, вероятно, он остался даже совсем неизвестным.
Софроний учительствовал в греческой школе до начала 1722 года. В октябре 1721 г. возникало предположение посвятить его в сан епископа иркутского, но назначение это не состоялось; 17 февраля 1723 года указом Синода он был назначен архимандритом Солотчина монастыря.
Солотчинские монахи были недовольны назначением к ним Софрония и встретили его с затаенною враждою и нерасположением.
Вскоре на имя рязанского епископа Гавриила (Бужинского) поступил от монастырской братии целый ряд доношений и челобитных с обвинениями Софрония; братия жаловалась, что, вследствие своей старости и болезненности, Софроний невнимательно относится к монастырским нуждам и интересам, указывала и на разного рода злоупотребления, которые позволили себе приближенные к архимандриту лица — в особенности внук Софрония, — Иван Лихудьев.
Несомненно, что в этих обвинениях и жалобах была значительная доля правды.
Гавриил, получив эти обвинения, переслал их в Синод. Со своей стороны он высказал мнение, что лучше всего определить Софрония к какому-либо другому месту, потому что он действительно «за своею древностию и скорбию церковного служения отправлять и монастырских и вотчинных дел не токмо править, но и говорить, не точию по-русски, но и по-гречески не может». Но Синод 12 июня 1727 г. приказал: «оному архимандриту Софронию Лихудиеву быть в том монастыре настоятелем неотменно, и определенное ему жалованье выдавать и пищею и прочим довольствовать неотложно, для того, что он и во время определения в оный монастырь архимандритом уже был древен, токмо то определение учинено ему за многие его в школьном учении труды, ради утешения старости его, а не для управления монастырских и вотчинных дел, которые и в других многих местах отправляют наместники и келари и казначей с братиею; а ко управлению монастырских и вотчинных дел определить к нему наместника, человека искусного и доброжелательного, никакого порока и подозрения не имеющего.
Но и после этого распри и раздоры в Солотчинском монастыре не прекращались; дошло, наконец, до того, что в конце февраля или в начале марта 1729 года Софроний сам решился покинуть свой монастырь и бежал в Москву.
Тогда Синод, указом от 6 мая 1729 г., предписал Софрония, «за всесовершенною старостью и изнеможением по случаю параличные болезни, от той архимандрии отрешить и определить, для успокоения старости его, в Новоспасский монастырь, что при Москве», где он скончался в июне 1730 г., 78-ми лет от рождения.
Значение Лихудов в истории русского духовного просвещения было довольно широко и благотворно.
Достаточно указать, что в Москве и Новгороде они подготовили таких образованных воспитанников, каковы Федор Поликарпов, Николай Семенов, Алексей Барсов, монахи Косьма, Феолог, Иов, Палладий Рогов, доктор Постников, а из позднейших Феодор Максимов, — все эти ученики Лихудов заявили себя плодотворною деятельностью на разных поприщах науки и жизни, и их деятельность служит неоспоримым доказательством благотворного влияния Лихудов на русскую церковную и общественную жизнь. Синод в указе от 17 февраля 1723 г. назвал труды ученых братьев по обучению Российского юношества «достохвальными, достополезными и всем известными». Такой отзыв со стороны высшего правительства русской церкви служит лучшей оценкой учебной деятельности Лихудов и лучшим для них памятником.
Из работ чисто научного характера Лихудов назовем исправление ими греческого текста Православного Исповедания в первоначальном издании Панагиота.
Этот исправленный Лихудами текст Прав. Исповедания был напечатан Лавр. Норманном, сперва Упсальским профессором, а затем Готенбургским епископом, в Лейпциге в 1695 году. Поправки, сделанные Лихудами (большая часть которых чисто грамматического характера), Норманн поместил на поле в виде вариантов или разночтений.
Издание Норманна было повторено в Бреславле Гофманом в 1751 г. Преимущественно же научно-литературная деятельность Лихудов, по обстоятельствам времени, получила полемико-апологетический характер и направлялась то против латинян, то против лютеран и кальвинистов.
Особенное значение и известность получила их полемика против латинян по вопросу о времени пресуществления святых даров. Независимо от литературных трудов, в споре по этому вопросу огромное значение имела та нравственная поддержка, которую оказали Лихуды защитникам православия.
Значение Лихудов в истории споров о времени пресуществления настолько значительно, что некоторые исследователи считают возможным их именно признать виновниками этих споров.
Но такое мнение неосновательно.
Внимательное изучение доказывает, что вопрос этот уже назрел и что возникшая по этому вопросу полемика имела какие-то внутренние, питавшие ее причины.
Один из участников споров о пресуществлении, преосвященный Афанасий Холмогорский, верно указал истинную причину этого спора, сказав, что он возник из-за книжных исправлений на печатном дворе. Действительно, в учительных и богослужебных книгах того времени были даны неодинаковые решения вопроса о времени пресуществления, что на практике, при склонности русских людей того времени рассматривать всякий вопрос не столько с теоретической, сколько с практической обрядовой стороны, вызвало споры о том, когда именно следует совершать «боголепное поклонение» телу и крови Христовой: во время ли великого выхода, во время ли произнесения слов Христовых: «примите, ядите и пийте» или позднее, при произнесении молитвы: «и сотворите убо хлеб ceй» и т. д. В решении этого вопроса преобладает латинское мнение, но высказано и иное воззрение (раскольническое), а в «Скрижали» ясно выражен православный взгляд.
Церковная практика по спорному пункту также не представляла должного единообразия.
В богословской литературе и церковной практике того времени, именно в неопределенности и противоречивости ее воззрений относительно времени пресуществления, уже были даны условия, способные вызвать последующие горячие споры и ту полемику, которые действительно и начались.
Свидетельство Сильвестра Медведева, т. е. такого лица, которое никак нельзя заподозрить в сочувствии к Лихудам, доказывает, что еще до приезда Лихудов вопрос о времени пресуществления успел обратить на себя внимание Московских книжных лютей и сделался предметом обсуждения, пока еще устного.
С другой стороны, есть основания думать, что Лихуды еще до приезда в Россию, на западе, имели случай основательно познакомиться с вопросом о пресуществлении, так что предмет Московских недоумений был для них хорошо известен.
Вот почему, вскоре по приезде в Москву, когда к ним обратились за разъяснениями и поддержкой и не только сторонники православия, но, можно думать, и их противники, Лихуды решили избрать этот вопрос темою для публичного диспута с Белободским.
Открыто поставленный на публичном диспуте вопрос о времени пресуществления должен был обратить на себя внимание общества.
Политические страсти и личные счеты, наконец, искусная деятельность иезуитов, все это придало спору о времени пресуществления страстный и бурный характер, какого он не получил бы при более спокойном настроении спорящих сторон.
Но эта продолжительность и страстность спора говорит, вместе с тем, и о том, что вопрос о времени пресуществления имел живое общественное значение и что правильное решение его было в высшей степени необходимо.
Лихуды твердо стали на защиту православного понимания этого вопроса и оказали сильное влияние на решение его в должном направлении.
В этом их заслуга перед русскою церковью.
Литературным памятником участия Лихудов в споре о времени пресуществления является обширное сочинение, под заглавием: «Акос, или Врачевание, противополагаемое ядовитым угрызением змиевым». Лихуды начали писать «Акос», по всей вероятности, вскоре же по приезде в Москву и окончили его осенью 1687 г. 13 декабря этого года, как обозначено в некоторых списках «Акоса», он был уже переведен на славянский язык. «Акос» изложен в форме вопросов ученика и ответов учителя.
Всех вопросов и ответов двадцать один. В первых трех ответах преподается общее учение о таинствах и условиях их действительности и действенности.
Изложивши православное учение о таинствах вообще, в 4-8 ответах, Лихуды останавливаются в частности на таинстве евхаристии и подробно излагают учение о пресуществлении; в 9-м и 11-м вопросах они переходят к учению о поклонах на слова Господни и вообще на литургии.
Затем (отв. 12-17) Лихуды переносят вопрос на историческую почву. Целым рядом свидетельств они доказывают, что защищаемое ими учение есть действительно учение православной церкви и что так именно веровала и древнерусская церковь.
В четырех последних вопросах «Акоса» Лихуды решают некоторые вопросы относительно крещения.
Вторым крупным (более ценным, чем «Акос») трудом Лихудов в опровержение латинства были «Диалоги, сиречь разглагольства грека учителя к некоему иисуиту» или, иначе, «Мечец духовный» (издан в Казани в 1866 году). Сочинение это принадлежит собственно Софронию и окончено им в феврале 1690 г. Это весьма удачный по времени, хотя и не совсем полный, опыт обличительного богословия, написанный в форме разговора между иезуитом и греком.
Всех «Разглагольствий» или «Диалогов» в «Мечце» двадцать один. «Диалоги» были капитальным вкладом в богословскую литературу ХVII столетия, свидетельствующим о недюжинном уме и большой богословской начитанности автора.
Современники высоко ценили «Диалоги», что видно из очень большого количества их списков, дошедших до нашего времени. «Диалоги» представляют последний оригинальный труд Лихудов в опровержение латинства.
Кроме того, в целях той же борьбы со сторонниками латинского воззрения по спорному вопросу, в 1692 году Иоанникий Лихуд пересмотрел и исправил древнеславянский, болгарский, перевод литургии Иакова, сделанный Евфимием, патриархом Тырновским.
Есть основания думать, что Лихуды принимали также значительное участие в составлении двух обширных сборников того времени, направленных против латинства, «Остна» и «Щита Веры». Бесспорно, высокое значение для русской церкви имеет другой труд Лихудов (преимущественно Софрония) по исправлению и пересмотру славянского текста библии Ветхого Завета.
С замечательно верным пониманием потребностей русской церкви Лихуды добровольно предложили митрополиту Новгородскому Иову вместе со своими «старыми учениками» заняться пересмотром и исправлением славянского текста книг Ветхого Завета.
Иов горячо отозвался на это предложение и в 1706 г. начал энергично хлопотать и перед государем и перед влиятельными людьми того времени Зотовым и А. Д. Меншиковым, о том, чтобы Иоанникию и Софронию поручено было «исполнити сие богоугодное дело». Несмотря на эти хлопоты, желание митр. Иова на этот раз не было исполнено, и только через 6 лет, 14-го ноября 1712 г., именным указом образована была комиссия, которой поручалось «прочесть словенскую библию и согласить во всем со греческою 70 преводников библиею». Достойно замечания, что в состав этой комиссии, кроме Софрония, который в списке исправителей занимает первое место, вошли Феодор Поликарпов, Николай Семенов, Алексей Барсов и монах Феолог — все ученики Лихудов.
Некоторое, незначительное, впрочем, участие в трудах комиссии принимал и Иоанникий Лихуд. В течение 7 лет комиссия трудилась «со всяким усердно-тщательным радением» и к июлю 1720 г. окончила свой сложный и кропотливый труд, а к 1723 г. успела даже вторично пересмотреть и проверить исправления пятикнижия Моисеева и книги Иова; и можно было ожидать, что труд Петровских справщиков скоро выйдет в свет. Но этого не случилось.
Какие-то тайные причины, об истинном характере которых точно ничего неизвестно, остановили это дело на целые 10 лет, и только в 1735 г. вновь был поднят вопрос о напечатании новоисправленной библии и организован ряд комиссий, которым поручалось «освидетельствовать» работу Петровских справщиков — «исправно ли во всем учинено», пятнадцать лет продолжалось это свидетельствовaниe, и в конце концов исправители Елизаветинского времени приняли почти все исправления, внесенные комиссиею Петровских справщиков.
С тех пор славянский текст Ветхого Завета, за ничтожными исключениями, остается без всяких изменений, и таким образом уже более 150 лет русская церковь имеет во всеобщем употреблении библейский ветхозаветный текст, правленный Петровскою комиссиею, в которой Лихудам лично и через их учеников принадлежит первое и самое почетное место. В нравственном характере Лихудов в свое время враги и недоброжелатели указывали много темных сторон.
Действительно, они не были людьми святого подвига и убеждения, каким был Максим Грек; с большим правом их можно сравнить с другим их единоплеменником Паисием Лигаридом; они такие же странствующие интернационалисты, как и Лигарид.
Подобно ему, они, действительно, лукавы, льстивы и своекорыстны.
Но было бы грубою ошибкою видеть в Лихудах каких-то профессиональных интриганов, а в их противниках видеть невинных жертв. Если, быть может, Лихуды и виновны в происшедших при них волнениях и спорах, то виновны, во всяком случае, не более своих противников, которые тоже не только защищались, но и нападали, домогались победы, часто не разбирая средств.
Напряженность и страстность борьбы, которую должны были вынести Лихуды со своими противниками, объясняет и отчасти извиняет некоторую их неразборчивость в средствах.
Беспристрастно рассматривая многочисленные похвалы и порицания Лихудам, мы должны сказать, что и те и другие имеют за собою известную долю правды, и резкая противоположность между ними объясняется различием мерки, которой оценивали значение Лихудов их враги и их поклонники: одни ценили их ученые заслуги, ради которых они прощали Лихудам их нравственные изъяны; другие, напротив, видели только эти изъяны и не хотели видеть ничего более. В настоящее же время, когда не только можно, но и должно беспристрастно оценивать события и лица, Лихуды являются такими, такими они были: людьми своекорыстными, хитрыми, льстивыми, быть может, людьми не твердых убеждений, но образованными, умными и полезными деятелями.
На греческом языке о Лихудах см. статьи Ласкариса в????????? Ф??о? о????? ????о? о?, 1864 г., т. II, стр. 24-44, и Сафы??о?????. ???о? о???, стр. 338-371. На русском языке см. наше исследование — «Братья Лихуды», СПб., 1899 г. Здесь подробно указана литература о Лихудах.
Ср. также: «Значение Лихудов в истории Русского церковного просвещения и церковной жизни» («Богословский Вестник», 1899 г., № 11) и «Церковно-исторические материалы.
Дополнительные примечания к исследованию «Братья Лихуды», СПб., 1891) г. Мих. Сменцовский. {Половцов}