Биография Котляревский Петр Степанович

— генерал от инфантерии, покоритель Закавказья, род. 12 июня 1782 г., ум. 21 октября 1852 г. Он был сын бедного священника из дворян в с. Ольхатовке Купянского уезда Харьковской губернии.
Учиться начал в Харьковском духовном коллегиуме и выказал такие способности, что 10-ти лет уже был в классе риторики.
Зимой 1792 г, в одну ненастную ночь в домике Котляревского-отца укрылись от метели харьковский гражданский губернатор и подполковник Лазарев.
Священник радушно встретил неожиданных гостей, и те у него прожили целую неделю.
Мальчик Котляревский как раз в это время жил дома на вакациях и своей смышленностью не по летам обратил на себя внимание Лазарева.
Тот уговорил священника отдать ему мальчика, обещая ухаживать за ним, как за сыном, и сделать из него «человека»; через пять месяцев, 1 мая 1793 г., приехал от Лазарева сержант за «фурьером» Котляревским и увез его в Моздок, где стоял полк Лазарева, входивший в состав знаменитого Суворовского корпуса.
Лазарев встретил Котляревского как сына, и через год произвел в сержанты.
В 1796 г. Котляревский принял участие в походе за Кавказский хребет против персов.
Уже в этой первой экспедиции Котляревский ознакомился со способом ведения войны на Кавказе, понял, что каждый камень здесь важен, убедился воочию, насколько вероломными являются персы, и уже во всю жизнь не забывал этого урока. Со вступлением на престол Павла I, война с Персией была прекращена, но персы стали вести себя настолько вызывающе, что пришлось в 1799 г. опять двинуть против них войска.
Этот второй поход дал Котляревскому чин подпоручика и звание шефского адъютанта 17-го Егерского полка, где шефом был Лазарев.
Поход был удачен для русских.
Грузинский царь Георгий XIII, видя невозможность защищаться от персов, которые обратились на него, просил помощи у русского правительства.
Тогда в Тифлис был послан русский отряд под начальством Лазарева.
Вскоре Лазарев оказался фактически главным начальником Грузии, так как Георгий XIII все предоставил в его распоряжение.
Лазарев поручал Котляревскому наиболее ответственные секретные дела, вел через него переговоры с царем. В тифлисских архивах сохранилось много бумаг очень важных по содержанию, как, напр., о членах царской семьи, о мерах против моровой язвы, написанных рукой Котляревского и выдающихся своей деловитостью.
Появление русских войск в Грузии не остановило персидских набегов; в октябре 1800 г. Котляревский опять выступил со своим полком в поход. За сражение близ с. Кагабет и р. Иоры он получил орден св. Иоанна Иерусалимского и был произведен в штабс-капитаны.
По возвращении в Тифлис он получил от Лазарева очень щекотливое поручение.
Царь Георг XIII умер, передав по завещанию Грузию в подданство России, а братья его, недовольные этим завещанием, воспользовались временем, пока из Петербурга не пришло еще согласие Государя на принятие Грузии в подданство, и подняли мятеж в Карталинии.
Котляревский был послан в Мухрань уговорить недовольных.
Он выполнил это поручение осторожно и очень успешно: Карталинские князья торжественно выразили «готовность пролить кровь за Русского Государя». 18 января 1801 г. опубликован был первый манифест о присоединении Грузии к России, и одновременно приехал генерал-лейтенант Кнорринг, которому Государь поручил лично убедиться в желании грузин принять русское подданство.
После его донесения в утвердительном смысле последовал второй, уже окончательный, манифест от 12 сентября 1801 г. и жителей начали приводить к присяге на верность России.
Лазареву поручено было принять присягу от татар — жителей Бамбакской провинции.
Татары толпами бежали к персам в Эривань, так что Лазареву приходилось вооруженной силой водворять их на место жительства; и в этом деле Котляревский был одним из самых деятельных его сотрудников.
Вскоре по возвращении Лазарева с Котляревским в Тифлис, главноначальствующим на Кавказе был назначен кн. Цицианов, который прежде всего счел нужным убедить потомков последних грузинских царей уехать из Грузии в Россию.
В это время Котляревский лишился своего покровителя Лазарева, который был зарезан в покоях одной из цариц, в тот момент, когда явился поторопить ее отъездом из Тифлиса.
Вскоре Цицианов выступил в поход против ханств Ганжинского, Шекинского (в нынешней Елисаветпольской губернии), Ширванского, Бакинского и Карабахского и предложил Котляревскому быть его адъютантом;
Котляревский, произведенный уже в капитаны, отклонил это предложение и предпочел командовать своей ротой в 17 Егерском полку. В деле 2 декабря 1803 г. он был ранен пулей навылет в левую ногу, но тем не менее продолжал поход; 3 января 1804 г. была взята штурмом Ганжа, хан ее, Джават, был убит; Котляревский за отличие получил орден св. Анны 3-й степени и был произведен в майоры.
Затем он был послан для переговоров к Шекинскому хану Селиму.
Котляревский подготовил свидание хана с Цициановым, а в результате этого свидания Нуха была присоединена к России без кровопролития.
Между тем, узнав о взятии русскими Ганжи, сын персидского шаха Аббас-Мирза с большим войском вторгся в Карабахское ханство.
Полковник Карягин и Котляревский с 600 солдатами Егерского полка и 2 орудиями были посланы против него. В урочище Кара-Агач-баба они были окружены 20-тысячным персидским войском.
Два дня русские отбивались, потеряли почти всех офицеров и 257 человек рядовых, сам Котляревский был опять ранен пулею в ногу; наконец, на третий день ночью они пробились сквозь ряды осаждающих к небольшой крепости Шах-Булаху, выбили из нее персидский гарнизон в 400 человек и засели там. На рассвете к крепости явился Аббас-Мирза; он оставил под крепостью 8000 человек, а сам ушел брать крепость Аскарань. 13 дней длилась осада Шах-Булаха; наконец, пришлось очистить крепость — русские ночью покинули крепость и ушли к крепости Мухрату.
Поход был очень тяжелый, так как три четверти отряда состояло из раненых; зато ознаменовался он неслыханными примерами самопожертвования: в одном месте глубокая канава положительно делала невозможным перевезти через нее пушки; но выискались четыре солдата, которые согласились, чтобы пушки перетащены были по их телам — и легли в канаву; двое из этих героев были раздавлены насмерть, двое остались живы. В Мухрате опять пришлось отбиваться от целой армии Аббас-Мирзы; Котляревский снова был ранен картечью в левую руку. Только через две недели к нему явился на выручку Цицианов из Ганжи. За подвиги и этих делах Котляревский получил орден св. Владимира 4-й ст. с бантом; несмотря на раны, он остался в отряде.
После Шах-Булахской обороны жители Закавказья стали произносить имя Котляревского не только с уважением, а с каким-то суеверным страхом; борьба его против врага, в двадцать раз сильнейшего, казалась им чем-то сверхъестественным.
В августе 1804 г. Котляревский усмирил в Карабахе бунт конанцев, а затем в ноябре месяце, вместе с Цициановым, двинулся к Баку. Мустафа-хан Ширванский добровольно покорился России, но Баку оказало сопротивление, Цицианов был изменнически убит, и русские принуждены были возвратиться. — После этого до 1806 г. военных действий не происходило.
В июне 1806 г. Аббас-Мирза опять вступил в Карабах; в сражении под Хонашинским дефилеем, где 1644 человека русских разбили наголову 20-тысячный персидский отряд, Котляревский опять отличился и довершил победу.
Он был произведен в подполковники и оставлен в Шуше. Вскоре, однако, своим горячим заступничеством за одного из своих товарищей, полковника Лисаневича, попавшего под суд, он навлек на себя гнев тогдашнего главноначальствующего на Кавказе, гр. Гудовича, и был отозван в Тифлисс, где провел в бездействии весь 1807 г. В начале 1808 г. он был произведен в полковники, командирован в отряд ген. Небольсина и опять сражался с Аббас-Мирзой близ дер. Кара-баба. В 1809 г. сменивший Гудовича ген. Тормасов поручил Котляревскому охрану безопасности всего Карабаха.
С этих пор начинается вполне самостоятельная деятельность Котляревского. 1809 г. прошел спокойно, но в начале 1810 г. Аббас-Мирза, подстрекаемый Англией и Турцией, с сильным войском снова выступил против русских.
Котляревский с отрядом из 400 егерей и 40 конных карабахцев пошел ему навстречу и по пути 15 июня взял штурмом считавшуюся неприступной крепость Мигри, где было 2000 человек гарнизона и пять батарей; сам Котляревский получил рану в левую ногу. Небольсин приказывал ему отступить из Мигри, но Котляревский оставался тут; сюда подошли к нему в подкрепление две роты, а Аббас-Мирза осадил его с 10-тысячным отрядом.
Две недели, до 5 июля, простоял Аббас-Мирза без всякого результата под Мигри и, наконец, отступил к Араксу.
Тогда Котляревский ночью с 460 человеками пехоты и 20 казаками нагнал его во время переправы через Аракс и нанес полное поражение. «Урон неприятеля определить невозможно по его чрезвычайности; писал он в рапорте Тормасову, у нас убито-4, ранено 13 солдат». За эту победу Котляревский был назначен шефом Грузинского гренадерского полка, получил орден св. Георгия 4-й ст. (за Мигри) и золотую шпагу с надписью «за храбрость», персы же начали после этого почитать его за колдуна и питать к нему какой-то суеверный страх. Укрепив Мигри, Котляревский в октябре 1810 г. приехал в Тифлис лечиться от ран; но уже в начале 1811 г. отправился в Гори, чтобы прекратить возникшее там волнение, а в сентябре того же года ему был поручен штурм крепости Ахалкалаки, под которой Гудович в 1807 г. потерял 3 орудия и 2000 человек.
Котляревский взял с собой два батальона, 100 казаков, в страшную непогоду перебрался через снежные горы и явился к стенам Ахалкалак столь неожиданно, что гарнизон схватился за оружие лишь тогда, когда русские стали переходить через крепостной ров, и крепость сдалась почти без сопротивления. 16 орудий и 40 пудов пороха были трофеями победителей.
Русские потеряли убитыми и ранеными одного офицера и 29 солдат.
За этот успех Котляревский получил чин генерал-майора.
Между тем, в Карабахе наши войска потерпели неудачу: один батальон, близ Салтанбута был окружен персами и взят в плен. После этого успеха персы подняли голову, а преданные России ханы стали колебаться, англичане же прислали Персии оружия и амуниции на 12000 человек и назначили ей ежегодную субсидию в 3 млн. руб. (100 тыс. туманов) на военные расходы.
Одновременно и в Грузии открылся заговор в пользу грузинского царевича Григория.
Котляревский немедленно начал энергичные действия и двинулся к Араксу; сильная оттепель помешала идти за реку, но все же ему удалось разбить по дороге несколько небольших персидских отрядов и навести ужас на жителей пограничных с Персией областей взятием считавшейся неприступной крепости Кара-Ках. За это дело он получил орден св. Анны 1-й ст. и прибавку жалованья по 1200 руб. в год. Наступил 1812 г. — тяжелый для России, но еще более тяжелый для русских на Кавказе.
Войск и для защиты России едва хватало, а кавказские войска совсем не пополнялись новыми рекрутами.
Враги России на Кавказе стали опять готовиться к войне, а между тем вновь назначенный главноначальствующий на Кавказе, ген. Ртищев, сознавая недостаток своих сил, старался действовать мирными средствами.
Так, например, он завел переговоры с Аббас-Мирзой, который, назначив совещание уполномоченных в Асландузе, сам с войсками вторгнулся в Ленкорань.
Котляревский видел, что персы обманывают, и настаивал на решительных действиях; разногласия доходили до того, что раз Котляревский заявил, что выходит в отставку, и только по усиленной просьбе ген. Ртищева согласился не оставлять кавказской армии. В июне 1812 г. Ртищев приехал с Котляревским в Шушу, чтобы осмотреть шушинские укрепления; в это время пришло известие о приближении лезгин к Тифлису, и он поспешил со своим отрядом в Тифлис, предупредив Котляревского, чтобы тот без его распоряжения не вступал в сражение с персами.
При отъезде главнокомандующего из Шуши, местный хан Мехти-Кули позволил себе не явиться проводить Ртищева, вопреки установившемуся уже обычаю.
Понимая, какое впечатление произведет на население подобное отношение хана к русскому генералу, Котляревский один с казаком прискакал к Мехти-Кули во двор, где тот важно сидел среди своих приближенных и, размахивая нагайкой, начал кричать на хана — и хан до такой степени растерялся от этой дерзости, что извинился и поскакал догонять главнокомандующего на Тертер, где и простился с ним очень почтительно.
Между тем Аббас-Мирза подошел к Араксу и, не обращая внимания на резкое письмо Котляревского, требовавшего, чтобы он вернулся назад, стал грабить местных жителей русских подданных.
Тогда Котляревский послал Ртищеву официальный рапорт и частное письмо, в котором оправдывал свой образ действий, написал завещание, составил подробную диспозицию войскам, велел войскам приготовиться к легкому походу, без шинелей, с 40 патронами вместо 60, и 18 октября 1812 г. выступил с отрядом из 1500 человек пехоты, 500 человек конницы и 6 орудий, против Аббас-Мирзы, имевшего 30000 войска, в том числе 14000 регулярного.
Отряд шел чрезвычайно поспешно.
Аббас-Мирза никак не ожидал нападения.
Увидев вдали передовой отряд татарской конницы, он сказал бывшему при нем английскому офицеру, что, кажется, какой-то хан едет к нему; англичанин, взглянув в зрительную трубу, заметил, что это не хан, а Котляревский;
Аббас-Мирза презрительно заметил, что русские как поросята сами лезут под нож. Персы так мало ожидали нового нападения, что даже не расставили пикетов; атака русских была столь стремительна, что персияне бежали, оставив весь лагерь и много оружия;
Котляревский пустился вдогонку за ними, разделив свой небольшой отряд на три колонны и послал казаков к Араксу наперерез бегущим. 537 пленных, 5 знамен и 11 пушек (все английские с надписью: «от Короля над Королями Шаху над Шахами в дар») были трофеями победителей.
Число потери неприятельской простиралось до 9000 человек.
Котляревский в официальном донесении о сражении показал 1200 убитых и на возражение, что эта цифра, ведь, уменьшена, ответил: «Пишите так: ведь все равно не поверят, если мы скажем правду»; с нашей стороны было 28 человек убитых и 99 раненых.
Асландузская битва подавляющим образом подействовала на персов и сильно подняла наш престиж; персы очистили все Закавказье, кроме Талышинского ханства, где они укрепились в крепости Ленкорань.
Котляревский за Аслакдузскую битву получил орден св. Георгия 3-й ст. и чин генерал-лейтенанта. 17 декабря он пошел к Ленкорани с отрядом из 1500 человек пехоты и 470 казаков при 6 орудиях.
Он занял без боя превосходно укрепленную англичанами крепость Аркевань, гарнизон которой из 1900 человек бежал при его приближении, бросив орудия и все припасы; в Аркевани Котляревский оставил еще 100 человек и всю конницу и с остатками отряда осадил Ленкорань.
В крепости было 4000 человек гарнизона;
Котляревский послал письмо к коменданту крепости Садых-хану, потом к почетным жителям города, убеждая сдаться, но и в тот, и в другой раз получил отказ. Тогда он издал по отряду лаконический приказ, в котором объявил, что «отступления не будет» и в ночь на 31 декабря штурмовал крепость.
Атака сначала едва не была отбита, но в решительный момент Котляревский кинулся в самый огонь и увлек за собой солдат.
При этом он получил две тяжелые раны — в ногу и голову.
После трехчасового штурма крепость была взята. Садых-хан и 10 ханов были убиты, из защитников крепости погибло 3700 человек.
Взято было 8 орудий и 2 знамени; но и русским победа стояла дорого: было убито и ранено 900 рядовых и 40 офицеров, сам Котляревский был изувечен так, что теперь он уже должен был покинуть военное поприще;
Государь выразил израненному герою свое особое благоволение и пожаловал ему орден св. Георгия 2-й ст. Взятие Ленкорани закончило 13-летнюю тяжелую войну с Персией.
Эта победа дала России славный Гюлистанский мир, по которому Персия уступила ханства: Карабахское, Ганжинское, Шекинское, Ширванское, Дербентское, Кубинское, Бакинское, Талышинское, отказалась от притязаний на Дагестан, Грузию, Имеретию, Мингрелию и Абхазию.
Котляревский долго лечился на минеральных водах кавказских, но здоровье его не поправлялось, и он должен был, оставив службу, «живым мертвецом» уехать в Россию.
Здесь на ссуду, данную ему Государем, он купил себе сельцо Александрово близ Бахмута и, поселившись в нем, после долгой разлуки увиделся со своим стариком отцом. 12 августа 1826 г. в день коронации Император Николай Павлович пожаловал ему чин генерала от инфантерии и в чрезвычайно милостивом рескрипте выразил надежду, что при угрожавшей тогда войне он не откажется вступить на то поприще, на котором подвизался с таким успехом;
Государь писал, что одного имени его достаточно будет, чтобы одушевить войска, и устрашить врага. Но, как нарочно, в это самое время здоровье Котляревского было особенно плохо и он принужден был отказаться от приглашения Государя; главнокомандующим был назначен Паскевич.
Вся последующая 26-летняя жизнь Котляревского прошла тихо, незаметно, среди постоянных физических страданий, которые он старался скрыть от окружающих.
В своем уединении Котляревский внимательно следил за литературой, касающейся Кавказа, и два раза сам брался за перо: один раз написал письмо к редактору «Русского Инвалида» (Рус. Инв., 31 января 1837 г., №№ 25 и 26) для опровержения неправильного, по его мнению, описания Ленкоранского сражения, помещенного в этом журнале за 1836 г., а в другой раз написал в 1836 г. письмо Воейкову, автору статьи о взятии Ахалкалак, указав, что он недостаточно оценил подвиги Гренадерского полка. Перед смертью Котляревский велел принести к себе Высочайший рескрипт 1826 г. и шкатулку, где хранились 40 костей, вынутых из раны в его голове, и передал все это племяннице со словами: «Это вам оставляю на память; вот что было причиной, что я не мог служить до гроба Царю и Отечеству». Умер он 21 октября 1852 г. — Котляревский был человеком крепкого сложения, высокого роста с черными волосами, серыми глазами, молчаливый, застенчивый, скромный, он не любил говорить о себе и о своих подвигах.
На просьбы друзей рассказать о своей жизни, Котляревский всегда отвечал: «Биография моя никогда не выйдет — от этого потери не будет, но одно верное описание военных дел, в которых я принимал участие, может принести пользу военной молодежи». Он был очень религиозен и, по отзывам всех, знавших его, обладал доброй, кроткой душой, отзывчивой на все хорошее.
Как боевой генерал он занимает одно из первых мест среди всех военных деятелей XIX в. В настоящее время Котляревскому, по инициативе художника Айвазовского, воздвигнут изящный памятник в г. Феодосии, а также скромный монумент в г. Елисаветполе, бывшей столице Ганжинского ханства. «Биография П. С. Котляревского», гр. Соллогуба, Тифлис, 1854 г.; Бобровский, «История 13 лейб-Гренадерского Эриванского полка», СПб. 1892 г., т. II-VII; Казбек, «История Грузинского полка», 1865 г.; Шабанов, «История лейб-Гренадерского Эриванского полка», ч. 1, гл. 5-6; «Кавказ», 1852 г., № 62, 1866 г. №№ 21, 46, 65; «Северная Пчела», 1840 г, № 255; «Русский Инвалид» 1837 г. №№ 25-22; «Русский Архив», 1876 г., №№ 10, 203 — 204; «Воспоминания Вигеля», т. I, ч. 4. 176; «Военный Сборник» 1871 г., т. 78, № 3, 165-196, «Генерал Котляревский»; «Таврические епархиальные ведомости», 1870 г., № 22; «Таврические губернские ведомости», 1871 г., 62 и 64. {Половцов} Котляревский, Петр Степанович — генерал от инфантерии, одно из самых славн. имен в плеяде героев Кавказ. войны, род., по одним сведениям, 12 июня 1782 г. (гр. Соллогуб и В. Потто), а по другим — в 1777 г. (П. Бобровский), был сыном священника (из дворян) с. Ольховатки Купян. уезда Харьков. губ. и начал образование в Харьков. духов. коллегиуме.
Однако случай резко изменил судьбу К., столкнув его зимою 1792 г. с полк. Ив. Петр. Лазаревым, который уговорил отца К. отдать сына в воен. службу.
В мае 1793 г. К. был определен рядовым в 4-й батальон Кубан. егер. корпуса, которым командовал Лазарев.
Последний стал отечески заботиться о К., занявшись его общ. и воен. образованием, и под руководством Лазарева К. начал свою блестящ. боев. деятельность.
С Кубан. егер. корпусом в отряде генерала Булгакова К совершил в 1796 г. тяжел. поход к Дербенту и участвовал в штурме его. Произведенный в 1799 г. в подпоручики, К. был назначен адъютантом к Лазареву, бывшему в то время шефом 17-го егер. п., сформированного из 4-го батальона Кубан. егер. корпуса, сопровождал его в знаменит. переходе через Кавказ. хребет в Грузию и по занятии Тифлиса явился деят. помощником его по администр. устр-ву края. Когда же в 1800 г. аварский хан Омар с 20 тыс. лезгин подошел к Тифлису, К. был послан на разведку, отлично ее выполнил, затем принял участие в поражении Омар-хана на р. Иоре (орд. св. Иоанна Иерусалимского), а в декабр. того же года был произведен в шт.-кап-ны. Блестящие способ-сти К. выдвинули его из ряда друг. офицеров, и когда Лазарев погиб в Тифлисе (1801), главнокомандующий Грузии кн. Цицианов предложил К. быть у него адъютантом, но К. предпочел строев. службу штабной и был отчислен в строй 17-го егер. п. для команд-ния ротой. Во главе ее он дважды штурмовал Ганжу (в 1803 и 1804 гг.), оба раза был ранен в ноги и за отлич. мужество был награжден орд. св. Анны 3 ст. и чином майора.
В 1805 г. 70-тыс. персид. армия вторглась в Эриван. ханство и двинулась к Карабаху, занятому 300 чел. нашей пехоты.
К. со своей ротой вошел в состав отряда полк. Карягина, посланного на выручку Карабаха, и, приняв участие в бою на р. Аскарами, в третий раз был ранен (в ногу). Персы были разбиты. но, получив сильное подкр-ние, снова атаковали малочисл. отряд Карягина и хотя были отбиты, но положение отряда продолжало быть отчаянным.
Тогда К. предложил бросить обоз и пробиться к крепости Шах-Булах, занятой небол. персид. гарнизоном. взять ее и засесть в ней. Карягин согласился, Шах-Булах была взята штурмом, на котором К. получил четвертую рану (в руку), и отряд заперся в ней. Однако недостаток припасов в крепости, осажденной полчищами персов, заставил Карягина и К. бросить ее. Обманув бдительность прот-ка, они ночью двинулись за 25 вер., к крепости Мухрат, и овладели ею. Здесь на выручку им подоспел Цицианов.
К. был награжден орд. св. Владимира 4 ст. с бантом.
Полученные раны не помешали К. принять в след. месяце участие в эксп-ции против бакинск. хана, во время которой он командовал ав-рдом, был окружен персами, но пробился, и в тяжелой зимней камп. 1806 г. (сражение на pp. Аскарани и Хонашине).
Произведенный в декабр. 1807 г. в полковники, К. в 1808 г. участвовал в походе в Нахичезан. ханство, в поражении персов при д. Карабабе и в овладении Нахичеванью.
В начале 1810 г. персы снова вторглись в наши пределы и двинулись к Карабаху.
Навстречу им был послан К. с приказанием взять крепости Мигри и Гюняй и по возм-сти разбить прот-ка. Зная, что крепость Мигри занята 2-тыс. гарнизоном и расположена на отвес. склонах, т. ч. взять ее штурмом с той стороны, откуда ждали его персы, едва ли возможно, К. с 400 чел. 17-го егер. п., без орудий, обошел ее по горн. хребтам, по тропинкам, обманул неприятеля ложной ночной атакой с одного фронта и, атаковав с другого, взял Мигри, потеряв всего 6 чел. уб. и 29 ран.; сам он при этом получил пятую рану (в ногу). Персы в числе 5 тыс. обложили крепость, но, видя трудность штурма, двинулись обратно к р. Араксу.
Когда стемнело, К. с 460 егерями и 20 казаками двинулся за ними и на переправе атаковал их. Персы в полн. беспорядке бежали частью в горы, частью за реку. Потери их людьми и оружием были огромны.
Награжденный за эти подвиги орд. св. Георгия 4 ст. и зол. шпагой и назначенный шефом Грузин. гренадерского полка, К. в снт. 1811 г. получил приказание овладеть крепостью Ахалкалаки и этим остановить наст-ние персов и турок со стороны Ахалцыха.
К. взял с собой 2 батальона своего полка, 100 казаков, вьючн. обоз со складн. штурм, лестницами, в 3 дня перевалил горы, покрытые глуб. снегом, и ночью атаковал крепость.
После 1,5 час. отчаян. боя она была взята; нам досталось 16 op., 2 знамени и 40 пд. пороха; потери были ничтожны: 1 офицер и 26 нижних чинов. К. был произведен в генерал-майоры, а батальоны Грузин. п., участвовавшие в штурме, получили Георг. знамена.
В окт. 1812 г. К. был снова направлен в Карабах для водворения спокойствия и поддержания престижа рус. власти.
Быстро очистив берега Аракса от мелких перс. отрядов и взяв крепостцу Каз-Кала, К. решил сам вторгнуться в пределы Персии за Араксом, но эксп-ция не удалась вследствие разлива реки. К. был награжден орд. св. Анны 1 ст. и арендой в 1200 руб. ежегодно и ему было поручено с 2-тыс. отрядом сторожить на Араксе 30-тыс. армию Аббаса-Мирзы. Сторонник решит. действий, К. доказывал нов. главнокомандующему Грузии генералу Ртищеву необходимость наступат. действий для предупреждения нов. вторжения персов, но не-решит. Ртищев отказывал ему в этом, ссылаясь на начатые переговоры о мире. К. не доверял, однако, персид. политике и был прав. Персы не только не прекращали набегов, но тайно направили значит. силы для покорения владений предан. нам талышинск. хана. Узнав об этом, К. возобновил представления о необходимости действовать наступ-но, прибавив, что, если через 5 дн. не получит ответа, то пойдет за Араке, «ибо, — писал он, — ежели Аббас-Мирза успеет овладеть Талышинск. ханством, то это сделает нам вред, который невозможно будет поправить». Ртищев, встревоженный этим рапортом, сам прибыл на бер. Аракса, но переходить его не решился.
Между тем персы действит-но вторглись в Талышинск. ханство и взяли Ленкорань.
Однако и это не побудило Ртищева к актив. действиям.
Он продолжал переговоры с персами, которые требовали отвода рус. войск за Терек. К. негодовал и пригрозил отставкой.
Тогда Ртищев, боясь потерять генерала, которого ценил, предоставил делать К. то, что велит его благоразумие, но все же не переходить Аракса, и уехал в Тифлис.
Отъезд его обнаружил падение авторитета рус. власти, т. к. хан карабахский, Мехти-Кули-хан, не явился к нему с прощальн. визитом и не проводил его до пределов ханства.
Возмущенный этим, К. верхом в сопровождении лишь одного казака прискакал к хану и, размахивая перед его лицом нагайкой, крикнул, что повесит его, если он не исполнит долга вежливости и почтения к рус. сардарю и будет продолжать притеснять беков, расположенных в России.
Этот отважный поступок устрашил хана и остановил готовившееся уже возмущение в Карабахе.
Хорошо зная психологию вост. людей, подчиняющихся только силе и мужеству, К. вообще держал себя с ними гордо и говорил суровым, властн. языком.
Между тем персы стали готовиться к походу в Шекинск. ханство.
Тогда К. решился сам перейти Араке и разбить персов. «Сколько ни отважным кажется предприятие мое, — писал он Ртищеву, — но польза, честь и слава от меня того требуют, и я надеюсь на помощь Бога, всегда поборающего рос. оружию, и на храбрость вверен. мне отряда, что, если останусь жив, неприятель будет разбит; если же меня убьют, ваше пр-ство найдете распоряжения мои такими, по которым и после смерти обвинять меня не можете». К солдатам К. обратился со след. словами: «Братцы! Вам должно идти за Араке и разбить персиян.
Их на одного десять, но каждый из вас стоит 10-ти, а чем более врагов, тем славнее победа.
Идем, братцы, и разобьем!» На рассвете 19 окт. 1812 г. во главе отряда в 1500 чел. пехоты, 500 каз. и 6 ор., К. переправился через Араке в 15 вер. выше перс. лагеря и, совершив обход. движение в 70 вер., с тыла неожиданно атаковал персиян, которые бежали в беспорядке, бросив лагерь с 36 op., и к ночи собрались в Асландузе.
К. двинулся за ними. Проводник, персид. дезертир, предлагал К. подвести отряд с той стороны крепости, где не было арт. обороны. «На пушки, братец, непременно на пушки», — ответил ему К., опасаясь упустить из рук перс. артиллерию.
Ночн. штурмом он овладел в ту же ночь Асландузом.
Разгром перс. армии был полный.
Пленных было взято всего лишь 537 чел., перс. трупов насчитано было 9 тыс. Однако К. в реляции написал, что потери неприятеля 1200 чел. («Напрасно писать, все равно не поверят»). Донесение К. о взятии Асландуза начиналось словами: «Бог, ура и штык даровали и здесь победу войскам Всемилостивейшего Гос-ря». К. получил орд. св. Георгия 3 ст. Теперь предстояло освободить Талышин. ханство и взять Ленкорань.
Экспе-диц. отряд снова был вверен К. Операция была трудная.
К. это сознавал и писал: «Пожелайте мне счастья.
Эксп-ция меня крайне тревожит.
Время сделало ее затруд-ною слишком… теперь персияне занимают крепости и укрепления.
Прошу Бога о помощи и могу назваться слишком счастливым, если Бог даст окончить счастливо». С отрядом 1500 чел. пехоты, 470 каз. и бор. К. выступил в поход 17 декабр. 1812 г.; взял по дороге укрепление Аркеваль с гарнизоном в 1000 чел. и 27 декабр. подошел к Ленкорани, окруженной болотами и сильно укрепленной.
Недостаток в артиллерии и снарядах для осады побудил К. решить дело штурмом. «Мне, как русскому, — писал он, — осталось только победить или умереть, ибо отступить — значило бы посрамить честь рус. оружия, отдать навсегда в руки персиян та-лышинск. владения и жертвовать при том потерей людей во время отст-ния от чрезвыч. холода и голода и неприятеля, который по скверным дорогам мог наносить больш. вред». Штурм был назначен на рассвете 1 янв. 1813 г. По войскам отряда был отдан приказ: «Истощив все средства принудить неприятеля к сдаче крепости, найдя его к тому непреклонным, не остается более способа покорить крепость сию оружию российскому, как только силою штурма.
Решаясь приступить к сему последнему средству, даю знать о том войскам и считаю нужным предварить всех офицеров и солдат, что отст-ния не будет. Нам должно или взять крепость, или всем умереть; затем мы сюда присланы.
Я предлагал два раза неприятелю о сдаче крепости, но он упорствует; докажем же ему, храбрые солдаты, что штыку русскому ничто противиться не может; не такие крепости брали русские и не у таких неприятелей, как персияне; сии против тех ничего не знают. Предписывается всем: первое — послушание; второе — помнить, что чем скорее идешь на штурм и чем шибче лезешь на лестницы, тем менее урону взять крепость; опытные солдаты сие знают, а неопытные — поверят; третье — не бросаться на добычу под опасением смертной казни, пока совершенно не кончится штурм, ибо прежде конца дела на добыче солдат напрасно убивают.
Диспозиция штурма будет дана особо, а теперь остается мне только сказать, что я уверен в храбрости опытн. офицеров и солдат Грузин. гренадерского, 17-го егер. и Троицкого пп., а малоопытные Каспийск, батальоны, надеюсь, постараются показать себя в сем деле и заслужить лучш. репутацию, чем доселе между неприятелями и чужими народами имеют; впрочем, ежели бы, сверх всякого ожидания, кто струсит, тот будет наказан, как изменник, и здесь, вне границы, труса расстреляют или повесят, несмотря на чин». Диспозиция предписывала: «Барабанщики в колоннах отнюдь не бьют тревогу, пока люди не будут на стенах; и люди в колоннах отнюдь не стреляют и не кричат «ура», пока не влезут на стену; когда все батареи и стены будут заняты нами, то в средину крепости без приказания не ходить, но бить неприятеля только картечью из пушек и ружей. Не слушать отбоя, его не будет, пока неприятель совсем не истребится или не сдастся». Гарнизон Ленкорани оказал отчаян. сопр-ление. К. пришлось личн. примером мужества ободрять войска, потерявшие многих начальников.
Поднявшись по лестнице на стену крепости, он был тяж. ранен тремя пулями в ногу: «В ту минуту, как силы меня оставили, — рассказывал впоследствии сам К., — я как бы в сладком сне слышал высоко над своей головой победное «ура», вопли персиян и их мольбы о пощаде». Кр-сть была взята, падение ее повлекло за собой благоприятный для России Гюлистанский мир, но К. навсегда был потерян для армии, для войны и победы.
Изувеченный и обезображенный, он был отыскан в груде тел, но, придя в сознание, не сдал команды и продолжал распоряжаться до возвращения отряда в Аг-ислань. «Благодарю Бога, благословившего запечатлеть успех для сего собственной моей кровью», — писал он в донесении.
Награжденный за Ленкорань чином г.-л. и орд. св. Георгия 2 кл., К. был уволен в бессроч. отпуск и в тяжк. страданиях от семи получен. им ран, «в язвах чести», по выражению Пушкина, прожил в тихом уединении 39 л. На сумму, дарованную ему Гос-рем, он купил имение сперва близ Бахмута, село Александрово, а в 1848 г. переселился на приобретенную им близ Феодосии мызу «Добрый приют». Здесь он и умер 21 окт. 1851 г. и там же погребен.
Тяжкие страдания от ран сделали К. угрюмым, молчаливым, никогда не улыбавшимся, но сердце его было полно доброты, сострадания и человеколюбия.
Еще за взятие Ахалкалак он просил себе в награду помилование одного у.-офицера, отданного под суд; после Ленкорани он приютил у себя в имении такого же инвалида, как он сам, участника того же штурма, майора Шультена, а доктору Грузин. п., лечившему его от ленкоранск. ран, назначил пожизн. пенсию и платил ее, несмотря на личную подчас нужду в деньгах.
Последнюю он испытывал часто и потому, что никогда никому не отказывал в помощи и раздавал бедным все, что имел. Желая отблагодарить свою племянницу за заботл. уход о себе и не скопив себе никакого состояния, К. уже 70-лет. стариком испросил разрешение Гос-ря на брак свой с нею ради пенсии; согласие было дано, но смерть помешала исполнению его, и невеста К. была щедро обеспечена Гос-рем. Имп. Николай I, высоко ценя К., имя которого было грозой для персов, с началом Персид. войны в 1826 г. произвел К. в генералы от инфантерии и особым рескриптом предложил ему принять на себя командование войсками. «Уверен, — писал Гос-рь, — что одного имени вашего будет достаточно, чтобы одушевить войска, вами предводительствуемые, устрашить врага, неоднократно вами пораженного и дерзающего снова нарушить тот мир, к которому открыли вы первый путь вашими подвигами». Но К. не м. уже исполнить воли Гос-ря. Страдания ослабили его силы, изменили самую его наружность: он окривел на прав. глаз, лицо его перекосилось.
За неск. дней до кончины он вынул из особой шкатулки 40 костей, извлеченных из его головы после Ленкорани, и сказал: «Вот что было причиною, почему я не м. принять назначения Гос-ря и служить до гроба престолу и отечеству.
Пусть они останутся вам на память о моих страданиях». Но имя К., прославленное его подвигами, воспетое поэтами (А. Пушкин, Домантович), с глубок. благоговением и восторгом произносимое историками и писателями того времени (Пл. Зубов, И. Н. Скобелев), долго служило еще стимулом воодушевления войск. Спустя 42 г. после Ленкоранск. штурма генерал-адъютант Муравьев (Карсский) приветствовал войска Кавказ. корпуса с тем, что среди них «возрос и прославился герой К. Пусть имя его всегда будет в памяти и сердце вашем, как пример всех воен. доблестей.
Воин-христианин, — говорилось далее в этом приказе, — строгий к себе, К. был строг и к подчиненным, уклонившимся от исполнения своего долга. Он любил и сберегал солдата, сам разделял с ним труды и лишения, неразлучные с воен. бытом. Он не пренебрегал строем, в дисц-не он видел залог нравств. силы, а потому и успеха, — и войско понимало и любило его. С именем К. передало оно потомству имена Ахалкалак, Ас-ландуза и Ленкорани, где с малыми силами поражал он сильн. врагов.
Благоговея перед правилами К., среди вас, воины Кавказа, буду искать ему подобных — и найду их». Однако в широк. кругах общ-ва подвиги К. и его личность оказались отодвинутыми на второй план великими событиями Отеч. войны и послед. борьбы с Наполеоном.
К., видимо, чувствовал это и однажды сказал: «Кровь русская, пролитая в Азии, на берегах Аракса и Каспия, не менее драгоценна, чем пролитая в Европе на берегах Москвы и Сены, а пули галлов и персиян причиняют одинаковые страдания». В тактич. отношении боев. деятельность К. поучительна как пример шир. развития ноч. действий.
В 1891 г. имя генерала К. присвоено 14-му гренадерскому Грузин. п. (П. С. Котляревский, генерал от инфантерии.
Записки о частной жизни, «Маяк», 1844. Т. 17; В. Мызников.
Воспоминания. «Сев. Пчела», 1844 г.; Ф. Глинка.
Воспом-ния. «Пантеон славн. рос. мужей», 1818; С. Черняев.
Воспом-ния. «Маяк», 1844; Гр. В. Соллогуб.
Биография генерала К. Тифлис. 1854; Плат. Зубов. Подвиги рус. воинов в странах Кавказских.
СПб., 1834; В. Потто. Кавказ. война в отдел. очерках, эпизодах, легендах и биографиях.
СПб., 1877; Кавказ. война и ее герои. Изд. редакции жур. «Досуг и Дело», СПб., 1886; П. О. Бобровский.
Кубанский егер. корпус, СПб., 1893). {Воен. энц.} Котляревский, Петр Степанович генерал от инфантерии, покоритель Ленкорани, прославленный герой Кавказа, 1811-12 г.; род. 12 июля 1782 г., † 21 октября 1854 г. {Половцов}