Биография Крюйс Корнелий Иванович

(Крейц, Крейс) — адмирал, вице-президент Адмиралтейств-коллегии, род. в Ставангире (в Норвегии) 4 июня 1657 г., ум. 3 июня 1727 г. С юности посвятил себя морскому делу, много плавал, был несколько раз в Индии, Америке и Средиземном море, участвовал в построении кораблей, гаваней, крепостей и, наконец, получил место обер-такелажмейстера в Амстердамском адмиралтействе.
Здесь с ним встретился в 1697 г. Петр Великий;
Крюйс произвел на царя выгодное впечатление и Петр предложил ему поступить на русскую службу с чином вице-адмирала и жалованьем по 400 руб. в год, кроме того, ему положено было 36 четвертей муки, 72 руб. в год на денщиков и 3% оценки со всех призов.
Крюйс согласился и 9 апреля 1698 г. подписал контракт.
Сделавшись, таким образом, по своему чину, одним из первых лиц во вновь созидающемся русском флоте, Крюйс энергично принялся за дело: прежде всего он составил, на оснований голландского и датского уставов, инструкцию о «первых правилах морской службы», затем озаботился подысканием себе помощников среди иностранных моряков и, приехав с ними в этом же году в Россию, отправился в Воронеж, где занялся устройством флота и адмиралтейства.
В 1699 г. Крюйс принял участие в «забавном» (практическом) походе Петра по Дону в Азовское море, предпринятом для сопровождения отправляемого в Константинополь посла Украинцева, причем Государь ехал на корабле «Апостол Петр», а Крюйс командовал кораблем «Благое начало». Описание этого похода содержится в «Экстракте из журнала, держанного от господина вице-адмирала Крюйса на пути из Москвы на Воронеж, с Воронежа на Азов, на Таганрог и Керчь, а оттуда паки назад к Азову 1699 года», а результатом этой поездки явилось составление Крюйсом двух трудов; один из них — описание течения р. Дона с 14 картами и составленной Крюйсом же картой Азовского моря, издан в 1703 году в Амстердаме Генрихом Доньером на русском и голландском языках и озаглавленное: «Вице-адмирала Корнилия Крюйса описание р. Дона по ее истинному положению, расширению и течению от города Воронежа до впадения ее в море, купно с изображением Азовского и Черного морей, со всеми их губами, мелями и впадающими в них реками, причем означен прокоп соединения рек Волги и Дона, посредством рек Илавлы и Камышинки»; вторым трудом Крюйса было историческое известие о реке Доне, Азовском море, Воронеже и Азове, с некоторыми сведениями о казаках и пространным посвящением Царевичу Алексею Петровичу.
В 1700 и 1701 гг. Крюйс продолжал свои работы в Воронеже, а затем в 1702 г. послан был Петром в Архангельск, трудился здесь над укреплением города, постройкой эскадры Белого моря и, командуя этой эскадрой, крейсировал с нею в Онежском заливе.
Осенью 1702 г. он поехал на иностранном купеческом судне в Голландию и здесь пробыл до конца 1704 г., наблюдая за обучением присланных Петром из России молодых людей и матросов и вербуя мастеров и офицеров для нашего флота. Благодаря его хлопотам, удалось получить разрешение амстердамского адмиралтейства на прием в голландскую службу 1000 человек русских матросов; в эту поездку Крюйс принял к себе в качестве секретаря 19-летнего Генриха Остермана, впоследствии знаменитого вице-канцлера.
По возвращении в Петербург, Крюйсу было поручено управление балтийским флотом и он в короткое время установил порядок в распределении команд по судам, дал две инструкции снабжения судов и адмиралтейства припасами продовольствием и обмундированием, словом, привел флот в боевую готовность, так что Петр Великий в письме из Нарвы от 25 июля 1704 г. с большой похвалой отзывается о его деятельности.
В следующем 1705 г. Крюйсу пришлось отстаивать Котлин от шведов, начальствуя над флотом, расположенным у Кроншлота, и имея флаг на 24-пушечном корабле «Дефам». Оборона о-ва Котлина длилась с 4 июня по 15 июля 1705 г. Шведский адмирал Анкерштерн с целым флотом из 7 линейных кораблей (от 54 до 64 пушек), 6 фрегатов (от 28 до 36 пушек) и многих мелких судов подступил к Котлину, возле которого стояла эскадра Крюйса из восьми 24-пушечных кораблей, шести-12-пушечных шняв, двух брандеров и шести галер. Первая же попытка шведов 4 июня высадить десант была отбита с большим уроном и, несмотря на то что, по рассказам пленных адмирал Анкерштерн и генерал Мейдель бились по рукам, давая друг другу слово 4 июня быть к Кроншлоте, осада продолжалась более месяца, и 15 июля шведы, после ожесточенного боя, во время которого они потеряли пленными 7 человек офицеров, 28 рядовых и унтер-офицеров и более 400 человек убитыми, принуждены были отказаться от своего намерения и уйти в море. Крюйс вышел победителем из этого испытания, но несмотря на это, он не был доволен своими помощниками, с которыми вообще постоянно ссорился, подозревая их в недоброжелательстве и интригах.
И теперь, 27 июня 1705 г., он писал Апраксину: «Истинно, мой приятельный господин, если б да милость здесь со мною в управлений поволил быть и мы б еще в службе Государевой много к лучшему чинили, а ныне, как по пряму речить, так у меня здесь дело идет истинно с неправедными людьми, как которые ныне у адмиралтейских дел есть…» С своей стороны и подчиненные не были довольны Крюйсом и недружелюбно относились к нему; это видно, напр., из поступка Сиверса.
Сиверс, будучи послан Крюйсом в августе 1705 г. к Петру Великому в Гродно с донесением о состоянии флота, заявил Государю, что Крюйс не делал экзерциций с флотом, этим вызвал сильное неудовольствие Государя против Крюйса, так что последнему пришлось оправдываться — он говорил, что Сиверс приехал к флоту очень поздно, «по слышанному веданью ведал то, что говорил». Подобные столкновения и неудовольствия при сношениях с подчиненными омрачали радость, которую Крюйс должен был ощущать при виде столь успешных результатов своей деятельности, и создавали ему тяжелое положение во флоте. В следующем 1706 г. Крюйс снова крейсировал в Балтийском море, имея флаг на корабле «Дефам», и эта кампания тоже закончилась серьезной ссорой с галерным шаутбенахтом Боцисом; ссора эта вызвала вмешательство самого Петра, который в письме к Апраксину с неодобрением говорит о строгости и взыскательности Крюйса.
Ссора эта тянулась несколько лет и уже в январе 1713 г. Крюйс пишет Апраксину: «Я принужден объявить, что с оным шаутбенахтом на воде и на сухом пути служить никогда не могу, и кроме того надеются, что Его Царское Величество мне правый суд учинит, а без того я не достоин ни в какой команде быть… Боже оного смутителя грека по вине его да накажет». До октября 1710 г. Крюйс находился в Балтийском флоте, плавая почти исключительно на корабле «Олифант»; помимо плавания, он продолжал работы по устройству и снабжению судов галерного и корабельного флота, по укреплению Кроншлота, в апреле 1710 г. составил инструкцию офицерам «о порядках в хождении парусном и в баталии». В 1708 г. Крюйсу снова пришлось отражать нападение шведов, желавших овладеть Ингерманландией, и он опять вышел победителем.
На этот раз он имел дело с гораздо сильнейшим неприятелем и поэтому пустил в ход хитрость.
Узнав, что генерал-майор Любскер перешел через Неву у Тосны и направляется к Петербургу, он прежде всего сжег незащищенные русские провиантские магазины, чтобы таким образом лишить шведов средств продовольствия, выставил на Неве целый флот из старых, негодных судов, а затем послал к бригадиру Фразеру, стоявшему с небольшим отрядом в Копорье, куда шли шведы, крестьянина с письмом, от имени Апраксина, в котором убеждал Фразера защищаться, заявляя, что он через 24 часа придет к нему на помощь с 40-тысячным отрядом и с флотом, идущим по Неве. Крюйс рассчитывал, что письмо попадет в руки шведов, но оно попало к Фразеру, который, однако, понял цель Крюйса и, когда явились шведы, после небольшого сопротивления, отступил, оставив в своей палатке письмо.
Любскер, прочитав письмо, поверил ему и поторопился отступить к морю, под защиту шведского флота; оставив позади себя 800 человек из своего отряда для истребления повозок — этот отряд был взят в плен подоспевшими русскими.
В октябре 1710 г., по случаю начавшейся войны с турками, Крюйс был послан Петром Великим в Воронеж для приготовления к кампании азовского флота и 1711 г. до октября месяца начальствовал над азовской эскадрой, стоявшей в таганрогской гавани, причем имел свой флаг на корабле «Меркуриус», а некоторое время, в мае месяце, плавал на 60-пушечном корабле «Черепаха». Тогда же, ввиду желания Петра Великого провести несколько судов из Черного моря в Кроншлот, он оставил для этого случая инструкцию капитанам Андрею Самсону и Симеону Шхону; впрочем, инструкция эта сказалась ненужной, так как суда были проданы турецкому правительству.-28 июля 1711 г. Петр писал Апраксину: «Изволь вице-адмирала со всеми морскими от Азова отпустить, дабы он мог до Москвы осенью, а по первому пути в С.-Петербург поспеть» — и немедленно по возвращении Крюйса поручил ему постройку кроншлотской гавани, казарм и наблюдение за всеми мастерскими.
Очевидно, Петр остался доволен энергией, с которой Крюйс взялся за порученное ему дело: он постоянно выказывал ему свое благоволение, а на свадьбе Государя в 1712 г. Крюйс занимал «отцово место». Летом 1712 г. он плавал с эскадрой на корабле «Рига», защищая Кронштадт от нападения шведов, высылал суда в крейсерство и, между прочим, 24 июля, погнавшись за тремя шведскими судами, близко подошедшими к русской эскадре, очень неудачно упустил их, позволив соединиться со шведским флотом.
Случай этот сам по себе был бы не важен, но враги Крюйса, которых, благодаря его неуживчивости и взыскательности, у него было достаточно, воспользовались им, чтобы поставить и его на вид в следующем году, когда Крюйс допустил новую и довольно большую оплошность, вызвавшую сильный гнев Петра Великого.
Весной 1713 г. Петр пошел в Гельсингфорс с 200 гребных судов и 16000 войска и, заняв этот город, вернулся в Кронштадт, чтобы двинуть в море эскадру, находившуюся под начальством Крюйса.
План Государя, который сам непременно желал принимать участие в походе, был таков: идти к Ревелю с эскадрой из 11 кораблей и пяти мелких судов на соединение со стоявшими в Ревеле недавно приведенными из Англии четырьмя кораблями и фрегатом, а по пути гнать к Ревелю же шведскую эскадру или постараться запереть ее в Гельсингфорсе.
Крюйс, узнав о желании Петра участвовать тоже в походе, решил, что Петр, благодаря проискам его врагов, до некоторой степени потерял к нему доверие и желает лично контролировать его действия; он написал Петру большое письмо, в котором приводил ряд примеров из истории о том, какие грозят в походе опасности, уговаривал Государя поберечь себя для блага отечества и отказаться от своего намерения.
В заключение он упрашивал Петра не верить доносам неприятелей его, желающих очернить его в глазах Государя.
Письмо это сильно рассердило Петра и он отвечал Крюйсу резким письмом от 8 июня 1713 г.; цитируя примеры грозящих на войне опасностей, приводимые Крюйсом, он против каждого из них сделал иронические замечания, говорил, что до сих пор его присутствие всегда доставляло радость тем, с кем он желал ехать, а теперь, видя нежелание Крюйса совершить поход вместе с ним, он, конечно, как подчиненный шаутбенахт, сочтет своим долгом послушать вице-адмирала и прибавил, что план его относительно морской кампаний остается неизменным и он, уже как Государь, требует, чтобы Крюйс немедленно приступил к его точному выполнению, «а именно, чтобы корабли ревельские препроводить». С таким напутствием Крюйс выступил 9 июля, имея флаг на корабле «Рига». На другой день около полудня, близ о-в Соммерса и Лавонсара, шедшие впереди крейсеры заметили три неприятельские судна. Началась погоня за ними. На рассвете 11 июня корабли «Антоний», «Полтава» и «Выборг» настолько приблизились к неприятельским судам, что приготовились взять их на абордаж, ожидая только сигнала с адмиральского судна, но в этот самый момент шведы повернули суда к ветру, как бы вызывая на бой, а затем, пользуясь своим знанием местности, ловким маневром обошли тянувшуюся гряду подводных камней и отошли на значительное расстояние от преследователей; шедший ближе всех к неприятелю «Выборг» налетел на подводные камни и стал тонуть, за ним в то же положение попал корабль Крюйса «Рига», у которого вдобавок неприятельским ядром пробило крюйт-камеру.
Крюйс растерялся и, вместо того чтобы подать условленный сигнал к абордажу, велел прекратить погоню и кап. Рейс, бывший на «Полтаве» и успевший снова догнать неприятелей, вполне готовый схватиться на абордаж, по сигналу Крюйса отступил; шведы благополучно ушли от преследования.
Утром 12 июля Крюйс снял «Ригу» с мели, сжег затонувший «Выборг» и без других приключений дошел до Ревеля; экспедиция вышла неудачна: шведы не понесли никакого урона, а мы потеряли корабль; вина Крюйса была несомненна и Петр, и без того недовольный поведением Крюйса, решил примерно наказать виновного.
В конце 1713 г. была назначена специальная судебная комиссия для разбора этого дела; в состав ее вошли: генерал-адмирал Апраксин, контр-адмирал Петр Михайлов (т. е. сам царь), капитан-командор князь Меншиков, капитаны: Нальсон, Кронсбург, Змаевич и Сиверс, капитан-лейтенант Беринг, лейтенанты Мишуков и Зотов; каждый из судей должен был отдельно изложить свой приговор в письменной форме. На суде Крюйс, вместо того, чтобы признать себя виновным и указывать лишь смягчающие вину обстоятельства, держался очень гордо и заносчиво, сваливал всю вину на подчиненных, обвиняя их в непослушании, невежестве и желании оклеветать его, этим еще более раздражил и без того враждебно настроенных по отношению к нему судей. В результате ему было поставлена в вину и его прошлогодняя неудачная погоня за шведскими судами, и по делу 1712 г. он был обвинен в неумелых распоряжениях и недостатке энергии, по делу же 1713 г. в том: 1) что не дал соответствующей инструкции офицерам, а говорил лишь о предстоящем плане действий частным образом, за обедом, и не при полном собрании всех офицеров; 2) что не подал условленного сигнала к абордажу, и 3) что не пересел немедленно на другой корабль, когда его судно село на мель, и таким образом оставил эскадру на время без начальника.
Приговор этот был целиком списан с мнения, поданного Петром Михайловым, т. е. самим Государем.
Постановлено было: «Вице-адмирала Корнелиуса Крюйса, за его преступления и неисполнение своей должности против первого артикула наказать смертью». 22 января 1714 г. приговор был прочитан Крюйсу, а вслед за тем объявлено, что по Монаршей милости смертная казнь заменяется ему лишением чинов и ссылкой в Казань.
В Казани Крюйс пробыл 13 месяцев; при нем там находилось 50 чел. матросов, он выстроил себе большой дом и пользовался большой независимостью, что видно из того, что некоторые столкновения его с местным губернатором закончились торжеством Крюйса.
Несмотря на это, почти немедленно вслед за приездом на место ссылки, Крюйс стал посылать слезные письма Апраксину, прося его вымолить у Государя помилование ему, а спустя некоторое время подал смиренную просьбу Государю, в которой уже не оправдывался и не жаловался на своих врагов, а просил только во внимание к его долголетней, верной, радетельной службе и его старости простить его. 13 марта 1715 г. ему было разрешено вернуться в Петербург, а через два дня по приезде Петр через Меншикова вернул ему шпагу и пожаловал ему снова все прежние чины, назначив его заведывающим адмиралтейскими и экипажескими делами.
Есть рассказ, что Петр, послав Крюйсу шпагу с Меншиковым, через некоторое время приехал к нему сам, обнял его и сказал: «Я уже больше не сердит», на что будто бы и Крюйс также коротко ответил: «да и я уже больше не сердит»; этот ответ весьма вероятен при неукротимой, своенравной натуре вице-адмирала.
Летом 1713 г. Крюйс плавал в составе ревельской эскадры Апраксина, а затем остальную часть года посвятил приведению в порядок запущенных, по его мнению, экипажеских дел. Он подал Государю обширный доклад, в котором намечал целый ряд необходимых улучшений и преобразований и указывал на необходимость устройства «хамовного двора», на котором можно было бы «изготовлять канифас, фламское, любское и остербрунское полотна дешевле заморского 80 процентами». Ссылка не изменила характера Крюйса, у него снова начались прежние беспрерывные ссоры и неприятности с подчиненными, на которых он постоянно жаловался в своих письмах Апраксину, утверждая, что они нарочно подводят его, чтобы очернить перед Государем.
Особенно эти ссоры усилились после назначения Крюйса вначале 1716 г. исполняющим должность генерал-интенданта.
Может быть интригами и наговорами со стороны врагов Крюйса и объясняется тот факт, что Петр на первых же порах остался недоволен деятельностью Крюйса и 7 февраля послал ему из Риги суровое письмо: «Господин вице-адмирал, с великим неудовольствием слышу, что Ревельская эскадра так у Вас не исправлена и осеннее удобное время пропущено; ежели впредь так поступать станете, можете живот свой потерять». Крюйс оправдывался, что все нужные вещи у него были готовы к отсылке, но не могли быть отправлены вследствие недоставления обер-комиссаром лошадей, но, очевидно, письмо Государя его встревожило и он начал подумывать об отставке.
В этом смысле он написал в июле 1716 г. письмо Апраксину.
Впрочем, Петр, в ноябре, узнав о болезни Крюйса, милостиво уже писал ему из Альтоны: «За управление Вам благодарствую и зело сожалею о Вашей болезни, желаю, чтобы паки Бог Вам дал здоровья», а в феврале 1717 г., по поводу донесения Апраксина о ссорах Крюйса с Григ. Петр. Чернышевым, писал Апраксину из Амстердама: «О ссорах Крюйса с Чернышевым — и в том извольте их развесть — а именно, которые во флоте — те у Чернышева, а которые на верфи и ластовых судах — те у вице-адмирала.
Что же просит абшиту (Крюйс) — и то не чаю, а паче до моего прибытия». В том же 1717 г. Крюйс был послан в Ревель для принятия мер по укреплению порта и вооружению стоявших там судов, ввиду ожидаемого нападения неприятеля, затем летом плавал в Балтийском море, осенью ему переданы были в управление московская парусная фабрика, ижорские пильные мельницы и угольные заводы.
В декабре Петр поручил ему составить проект учреждения адмиралтейств-коллегии, что Крюйс и выполнил вполне добросовестно: составил обширный доклад, с приложением регламентов шведской и голландской адмиралтейств-коллегий.
Адмиралтейств-коллегия тогда же была учреждена, и Крюйс 15 декабря назначен в ней вице-президентом, в каковом званий и состоял до самой своей смерти.
С 1718 г. и до самой смерти Петра Великого в 1725 г. в судьбе Крюйса не произошло значительных перемен.
Он по-прежнему работал много, справляясь с разнородными порученными ему делами, в отсутствие Апраксина в январе 1719 г., в 1722 г. и в июле 1723 г. исполнял обязанности президента Адмиралтейств-Коллегии, по-прежнему ссорился с ненавидевшими его другими ее членами, не желавшими подчиняться ему, причем особенно сильно было его столкновение в декабре 1721 г. с Сиверсом из-за признания вновь принятого вице-адмиралом Вильстера старшим членом Адмиралтейств-Коллегии.
Петр Великий относился к нему милостиво и не раз выказывал ему свое благоволение: 22 октября 1729 г., по случаю заключения Ништадтского мира — о чем Петр собственноручным письмом уведомил Крюйса, — он был произведен в адмиралы; на торжественном обеде по этому поводу у Петра Великого Крюйс сидел за столом на одном из первых мест. На большом балу у него 18 апреля 1723 г. у него была в гостях вся Царская Фамилия, а в сентябре того же года на празднике в честь ботика — дедушки русского флота, на ботике гребцами были он и Апраксин, в то время, как рулем правил сам Государь.
Тогда же на торжествах он командовал передовой флотилией, имея свой флаг на корабле «Гангут». В мае 1723 г. Петр в награду Крюйсу за постройку и удачный спуск 44-пушечного корабля «Михаил» повелел генералу Бутурлину сложить для постройки каменного дома Крюйса каменную кузницу, горны и доставить для них уголь. К концу царствования Петра Великого здоровье все более и более стало изменять престарелому адмиралу.
В 1724 г. ему предписано было начать плавание на корабле «Фридрихштат», но он 26 апреля обратился к Апраксину с письмом, в котором указывал на полнейшую невозможность принять участие в кампании из-за разных болезненных припадков.
В 1724 г. он почти уже не бывал в Адмиралтейств-Коллегии и когда Апраксин в марте месяце уехал в Москву на торжество коронации Екатерины Алексеевны, Крюйс требовал наиболее важные дела к себе на дом; пергаментной и бумажной фабриками, порученными ему, он управлял тоже, не выходя из дома. На похоронах Петра Великого 10 марта он уже не мог присутствовать.
Сознавая свою полную неспособность работать долее, он 25 июня 1725 г. подал прошение Государыне об увольнении его в отставку и просил письмом Апраксина тоже похлопотать об этом. Можно думать, что это прошение было отчасти вызвано донесением Адмиралтейств-коллегии Апраксину от 15 мая 1725 г. о том, что Крюйс в коллегию не ездит и задерживает дела, посылаемые ему на дом для подписи.
Как бы то ни было, отставка Крюйса не была принята Государыней.
Престарелый адмирал по-прежнему продолжал числиться, к зависти его недругов, на службе, никуда не выходя из дома. 28 марта 1727 г. Адмиралтейств-Коллегия снова сделала доклад относительно Крюйса, что он за старостью не может исполнять воинской службы и в коллегии уже несколько лет не бывал, но ответом на это был следующий Высочайший указ от 6 мая 1727 г.: «Пожаловали Мы вице-адмирала светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова за его верные службы Нам и Государству Нашему в адмиралы красного флага; Петра Сиверса, Томаса Гордона, Матвея Змаевича за их службы в адмиралы же. А понеже имеется только одна вакансия, — ибо хотя коллегия об адмирале Крюйсе предлагает, что он стар и в коллегию но ходит, однако за его службу от чина и жалованья отрешать невозможно — того для, кроме светлейшего, прочим быть в их вице-адмиральском жалованьи». Это проявление Монаршей благосклонности было последней радостью для Крюйса: 3 июня он скончался; тело его отвезено было в Амстердам.
Жене его Высочайшим указом 9 июня 1727 г. предоставлено было пожизненное владение деревнями, пожалованными ее мужу. Крюйс был деятельнейшим помощником Петра Великого во всем, что касалось устройства флота и морской русской силы. По словам Бюшинга, люди, знавшие Крюйса лично, описывали его высоким, видным мужчиной, имевшим на лице большое красное родимое пятно. Его хвалили за честность, благородство, справедливость и гостеприимство, прославляли как опытного моряка и экипажмейстера, но не любили за его резкость и способность говорить всем правду в глаза. Он был очень религиозен — построил на своей земле в Петербурге первую немецкую церковь и состоял деятельным членом голландско-реформатской и евангелическо-лютеранской общин. Полн. Собр. Зак. т. V, №№ 3071, 3114, 3133, 3457; «Сбор. Императ.
Русск. Историч.
Об — ва» т. XI; т. XL, т. XLIX; С. Елагин «Материалы для истории русского флота»: I — VI; Соловьев «История России — книги III — IV; «Письма и бумаги Петра Великого» тт. I — VI; Устрялов, «История царствования Петра Великого», т. IV, ч. I, 263-269, т. IV, ч. II; «Общий Морской список», I, с. 197-199; Берх, «Жизнеописание первых российских адмиралов» I, 147-219; Бантыш-Каменский «Словарь достоп. людей», III; Голиков, «Деяния Петра Великого», тт. I — XI, XIV, XV; Петров «История С.-Петербурга», 47, 73, 147; прим. 100, 101, 103, 104, 141; «Записки Гидрограф.
Департ. Морск. Мин.», VIII, 367-89; «Морской Сборник» 1849 г. № 1, стр. 57-76; Ал. Соколов, «Суд над вице-адмиралом Крюйсом 1713 г.» — «Морской Сборник» 1857 г., № 1, т. ХХVII, с. 15-32; Зейдель, «О разногласии в статьях, относящихся до военной морской истории». — «Морской Сборник» 1864 г., I. LXX, № 1, с. 12-16; «Современное обозрение»; «Журнал Мин. Нар. Просв.» 1855 г. Устрялов, «Петр Великий в Голландии и Англии» — «Кронштадтский Вестник», 1867 г. №№ 93-94; Зейдель, «Материалы для истории Кронштадтского порта» — «Русская Старина» 1872 г.; т. V, № 6, с. 903-951. {Половцов}