Биография Гедеон Вишневский

(в миру Егор Иванович) — архиепископ Полтавский; сын причетника, родился в 1797 г. в селе Кутузове Бронницкого уезда Московской губернии.
Из Перервинской семинарии он поступил в С.-Петербургскую Академию, где окончил курс 17-м магистром в 1823 г. В июле этого года Вишневский был назначен инспектором Рязанской семинарии и 23-го ноября был пострижен с именем Гедеона.
Посвященный тогда же в иеромонахи, Гедеон 26 июля 1825 г. был назначен настоятелем Рязанского Богословского монастыря и возведен в сан игумена. 22 декабря 1827 г. он был назначен ректором Рязанской семинарии и настоятелем Рязанского Троицкого монастыря с возведением в сан архимандрита.
В сентябре 1828 г. он был переведен в Подольскую семинарию. 19 мая 1837 г. был назначен епископом Полтавским и 29-го июля хиротонисан в Московском Успенском соборе митрополитом Филаретом.
Гедеон был деятельный администратор и усидчивый канцелярский работник, «строго и зорко следил за правильным течением и решением дел по консистории, с опасностью иногда для своего здоровья»; от усиленных занятий у него делались приливы крови к голове, и «иногда лилась у него кровь изо рта и носа». Он боролся с сохранившимися в Полтавщине латинскими обрядами, прежде всего с обливательным крещением, обратил в единоверие Кременчугских раскольников, восстановил Густынский Троицкий монастырь, построил церковь на реке Альте, где был убит Св. Борис. В 1842 г. он понравился Императрице Алексадре Феодоровне при посещении ею Полтавского института, и Государыня рекомендовала его Императору Николаю Павловичу как «достойного пастыря». В 1843 г. Гедеон был вызван в С.-Петербург для присутствования в Св. Синоде.
Здесь он сумел понравиться всесильному обер-прокурору гр. Пратасову, который в течение 7 последующих лет не отпускал его, дозволив ему за это время только три раза летом отлучиться в епархию (в 1845, 1847 и 1849 гг.). Пользуясь влиянием в Синоде, Гедеон добился утверждения штатов жалованья сельским причтам Полтавской епархии, приписки к архиерейскому дому Мгарского Лубенского монастыря и перенесения своей кафедры из захолустного Переяславля в Полтаву. 1 сентября 1847 г. в Полтаву были переведены епархиальные учреждения, а 8 сентября была освящена Вознесенская церковь при новом архиерейском доме. В бытность в Синоде Гедеон по особому доверию к нему гр. Пратасова получил щекотливое поручение «келейно испытать искренность раскаяния» своего бывшего профессора, протоиерея Г. П. Павского, обвинявшегося в чересчур либеральном для того времени толковании Св. Писания и чуть ли не в ереси; он должен был «истребовать» от многоученого своего наставника, смиренно именовавшего его «Преосвященнейшим Владыкой», «собственноручное исповедание веры и подписку о неуклонном исполнении обязанностей своего звания до конца жизни». Гр. Пратасов ценил заслуги Гедеона: 27 марта 1844 г. епископ Полтавский, имевший уже с 1837 г. Аннинскую звезду, был награжден саном архиепископа, а 5 апреля 1846 г. — орденом св. Владимира 2-й степени.
Гедеон часто страдал от ревматизма и «геморроидальных припадков». Летом 1849 г., находясь в отпуску в Полтаве, он чувствовал себя плохо. Осенью «в слабом состоянии здоровья» он предпринял объезд епархии, но, только что выехав из Полтавы, умер в 5 часов утра 10 октября 1849 г. на ночлеге в селе Абазовке.
Он был погребен под Преображенской церковью Мгарского монастыря.
Д. И. Ростиславов, не особенно щедрый на похвалы монахам, отзывается о Гедеоне довольно снисходительно. «Инспектор-магистр Егор Вишневский, — пишет он в своих «Записках», — сначала всем казался довольно смешным, будучи немного кривобоким; этот недостаток не мог прикрыться светским платьем и особенно резко бросался в глаза при фраке. Но когда Вишневский поступил в монашество, то кривой бок его совершенно закрылся подрясником и рясою. Зато и семинаристы скоро увидели, что инспектор гораздо лучше и основательнее ректора (архим. Илиодора Чистякова).
Даже в первый год своего профессорства он многим ученикам философии нравился своими лекциями.
В следующем году он сделался очень хорошим для семинарии наставником философии.
Нельзя не отдать ему чести за то, что, несмотря на свою монашескую рясу, он находил даже возможным хоть немного знакомить своих слушателей с новыми идеями и позволял иногда себе полиберальничать в классе.
В обращении с учениками он не любил заманивать расположение их своим любезничанием, как делывал иногда Илиодор, но зато был всегда ровен: хладнокровно выслушивал и разбирал жалобы, даже при наказаниях был спокоен… По части благочестия он не отличался особенной ревностью (при первом же знакомстве с ним школьники приметили, что Вишневский с прежним инспектором Полотебновым во время обедни «разговаривали, даже посмеивались и едва ли хоть разик перекрестились»), но ему пришлось в этом отношении сообразоваться со вкусом ректора». Менее благоприятный отзыв Гедеон заслужил от архимандрита (потом епископа) Порфирия Успенского, представлявшегося ему в 1843 г. «Епископ Гедеон, — пишет Порфирий в «Книге Бытия Моего», — расспрашивал меня о Вене, о православных христианах в Венгрии и высказал свои бедные понятия о Сирии, Палестине и бедуинах… Прощаясь со мной, он просил меня помолиться о нем у Гроба Господня, но просил с усмешкой.
Такое легкомыслие его удивило меня». Свящ. М. Я. Морошкин дает уже совсем отрицательную, резкую характеристику Гедеона: «Надутый, жеманный, покровительственно важничавший с низшими себя и, напротив, угодливый перед теми, от которых надеялся что-нибудь получить, наконец, завистливый, честолюбивый и чрезвычайно много думавший о своем уме и своих дарованиях, Гедеон очень нравился графу Пратасову, который держал его в Синоде около семи лет как вполне соответствовавшего его желаниям и угадывавшего его намерения». Такими словами о. Морошкин характеризует Полтавского владыку.
Собрание поучений Гедеона к Полтавской пастве, изданное в 1848 г., по отзыву Филарета Гумилевского, не отличается «особой силой в мыслях и слоге», а его же «Житие Преп. Макария Овручского» (СПб., 1840 г.) заключает в себе «ошибки против истории». Родосский, «Биографический Словарь студентов первых ХХVІІІ курсов С.-Петербургской Духовной Академии, 98; «Странник», 1873 г., № 11 (статья протоиерея И. Крамаренко, с портретом Гедеона); «Сборник Истор. О-ва, CXIII, ч. І, 107-108; «Рус. Старина», XXVIII, 220, LXXVI, 554-561; Порфирий, «Книга Бытия Моего», І, 129. В. Шереметевский. {Половцов} Гедеон Вишневский — епископ Смоленский, из философского класса Киевской Академии отправился учиться за границу, в Вильно, Краков и Львов, и там от иезуитов получил степень доктора философии.
После он был учителем пиитики и риторики в Киевской Академии.
Здесь судьба свела его со знаменитым Феофаном Прокоповичем, префектом, а с 1711 г. — ректором Академии.
Смелый новатор в области богословия, следовавший протестантским догматистам и не знавший людей «глупее Римского папы», Прокопович представлял совершенную противоположность Вишневскому.
Последний по характеру образования и по консервативному складу ума склонялся к латино-иезуитской науке и не без основания считал католичество несравненно более близким к православию, чем протестантство.
Феофан невзлюбил «латынщика» Гедеона и не жалел черных красок для его характеристики.
Феофан не мог забыть, «с какой дерзостью Гедеон поносил ругательствами достопочтенного отца Сильвестра, префекта коллегии, и тщеславился своим недавно полученным иезуитским докторским беретом, т. е. ослиным украшением», и как часто Феофан с товарищами «с кроткой душой снисходили к этой его надменности». По утверждению Феофана, Гедеон «отнял» кафедру у Иосифа Волчанского.
Язвительная характеристика «латынщиков», не сомневающихся, что «проглотили целый океан мудрости», и их «потешной» ученой «кладовой» в письме Феофана к Марковичу имеет в виду едва ли не прежде всех Гедеона.
Но Феофилакт Лопатинский, не менее авторитетный, чем Прокопович, в оценке богословской учености, признавал Гедеона «совершенным философом и богословом». Известно также, что Гедеон часто спорил с Феофаном о церковных догматах и публично обличал его в неправославии, причем, по признанию самого Феофана, Гедеону «более всего не нравилось у Феофана оправдание через Христа туне», приближавшее, в сущности, Прокоповича к протестантам.
Ввиду этого, вопреки разглагольствиям Прокоповича о своей «любви к миру», заставлявшей его «уступать наглости» Гедеона, весьма правдоподобно утверждение Гедеона, что Феофан с единомышленниками «выжили» его из Академии.
В 1712 г. Гедеон занял место учителя риторики в частном доме; но в 1714 г. Феофилакт Лопатинский вызвал его в Москву для занятия кафедры сначала риторики, а потом философии в Московской Академии.
Плодом его преподавательской деятельности остался рукописный курс под заглавием «Universa Arіstotelis philosophia, ad regulam christianae veritatis conformata». Назначенный в 1718 г. префектом, Гедеон в 1720 г. получил поручение преподавать богословие вместо ректора Феофилакта, занятого исправлением славянского текста Библии.
Существовало одно время предположение послать Гедеона в Мекленбург ко двору герцогини Екатерины Иоанновны, но Феофилакт удержал у себя такого способного сотрудника.
В Москву Гедеон принес предубеждение против Прокоповича, входившего все в большую милость у царя, и нашел полное сочувствие в Лопатинском и самом местоблюстителе патриаршего престола Стефане Яворском.
Когда в 1718 г. Феофан был вызван в Петербург для посвящения в епископы, московские ученые попытались помешать иерархическому повышению человека, по их убеждению, не православного.
Феофан излагает дело так, как будто Гедеон «стал выставлять» Стефану и Феофилакту учение Феофана неправославным и легко уверил «бедных людей», что он может доказать неправославие «злых догматов», встречающихся в учений Прокоповича.
Стефан после некоторое время длившейся нерешительности отправил к посланным в Петербург для посвящения Феофана архиереям письмо, в котором требовал, чтобы они донесли царю, что «пречестный отец иеромонах Прокопович имать препятие» к епископству в своем «учении новом, не согласном Святой Церкви». К письму были приложены «богословские пропозиции» из сочинений Феофана в форме 11 тезисов; на случай принесения Прокоповичем «покаяния» был приложен и «образец отрицания»; для придания большей авторитетности всему делу была добыта «конклюзия» и от ученых греков Лихудов, признавших тезисы Феофана еретическими.
Ловкому Феофану не стоило большого труда доказать, что взятые из его сочинений «артикулы» или «искажены», или православны. «Пристыженный» Яворский «униженно просил прощения» и кричал, что «следует судить» Феофилакта и Гедеона.
После малодушного отступления патрона Феофилакту и Гедеону оставалось только смириться. «Через медиацию» Невского архимандрита Феодосия Яновского они подали доношение, будто «того противного мудрования в богословии Феофана не видали». Они с большой натяжкой заявляли, что «оные пропозиции» они представили «не с намерением обиды чьей или помешательства к степени архиерейской, но просто в рассуждение предложили». Для рассеяния «происшедшего из того на них мнения, якобы ков на Преосвященного архиепископа сочинивших», Феофилакт и Гедеон «прощения у него просили и получили». Митрополит Стефан неизменно благоволил к Гедеону и в 1721 г. хотел назначить его архимандритом своего Нежинского Назаретского монастыря, но 7 мая 1722 г. Гедеон был назначен ректором Московской Академии и архимандритом Заиконоспасского монастыря.
Тотчас после назначения ректором Гедеон приготовил доклад Синоду о состоянии Академии и «правила партикулярные ради лучшего чина Академии Московской». Он хлопотал о пожаловании Академии «привилия или грамоты учения и вольности подтверждающей, такожде ректора, учителей, их жалование и прочая на пример иностранных Академий означающей, дабы могла чим в предбудучим летом защищатися». Гедеон заботился и о материальном обеспечении Академии.
Уже 22 июня 1722 г. он ходатайствовал о приписке к Заиконоспасскому монастырю «для честного пропитания» Иосифова Волоколамского, Венева или Высоцкого монастыря, но получил Серпуховской Владычный монастырь.
Скоро оказалось, что от этого монастыря нельзя иметь «честного пропитания», и в 1724 году Гедеон, хотя и безрезультатно, ходатайствовал о приписке к Заиконоспасскому Возмицкого монастыря.
Для обеспечения учащих Гедеон в 1725 г. добился, чтобы жалованье им выдавалось деньгами, а не «сибирскими и прочими казенными товарами». В бытность в Московской Академии Гедеон составил в 1714 г. похвальное слово посланникам Шафирову, Толстому и Бестужеву, в 1719 г. — латинскую «похвалу» князю Дм. Кантемиру, а в 1724 г. — «песнь приветственную» Петру II и «конклюзию» на коронацию Екатерины, одобренную Синодом для напечатания; тогда же он вместе с учителями «измышлял» эмблемы для триумфальных ворот. Бывший уже в 1726 г. кандидатом в епископы, Гедеон 1 июня 1728 года, конечно, при содействии сильной тогда в Синоде партии врагов Прокоповича, получил Смоленскую кафедру и 19 июня был посвящен в епископы.
С воцарением Анны, Прокопович сделался вершителем церковных дел. Все его враги один за другим были опутаны интригами, лишены сана и сосланы в заточение.
Мстительный Феофан не забыл протеста Гедеона, и, пока был жив Феофан, карьера Гедеона висела на волоске.
Есть известие, что Феофан прямо предложил Гедеону оставить епархию, но получил смелый ответ: «пою Богу моему, дондеже есмь». Но Гедеону все-таки пришлось испытать, что значить иметь своим врагом Прокоповича.
В 1731 г. возникло дело о «чуде Шелбицком», раздутое Феофаном и надолго лишившее Гедеона покоя. В ноябре 1730 г. бывший в параличе католик Шукеевич исцелился от иконы Богоматери в деревне Шелбицах Смоленского уезда, в доме помещика Азанчеева.
Икона эта была «шкаплерная», т. е. Богоматерь на ней имела в руках кармелитский «шкаплер», или наплечник, с начертанием имен Иисуса и Марии, по мнению католиков, избавляющий носителей его от мук чистилища.
Гедеон велел взять икону в Смоленский собор, поставил ее сначала в алтаре, а потом в самой церкви и дозволил служить молебны, хотя и не перед образом, но перед царскими вратами.
Феофан ухватился за это, чтобы повредить Смоленскому епископу.
Он усмотрел в деле «некие и немалые тайны беззакония, к смущению Церкви Российския или хотя к посмеянию Российской нации производимые» и поднял грандиозный. розыск про «шалбирское или плутовское» чудо. Оправдываясь, Гедеон неосторожно заметил, что написание имен Иисуса и Марии на шкаплере «Церкви Восточной не противно, как не противно на печатаемых в Москве антиминсах изображения копия, трости, губы и проч.». С чисто Феофановской, ядовитой и зловещей для его жертв, казуистикой вице-президент Синода запутывал Гедеона при усердном поддакивании своих угодников Питирима Нижегородского и Леонида Крутицкого. «Ответ епископа притворный и не от истины, — рассуждал Синод со слов Феофана, — в каком разногласии ответствовать не точию б архиерейской, да еще в школьном учении достаточной персоны, но и простому человеку отнюдь бы не бессрамно быть имело… сравнял шкаплер с изображениями крестных страданий Спасителя на антиминсах, и тако Его Преосвященство от исповедания Западной Церкви весьма недалече отстоит, аще и не всем внешним видом, то внутренним согласием». В «обстоятельном ответствии» Синоду Гедеон особенно убедительно восстал против нелепого обвинения в том, что он «вводит римское суеверие». «Невозможно мне оное вводить или утверждать, — писал Гедеон, — которое я и прежде учением в школах Московских и ныне чрез все лета бытности моей в епархии моей по крайней моей силе всяким образом искореняю, как зде всем известно». Со смертью в 1736 г. Феофана исчезла рука, направлявшая дело ко вреду Гедеона; но дело тянулось еще около 8 лет и лишь в 1743 г. было сдано в архив. Как епархиальный архиерей Гедеон был «мужем великой строгости», отличался энергией, справедливостью и стойкостью в защите интересов духовенства.
Он принял епархию в запущенном виде от грека Филофея, который мог «ненарушимо правительствовать» только при помощи переводчика.
В церковных суммах оказались растраты; архиерейский дом был в печальном состоянии.
Гедеон счел первой своей обязанностью достроить кафедральный Успенский собор, строившийся с 1676 г.; на пожалованные императрицей 3000 руб. и 2000 пудов железа, а главным образом на «старанием своим собранные от разного подаяния деньги (более 31000 руб.)» он «довершил» этот «семиглавый» тогда храм и освятил его 13 августа 1740 г.; впрочем, собор был докончен наскоро, покрыт тесом и через 20 лет в сводах оказались «великие и опасные трещины», потребовавшие перестройки храма. В том же 1740 г. он переехал из Троицкого монастыря в новый архиерейский дом. Смоленская епархия, пограничная с Литвой и долгое время бывшая во власти католиков и униатов, требовала особой попечительности для ограждения от римского влияния «в членах православной веры слабого народа». Для ограждения своей паствы от римского влияния Гедеон в 1728 г. составил «пункты», получившие утверждение Верховного Тайного Совета.
Сущность предложенных Гедеоном мер сводилась к закрытию в епархию доступа тайным иезуитам и другим католическим миссионерам и запрещению ксендзам какими-либо «вымыслами» склонять к своей вере православных, а шляхте вступать в брак с заграничными католиками, держать в домах для обучения детей «римских инспекторов» и посылать для учения за границу детей, не обучавшихся ранее в православных школах.
Строгими мерами Гедеон «успел пресечь разноверие» и обратил в православие «почти всех владельцев польских фамилий». Но и усердные к православию шляхтичи доставляли много огорчений своему епископу.
Шляхтичи считали себя хозяевами в устроенных ими в своих поместьях церквах, и многим из них было «заобычно бой и ругательство над духовными персонами чинить»; они обращались со священниками как с крепостными, «били и мучили их тиранским смертным боем, дубинами, тростями, плетьми, травили собаками». Гедеон прибегал к увещанию таких помещиков, но нередко шляхтичи «на суд не являлись и еще бранили Преосвященного скверными словами». Гедеон, оскорбленный «презрением архиерейского многократного увещания», отлучал ослушников от Церкви не только единолично, но и «вседомовно», за что в 1730 г., в бытность Феофана главою Синода, получил внушение «впредь по партикулярным делам никого от Церкви не отлучать». Только в царствование благочестивой Елизаветы и светское правительство поддержало епископа в борьбе с разнузданностью шляхты: в 1747 г. по делу бригадира Швыйковского Сенат предписал «командирам над Смоленской шляхтой накрепко смотреть, дабы никто из шляхты отнюдь не дерзал чинить священнослужителям таких продерзостей, какие чинил Швыйковский». Для борьбы с католичеством и вообще для поднятия значения духовенства Гедеон считал необходимым «школы в Смоленске завесть, учеников учить латинского, французского и немецкого языков, а которые похотят быть во священниках, тех и греческого языка». Заведенная до Гедеона в Смоленске школа была им постепенно обращена в семинарию с полным курсом; им были учреждены и низшие школы в Дорогобуже, Белом, Рославле и Торопце.
Для семинарии было построено 5 корпусов при Авраамиеве монастыре, главным образом на средства архиерейского дома, так как из казны было дано только 500 рублей.
С 1728 г. «священно-церковнослужительские дети от 8 до 20 лет и выше все неотходно повсегодно брались в учение» под страхом наказания плетьми и отцов-укрывателей.
Попечение Гедеона о семинарии и о духовенстве вообще особенно сказалось во время жестокого «разбора» духовенства в 1736 г. для определения «излишних» клириков в военную службу.
Гедеон протестовал против неосмотрительной отдачи в солдаты церковников и особенно учеников духовных школ и называл это «преобижением Церкви». Он указывал на то, что при разборе, производимом с крайней прямолинейностью, без внимания к интересам духовенства, клирики «могут все побежать за рубеж… а приходские люди все останутся без пения, молитв и священнодействия и могут пойти за рубеж к униатским попам и от них принять святые тайны с великим душевредством». В случае же забора в солдаты семинаристов, Гедеон предвидел, что «учение в школах прекратится… и малолетние могут потерять охоту и прилежание к учению и будут бегать из школ, мняще, что и они возьмутся в службу военную» подобно их старшим товарищам, забранным в солдаты «по многолетном учении». «Аще по сему примеру, — писал Гедеон, ссылаясь на привилегии Московской Академии, — и ученики Смоленских школ освобождены были от службы воинской, в том великая Высочайшая милость была бы на сии школы». Гедеон был строг к духовенству и нещадно бил плетьми и за пьянство, и за неслужение в царские дни не только священников, но и настоятелей монастырей; под плети мог у него попасть и мирянин, как это случилось с одним крестьянином, причастившимся без исповеди, причем виновный должен был по воскресеньям стоять при входе церковном «с надписью над головою на картке его вины». «При строгости келейной жизни Гедеон имел обыкновение во внешности показывать всю важность и превосходство свое». Гедеон находил время заниматься и трудами историческими.
Он составил «Историческое Описание города Смоленска», напечатанное впоследствии в «Северном Архиве» за 1828 г., и «Дополнение к Истории Московской Академии» («Вивлиофика», XVI). Гедеон умер 2 февраля 1761 г. на 83-м году от рождения и был погребен в Смоленском кафедральном Успенском соборе. «Списки Архиереев», № 36; Филарет, «Обзор», II, 64-65; «Историческое и Статистическое Описание Смоленской Епархии», 99-114; Чистович, «Феофан Прокопович и его время», 33-43, 705; Пекарский, «Наука и Литература при Петре Великом», І, 487-488; Аскоченский, «Киев», II, 45-46; Вишневский Д., «Киевская Академия в первой половине XVIII века», 153; Смирнов С., «История Сл.-Гр.-Латин. Академии», 196; Сменцовский, «Братья Лихуды», 37, 372-373, 384; Мурзакевич Н. А., «История гор. Смоленска», 193-197; Никитин П., «История Смоленска», 238-243; «Русская Старина», 1871, № 6, 654, XLIX, 7-9; «Смолен.
Епарх. Ведомости», 1884 г., № 12 (духовное завещание Гедеона, стр. 515-526); Соловьев, «История России» (изд. стереотипное), IV, 1102-1103; Сперанский И., «История Смоленской дух. семинарии», 5-60; «Рус. Архив», 1912 г., № 6, 235-300; «Описание Докум. Арх. Св. Синода», І, № 751, II, ч. І, №№ 565, 757, II, ч. 2, № 971, прил. VII, № 571, IV, №№ 141, 174, 343, 347, V, № 153 и А124, X, №№ 144, 470, XVI, № 436, XXVI, № 326. В. Шереметевский. {Половцов} Гедеон Вишневский — епископ смоленский († в 1761 г.), читал философию и богословие в Московской академии, в 1722 г. сделан ее ректором, в 1728 г. поставлен во епископа смоленского и основал здесь славяно-латинскую школу. В споре между Феофаном Прокоповичем и Стефаном Яворским стоял на стороне последнего.
Из его сочинений наиболее известны: «Похвала кн. Дмитрию Кантемиру» на лат. яз. (1719 г.; напечатана в «Ж. м. н. пр.» 1855 г., август); «Песнь приветственная государю Петру Великому от московской академии» (на лат. и русск. яз., 1724); «Похвальные слова» Шафирову, Толстому и Бестужеву и «Историческое описание г. Смоленска» (напечатано в «Сев. архиве» за 1828 г. ч. 32, № 3). {Брокгауз}