Биография Екатерина II

— императрица всероссийская (28 июня 1762 г. — 6 ноября 1796 г.). Ее царствование — одно из замечательнейших в русской истории; и темные и светлые стороны его имели громадное влияние на последующие события, особенно на умственное и культурное развитие страны.
Супруга Петра III, урожденная принцесса Ангальт-Цербтская (род. 24 апреля 1729), от природы одарена была великим умом, сильным характером; напротив, ее муж был человек слабый, дурно воспитанный.
Не разделяя его удовольствий, Е. отдалась чтению и скоро от романов перешла к книгам историческим и философским.
Вокруг нее составился избранный кружок, в котором наибольшим доверием Е. пользовались сначала Салтыков, а потом Станислав Понятовский, впоследствии король польский.
Отношения ее к императрице Елизавете не отличалась особенной сердечностью: когда у Е. родился сын, Павел, императрица взяла ребенка к себе и редко дозволяла матери видеть его. 25 декабря 1761 г. умерла Елизавета; со вступлением на престол Петра III положение Е. стало еще хуже. Переворот 28 июня 1762 г. возвел Е. на престол (см. Петр III). Суровая школа жизни и громадный природный ум помогли Е. и самой выйти из весьма затруднительного положения, и вывести из него Россию.
Казна была пуста; монополия давила торговлю и промышленность; крестьяне заводские и крепостные волновались слухами о свободе, то и дело возобновлявшимися; крестьяне с западной границы бежали в Польшу.
При таких обстоятельствах вступила Е. на престол, права на который принадлежали ее сыну. Но она понимала, что этот сын сделался бы на престоле игрушкой партий, как Петр II. Регентство было делом непрочным.
Судьба Меншикова, Бирона, Анны Леопольдовны у всех была в памяти.
Проницательный взгляд Е. одинаково внимательно останавливался на явлениях жизни как дома, так и за границей.
Узнав, через два месяца по вступлении на престол, что знаменитая французская Энциклопедия осуждена парижским парламентом за безбожие и продолжение ее запрещено, Е. предложила Вольтеру и Дидро издавать энциклопедию в Риге. Одно это предложение склонило на сторону Е. лучшие умы, дававшие тогда направление общественному мнению во всей Европе.
Осенью 1762 г. Е. короновалась и пробыла зиму в Москве.
Летом 1764 г. подпоручик Мирович задумал возвести на престол Иоанна Антоновича, сына Анны Леопольдовны и Антона Ульриха Брауншвейгского, содержавшегося в шлиссельбургской крепости.
Замысел не удался — Иоанн Антонович, во время попытки к его освобождению, был застрелен одним из караульных солдат;
Мирович был казнен по приговору суда. В 1764 г. князю Вяземскому, посланному усмирять крестьян, приписанных к заводам, велено было исследовать вопрос о выгоде вольного труда перед наемным.
Тот же вопрос предложен был вновь учрежденному Экономическому обществу (см. Вольное экономическое общество и Крестьяне).
Прежде всего предстояло решить вопрос о монастырских крестьянах, принявший особенно острый характер еще при Елизавете.
Елизавета в начале своего царствования возвратила имения монастырям и церквам, но в 1757 г. и она, с окружавшими ее сановниками, пришла к убеждению в необходимости передать управление церковными имуществами в светские руки. Петр III приказал исполнить предначертание Елизаветы и передать управление церковными имуществами коллегии экономии.
Описи монастырских имуществ производились, при Петре III, крайне грубо. При вступлении Е. II на престол архиереи подали ей жалобы и просили о возвращении им управления церковными имуществами.
Е., по совету Бестужева-Рюмина, удовлетворила их желание, отменила коллегию экономии, но не оставила своего намерения, а только отложила его исполнение; она тогда же распорядилась, чтобы комиссия 1757 г. возобновила свои занятия.
Приказано было произвести новые описи монастырским и церковным имуществам; но и новыми описями духовенство было недовольно; против них особенно восстал ростовский митрополит Арсений Мацеевич.
В донесении к синоду он выражался резко, произвольно толкуя церковно-исторические факты, даже искажая их и делая оскорбительные для Е. сравнения.
Синод представил дело императрице, в надежде (как думает Соловьев), что Е. и на этот раз выкажет свою обычную мягкость.
Надежда не оправдалась: донесение Арсения вызвало такое раздражение в Е., какого не замечали в ней ни прежде, ни после. Она не могла простить Арсению сравнение ее с Юлианом и Иудой и желание выставить ее нарушительницей своего слова. Арсений был приговорен к ссылке в Архангельскую епархию, в Николаевский Корельский монастырь, а затем, вследствие новых обвинений, — к лишению монашеского сана и пожизненному заточению в Ревеле (см. Арсений Мацеевич).
Характерен для Екатерины следующий случай из начала ее царствования.
Докладывалось дело о дозволении евреям въезжать в Россию.
Е. сказала, что начать царствование указом о свободном въезде евреев было бы плохим средством успокоить умы; признать въезд вредным — невозможно.
Тогда сенатор князь Одоевский предложил взглянуть, что написала императрица Елизавета на полях такого же доклада.
Е. потребовала доклад и прочла: «от врагов Христовых не желаю корыстной прибыли». Обратясь к генерал-прокурору, она сказала: «Я желаю, чтоб это дело было отложено». Увеличение числа крепостных крестьян посредством громадных раздач фаворитам и сановникам населенных имений, утверждение крепостного права в Малороссии, всецело ложатся темным пятном на память Е. Не следует, однако, упускать из виду, что малоразвитость русского общества сказывалась в то время на каждом шагу. Так, когда Е. задумала отменить пытку и предложила эту меру Сенату, сенаторы высказали опасение, что в случае отмены пытки никто, ложась спать, не будет уверен, жив ли он встанет поутру.
Поэтому Е., не уничтожая пытки гласно, разослала секретное предписание, чтобы в делах, где употреблялась пытка, судьи основывали свои действия на Х главе Наказа, в которой пытка осуждена, как дело жестокое и крайне глупое.
В начале царствования Е. II возобновилась попытка создать учреждение, напоминавшее верховный тайный совет или заменивший его Кабинет, в новой форме, под именем постоянного совета императрицы.
Сочинителем проекта был граф Панин. Генерал-фельдцейхмейстер Вильбуа написал императрице: «я не знаю, кто составитель этого проекта, но мне кажется, как будто он, под видом защиты монархии, тонким образом более склоняется к аристократическому правлению». Вильбуа был прав; но Е. и сама понимала олигархический характер проекта.
Она его подписала, но держала под сукном, и он никогда не был обнародован.
Таким образом идея Панина о совете из шести постоянных членов осталась одной мечтой; частный совет Е. всегда состоял из сменяющихся членов.
Зная, как переход Петра III на сторону Пруссии раздражил общественное мнение, Екатерина приказала русским генералам соблюдать нейтралитет и этим способствовала прекращению войны (см. Семилетняя война). Внутренние дела государства требовали особенного внимания: более всего поражало отсутствие правосудия.
Е. по этому поводу выражалась энергично: «лихоимство возросло до такой степени, что едва ли есть самое малое место правительства, в котором бы суд без заражения сей язвы отправлялся; ищет ли кто место — платит; защищается ли кто от клеветы — обороняется деньгами; клевещет ли кто на кого — все хитрые происки свои подкрепляет дарами». Особенно поражена была Е., узнав, что в пределах нынешней Новгородской губернии брали с крестьян деньгами за приведение их к присяге на верность ей. Такое положение правосудия заставило Е. созвать в 1766 г. комиссию для издания Уложения.
Этой комиссии Е. вручила Наказ, которым она должна была руководствоваться при составлении Уложения.
Наказ был составлен на основании идей Монтескье и Беккарии (см. Наказ Екатерины II и Комиссии для составления нового уложения).
Дела польские, возникшая из них первая турецкая война и внутренние смуты приостановили законодательную деятельность Е. до 1775 г. Польские дела вызвали разделы и падение Польши: по первому разделу 1773 г. Россия получила нынешние губернии Могилевскую, Витебскую, часть Минской, т. е. большую часть Белоруссии (см. Польша).
Первая турецкая война началась в 1768 г. и кончилась миром в Кучук-Кайнарджи, который был ратифицирован в 1775 г. По этому миру Порта признала независимость крымских и буджакских татар; уступила России Азов, Керчь, Еникале и Кинбурн; открыла русским кораблям свободный ход из Черного моря в Средиземное; даровала прощение христианам, принявшим участие в войне; допустила ходатайство России по делам молдавским.
Во время первой турецкой войны в Москве свирепствовала чума, вызвавшая чумный бунт; на востоке России разгорелся еще более опасный бунт, известный под названием Пугачевщины.
В 1770 г. чума из армии проникла в Малороссию, весной 1771 г. она появилась в Москве; главнокомандующий (по нынешнему — генерал-губернатор) граф Салтыков оставил город на произвол судьбы.
Отставной генерал Еропкин принял на себя добровольно тяжелую обязанность — охранять порядок и предупредительными мерами ослабить чуму. Обыватели не исполняли его предписаний и не только не сжигали одежды и белья с умерших от чумы, но скрывали самую смерть их и хоронили на задворках.
Чума усиливалась: в начале лета 1771 г. ежедневно умирало по 400 человек.
Народ в ужасе толпился у Варварских ворот, перед чудотворной иконой.
Зараза от скучивания народа, конечно, усиливалась.
Тогдашний московский архиепископ Амвросий, человек просвещенный, приказал снять икону. Немедленно распространился слух, что архиерей, заодно с лекарями, сговорился морить народ. Обезумевшая от страха невежественная и фанатическая толпа умертвила достойного архипастыря.
Пошли слухи, что мятежники готовятся зажечь Москву, истребить лекарей и дворян.
Еропкину, с несколькими ротами, удалось, однако, восстановить спокойствие.
В последних числах сентября в Москву прибыл граф Григорий Орлов, тогда самое близкое лицо к Е.: но в это время чума уже ослабевала и в октябре прекратилась.
От этой чумы в одной Москве погибло 130000 человек.
Пугачевский мятеж подняли яицкие казаки, недовольные переменами в их казацком быту. В 1773 г. донской казак Емельян Пугачев принял имя Петра III и поднял знамя бунта. Екатерина поручила усмирение мятежа Бибикову, который сразу понял сущность дела; важен не Пугачев, сказал он, важно общее неудовольствие.
К яицким казакам и к бунтовавшим крестьянам присоединились башкиры, калмыки, киргизы.
Бибиков, распоряжаясь из Казани, двинул со всех сторон отряды в места более опасные; князь Голицын освободил Оренбург, Михельсон — Уфу, Мансуров — Яицкий городок.
В начале 1774 г. бунт стал утихать, но Бибиков умер от изнеможения, и мятеж разгорелся вновь: Пугачев овладел Казанью и перебросился на правый берег Волги. Место Бибикова занял граф П. Панин, но не заменил его. Михельсон разбил Пугачева под Арзамасом и загородил ему путь к Москве.
Пугачев бросился на юг, взял Пензу, Петровск, Саратов и везде вешал дворян.
Из Саратова он двинулся к Царицыну, но был отбит и под Черным Яром снова был разбит Михельсоном.
Когда к войску прибыл Суворов, самозванец чуть держался и был вскоре выдан своими сообщниками.
В январе 1775 г. Пугачев был казнен в Москве (см. Пугачевщина).
С 1775 г. возобновилась законодательная деятельность Е. II, вполне, впрочем, и перед тем не прекращавшаяся.
Так, в 1768 г. упразднены были коммерческий и дворянский банки и учрежден так называемый ассигнационный или разменный банк (см. Ассигнации).
В 1775 г. прекращено было существование Запорожской сечи, и без того клонившейся к падению.
В том же 1775 г. начато преобразование провинциального управления.
Издано было учреждение для управления губерний, которое вводилось целые двадцать лет: в 1775 г. оно началось с Тверской губернии и кончилось в 1796 г. учреждением Виленской губернии (см. Губерния).
Таким образом, реформа провинциального управления, начатая Петром Великим, выведена была Е. II из хаотического состояния и закончена ею. В 1776 г. Е. повелела в прошениях слово раб заменить словом верноподданный.
К концу первой турецкой войны получил особенно важное значение Потемкин, стремившийся к великим делам. Вместе со своим сотрудником, Безбородко, он составил проект, известный под названием греческого.
Грандиозность этого проекта — разрушив Оттоманскую Порту, восстановить Греческую империю, на престол которой возвести Константина Павловича, — понравилась E. Противник влияния и планов Потемкина, граф Н. Панин, воспитатель цесаревича Павла и президент коллегии иностранных дел, чтобы отвлечь Е. от греческого проекта, поднес ей проект вооруженного нейтралитета, в 1780 г. Вооруженный нейтралитет имел целью оказать покровительство торговле нейтральных государств во время войны и направлен был против Англии, что было невыгодно для планов Потемкина.
Преследуя свой широкий и бесполезный для России план, Потемкин подготовил крайне полезное и необходимое для России дело — присоединение Крыма. В Крыму, с признания его независимости, волновались две партии — русская и турецкая.
Их борьба дала повод занять Крым и Кубанскую область.
Манифестом 1783 г. объявлено присоединение Крыма и Кубанской области к России.
Последний хан Шагин-Гирей отправлен был в Воронеж;
Крым переименован в Таврическую губернию; набеги крымцев прекратились.
Предполагают, что вследствие набегов крымцев Великая и Малая Россия и часть Польши, с XV в. до 1788 г., лишилась от 3-х до 4-х миллионов народонаселения: пленников обращали в рабов, пленницы наполняли гаремы или становились, как рабыни, в ряды женской прислуги.
В Константинополе, у мамелюков кормилицы, няньки были русские.
В XVI, XVII и даже в XVIII вв. Венеция и Франция употребляли закованных в кандалы русских рабов, купленных на рынках Леванта, в качестве работников на галерах.
Благочестивый Людовик XIV старался только о том, чтобы эти рабы не оставались схизматиками.
Присоединение Крыма положило конец позорной торговле русскими рабами (см. В. Ламанского в «Историческом Вестнике» за 1880 г.: «Могущество турок в Европе»). Вслед за тем Ираклий II, царь Грузии, признал протекторат России. 1785 год ознаменован двумя важными законодательными актами: Жалованной грамотой дворянству (см. Дворянство) и Городовым положением (см. Город). Устав о народных училищах 15 августа 1786 г. осуществлен был только в малых размерах.
Проекты об основании университетов в Пскове, Чернигове, Пензе и Екатеринославе были отложены.
В 1783 г. основана была Российская академия, для изучения родного языка. Основанием институтов положено было начало образованию женщин.
Учреждены воспитательные дома, введено оспопрививание, снаряжена экспедиция Палласа для изучения отдаленных окраин.
Враги Потемкина толковали, не понимая важности приобретения Крыма, что Крым и Новороссия не стоят потраченных на их устройство денег. Тогда Е. решилась сама осмотреть вновь приобретенный край. Сопровождаемая послами австрийским, английским и французским, с громадной свитой, в 1787 г. она отправилась в путешествие.
Архиепископ могилевский, Георгий Конисский, в Мстиславле встретил ее речью, которая славилась современниками, как образец красноречия.
Весь характер речи определяется ее началом: «Оставим астрономам доказывать, что Земля около Солнца обращается: наше солнце вокруг нас ходит». В Каневе встретил Е. Станислав Понятовский, король польский; близ Кейдан — император Иосиф II. Он с Е. положил первый камень города Екатеринослава, посетил Херсон и осмотрел только что созданный Потемкиным черноморский флот. Во время путешествия Иосиф замечал театральность в обстановке, видел, как наскоро сгоняли народ в якобы строящиеся селения; но в Херсоне он увидел настоящее дело — и отдал справедливость Потемкину.
Вторая турецкая война при Е. II ведена была, в союзе в Иосифом II, с 1787 по 1791 г. В 1791 г., 29 декабря, заключен был мир в Яссах. За все победы Россия получила только Очаков да степь между Бугом и Днепром (см. Турецкие войны России и Ясский мир). В то же время шла, с переменным счастьем, война со Швецией, объявленная Густавом III в 1789 г. (см. Швеция).
Она окончилась 3 августа 1790 г. Верельским миром, на основании status quo. Во время 2-ой турецкой войны произошел переворот в Польше: 3 мая 1791 г. обнародована была новая конституция, что повело ко второму разделу Польши, в 1793 г., а затем и к третьему, в 1795 г. (см. Польша).
По второму разделу Россия получила остальную часть Минской губернии, Волынь и Подолию, по 3-ему — Гродненское воеводство и Курляндию.
В 1796 г., в последнем году царствования Е., граф Валериан Зубов, назначенный главнокомандующим в походе против Персии, покорил Дербент и Баку; успехи его остановлены были смертью Е. Последние годы царствования Е. II омрачились, с 1790 г., реакционным направлением.
Тогда разыгралась французская революция, и с нашей домашней реакцией вступила в союз реакция общеевропейская, иезуитско-олигархическая.
Агентом и орудием ее был последний любимец Е., князь Платон Зубов, вместе с братом, графом Валерианом.
Европейской реакции хотелось втянуть Россию в борьбу с революционной Францией — борьбу, чуждую прямым интересам России.
Е. говорила представителям реакции любезные слова и не давала ни одного солдата.
Тогда усилились подкопы под трон Е., возобновились обвинения, что она незаконно занимает престол, принадлежащий Павлу Петровичу.
Есть основание предполагать, что в 1790 г. готовилась попытка возвести Павла Петровича на престол.
С этой попыткой, вероятно, соединена высылка из Петербурга принца Фридриха Вюртембергского.
Домашняя реакция тогда же обвиняла Е. якобы в чрезмерном свободомыслии.
Основанием обвинения служило, между прочим, дозволение переводить Вольтера и участие в переводе Велизария, повести Мармонтеля, которую находили антирелигиозной, ибо в ней не указано различия между добродетелью христианской и языческой.
Екатерина состарилась, прежней отважности и энергии почти не было и следа — и вот, при таких обстоятельствах, в 1790 г. появляется книга Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», с проектом освобождения крестьян, как бы выписанным из выпущенных статей ее Наказа.
Несчастный Радищев был наказан ссылкой в Сибирь.
Может быть, эта жестокость была результатом опасения, что исключение из Наказа статей об освобождении крестьян сочтут за лицемерие со стороны Е. В 1792 г. посажен в Шлиссельбург Новиков, столь много послуживший русскому просвещению.
Тайным мотивом этой меры были сношения Новикова с Павлом Петровичем.
В 1793 г. жестоко потерпел Княжнин за свою трагедию «Вадим». В 1795 г. даже Державин подвергся подозрению в революционном направлении, за переложение 81 псалма, озаглавленное «Властителям и судиям». Так кончилось поднявшее национальный дух просветительное царствование Е. Второй, этого великого мужа (Catherine le grand). Несмотря на реакцию последних лет, название просветительного останется за ним в истории.
С этого царствования в России начали сознавать значение гуманных идей, начали говорить о праве человека мыслить на благо себе подобных [Мы почти не коснулись слабостей Е. Второй, припоминая слова Ренана: «серьезная история не должна придавать слишком большого значения нравам государей, если эти нравы не имели большого влияния на общий ход дел». При Е. вредно было влияние Зубова, но только потому, что он был орудием вредной партии.]. Литература.
Труды Колотова, Сумарокова, Лефорта — панегирики.
Из новых более удовлетворительно сочинение Брикнера.
Очень важный труд Бильбасова не окончен; по-русски вышел всего один том, по-немецки два. С. М. Соловьев в XXIX т. своей истории России остановился на мире в Кучук-Кайнарджи.
Иностранные сочинения Рюльера и Кастера не могут быть обойдены только по незаслуженному к ним вниманию.
Из бесчисленных мемуаров особенно важны мемуары Храповицкого (лучшее издание — Н. П. Барсукова).
См. новейшее сочинение Waliszewski: «Le Roman d une imperatrice». Сочинения по отдельным вопросам указываются в соответственных статьях.
Чрезвычайно важны издания Императорского исторического общества.
Е. Белов. Одаренная литературным талантом, восприимчивая и чуткая к явлениям окружающей жизни, Е. принимала деятельное участие и в литературе своего времени.
Возбужденное ею литературное движение было посвящено разработке просветительных идей XVIII века. Мысли о воспитании, вкратце изложенные в одной из глав «Наказа», впоследствии были подробно развиты Е. в аллегорических сказках: «О царевиче Хлоре» (1781) и «О царевиче Февее» (1782), а главным образом в «Инструкции князю Н. Салтыкову», данной при назначении его воспитателем великих князей Александра и Константина Павловичей (1784). Педагогические идеи, выраженные в этих сочинениях, Е. преимущественно заимствовала у Монтеня и Локка: у первого она взяла общий взгляд на цели воспитания, вторым она пользовалась при разработке частностей.
Руководясь Монтенем, Е. выдвинула на первое место в воспитании нравственный элемент — вкоренение в душе гуманности, справедливости, уважения к законам, снисходительности к людям. В то же время она требовала, чтобы умственная и физическая стороны воспитания получали надлежащее развитие.
Лично ведя воспитание своих внуков до семилетнего возраста, она составила для них целую учебную библиотеку.
Для великих князей были написаны Е. и «Записки касательно российской истории». В чисто беллетристических сочинениях, к которым принадлежат журнальные статьи и драматические произведения, Е. является гораздо более оригинальной, чем в сочинениях педагогического и законодательного характера.
Указывая на фактические противоречия идеалам, существовавшим в обществе, ее комедии и сатирические статьи должны были в значительной мере содействовать развитию общественного сознания, делая более понятными важность и целесообразность предпринимаемых ею реформ.
Начало публичной литературной деятельности Е. относится к 1769 г., когда она явилась деятельной сотрудницей и вдохновительницей сатирического журнала «Всякая Всячина». Покровительственный тон, усвоенный «Всякой Всячиной» по отношению к другим журналам, и неустойчивость ее направления вскоре вооружили против нее почти все тогдашние журналы; главным противником ее явился смелый и прямой «Трутень» Н. И. Новикова.
Резкие нападки последнего на судей, воевод и прокуроров сильно не нравились «Всякой Всячине»; кем велась в этом журнале полемика против «Трутня» — нельзя сказать положительно, но достоверно известно, что одна из статей, направленных против Новикова, принадлежит самой императрице.
В промежуток от 1769 до 1783 года, когда Е. снова выступила в роли журналиста, ею было написано пять комедий, и между ними лучшие ее пьесы: «О время» и «Именины госпожи Ворчалкиной». Чисто литературные достоинства комедий Е. не высоки: в них мало действия, интрига слишком несложна, развязка однообразна.
Написаны они в духе и по образцу французских современных комедий, в которых слуги являются более развитыми и умными, чем их господа.
Но вместе с тем в комедиях Е. выводятся на посмеяние чисто русские общественные пороки и появляются русские типы. Ханжество, суеверие, дурное воспитание, погоня за модой, слепое подражание французам — вот темы, которые разрабатывались Е. в ее комедиях.
Темы эти были намечены уже ранее нашими сатирическими журналами 1769 г. и, между прочим, «Всякой Всячиной»; но то, что в журналах представлялось в виде отдельных картин, характеристик, набросков, в комедиях Е. получило более цельный и яркий образ. Типы скупой и бессердечной ханжи Ханжахиной, суеверной сплетницы Вестниковой в комедии «О время», петиметра Фирлюфюшкова и прожектера Некопейкова в комедии «Именины г-жи Ворчалкиной» принадлежат к числу наиболее удачных в русской комической литературе прошлого столетия.
Вариации этих типов повторяются и в остальных комедиях Е. К 1783 г. относится деятельное участие Е. в «Собеседнике любителей российского слова», издававшемся при академии наук, под редакцией княгини Е. Р. Дашковой.
Здесь Е. поместила ряд сатирических статеек, озаглавленных общим именем «Былей и Небылиц». Первоначальною целью этих статеек было, по-видимому, сатирическое изображение слабостей и смешных сторон современного императрице общества, причем оригиналы для таких портретов нередко брались государыней из среды приближенных к ней лиц. Скоро, однако, «Были и Небылицы» стали служить отражением журнальной жизни «Собеседника». Е. была негласным редактором этого журнала; как видно из переписки ее с Дашковой, она прочитывала еще в рукописи многие из статей, присылавшихся для помещения в журнале; некоторые из этих статей задевали ее за живое: она вступала в полемику с их авторами, нередко вышучивала их. Для читающей публики не было тайной участие Е. в журнале; по адресу сочинителя «Былей и Небылиц» нередко присылались статьи письма, в которых делались довольно прозрачные намеки.
Государыня старалась по возможности сохранить хладнокровие и не выдать своего инкогнито; раз только, разгневанная «дерзкими и предосудительными» вопросами Фонвизина, она настолько ярко выразила свое раздражение в «Былях и Небылицах», что Фонвизин счел необходимым поспешить с покаянным письмом.
Кроме «Былей и Небылиц», государыня поместила в «Собеседнике» несколько мелких полемических и сатирических статеек, по большей части осмеивавших напыщенные сочинения случайных сотрудников «Собеседника» — Любослова и графа С. П. Румянцева.
Одна из таких статей («Общества незнающих ежедневная записка»), в которой княгиня Дашкова увидела пародию на заседания только что тогда основанной, по ее мысли, российской академии, послужила поводом к прекращению участия Е. в журнале.
В последующие годы (1785-1790) Е. написала 13 пьес, не считая драматических пословиц на французском языке, предназначавшихся для эрмитажного театра.
Масоны уже давно привлекали внимание Е. Если верить ее словам, она дала себе труд подробно ознакомиться с громадной масонской литературой, но не нашла в масонстве ничего, кроме «сумасбродства». Пребывание в СПб. (в 1780 г.) Калиостро, о котором она выражалась как о негодяе, достойном виселицы, еще более вооружило ее против масонов.
Получая тревожные вести обо все более и более усиливавшемся влиянии московских масонских кружков, видя среди своих приближенных многих последователей и защитников масонского учения, государыня решила бороться с этим «сумасбродством» литературным оружием, и в течение двух лет (1785-86) написала, одну за другой, три комедии («Обманщик», «Обольщенный» и «Шаман Сибирский»), в которых осмеивала масонство.
Только в комедии «Обольщенный» встречаются, однако, жизненные черты, напоминающие московских масонов. «Обманщик» направлен против Калиостро.
В «Шамане Сибирском» Е., очевидно, незнакомая с сущностью масонского учения, не задумалась свести его на один уровень с шаманскими фокусами.
Несомненно, что сатира Е. не оказала большого действия: масонство продолжало развиваться, и, чтобы нанести ему решительный удар, государыня прибегла уже не к кротким способам исправления, как называла она свою сатиру, а к крутым и решительным административным мерам. К указанному времени, по всей вероятности, относится и знакомство Е. с Шекспиром, во французских или немецких переводах.
Она переделала для русской сцены «Виндзорских кумушек», но переделка эта вышла крайне слабой и весьма мало напоминает подлинного Шекспира.
В подражание историческим его хроникам, она сочинила две пьесы из жизни древних русских князей — Рюрика и Олега. Главное значение этих «Исторических представлений», в литературном отношении крайне слабых, заключается в тех политических и нравственных идеях, которые Е. вкладывает в уста действующих лиц. Разумеется — это не идеи Рюрика или Олега, а мысли самой Е. В комических операх Е. не преследовала никакой серьезной цели: это были обстановочные пьесы, в которых главную роль играла сторона музыкальная и хореографическая.
Сюжет для этих опер государыня брала, по большей части, из народных сказок и былин, известных ей по рукописным собраниям.
Лишь «Горе-богатырь Косометович», несмотря на свой сказочный характер, заключает в себе элемент современности: эта опера выставляла в комическом свете шведского короля Густава III, открывшего в то время неприязненные действия против России, и была снята с репертуара тотчас же по заключении мира с Швецией.
Французские пьесы Е., так называемые «пословицы» — небольшие одноактные пьески, сюжетами которых служили, по большей части, эпизоды из современной жизни. Особенного значения они не имеют, повторяя темы и типы, уже выведенные в других комедиях Е. Сама Е. не придавала значения своей литературной деятельности. «На мои сочинения, — писала она Гримму, — смотрю как на безделки.
Я люблю делать опыты во всех родах, но мне кажется, что все написанное мною довольно посредственно, почему, кроме развлечения, я не придавала этому никакой важности». Сочинения Е. изданы А. Смирдиным (СПб., 1849-50). Исключительно литературные произведения Е. изданы дважды в 1893 г., под редакцией В. Ф. Солнцева и А. И. Введенского.
Отдельные статьи и монографии: П. Пекарский, «Материалы для истории журнальной и литературной деятельности Е. II» (СПб., 1863); Добролюбов, ст. о «Собеседнике любителей российского слова» (X, 825); «Сочинения Державина», под ред. Я. Грота (СПб., 1873, т. VIII, стр. 310-339); M. Лонгинов, «Драматические сочинения Е. II» (М., 1857); Г. Геннади, «Еще о драматических сочинениях Е. II» (в «Библ. Зап.», 1858, №16); П. К. Щебальский, «Е. II как писательница» («Заря», 1869-70); его же, «Драматические и нравоописательные сочинения императрицы Е. II» (в «Русском Вестнике», 1871, т. XVIII, №№ 5 и 6); Н. С. Тихонравов, «Литературные мелочи 1786 г.» (в научно-литературном сборнике, изд. «Русскими Ведомостями» — «Помощь голодающим», М., 1892); Е. С. Шумигорский, «Очерки из русской истории. I. Императрица-публицист» (СПб., 1887); П. Бессонова, «О влиянии народного творчества на драмы императрицы Е. и о цельных русских песнях, сюда вставленных» (в журнале «Заря», 1870); В. С. Лебедев, «Шекспир в переделках Е. II» (в Русском Вестнике» (1878, № 3); Н. Лавровский, «О педагогическом значении сочинений Е. Великой» (Харьков, 1856); А. Брикнера, «Комическая опера Е. II «Горе-богатырь» («Ж. М. Н. Пр.», 1870, № 12); А. Галахов, «Были и Небылицы, сочинение Е. II» («Отечественные Записки» 1856, № 10). В. Солнцев. {Брокгауз} Екатерина II — русская императрица (1727-1796; воцарилась в 1762 г. после насильственной смерти мужа, Петра III). Уже в первые дни по вступлении на престол Е. столкнулась с вопросом о евреях.
Прибыв в первый раз в Сенат, она — как сама рассказывает в своих записках, составленных от третьего лица, — оказалась в затруднительном положении, когда на первую очередь был поставлен вопрос о допущении евреев в Россию, изгнанных в предшествующее царствование, причем он был единогласно разрешен в благоприятном смысле. «Не прошло еще недели, как Екатерина II, — гласят записки, — вступила на престол; она возведена была на него, чтобы защищать православную веру…; умы были сильно возбуждены, как это всегда бывает после столь важного события; начать царствование таким проектом не могло быть средством для успокоения; признать проект вредным — было невозможно». Императрице была представлена в Сенате враждебная евреям резолюция Елизаветы, и Е. заявила, что она желает, чтобы дело было отложено до другого времени. «И вот как часто недостаточно быть просвещенным, иметь наилучшие намерения и власть привести их в исполнение». Этими же соображениями руководствовалась Е. и тогда, когда в манифесте 4 дек. 1762 г. о дозволении иностранцам селиться в России она оговорила «кроме жидов». В действительности же отношение Е. к евреям было иным. Отвечая в 1773 г. Дидро на его вопрос о евреях в России, Екатерина объяснила, что вопрос о допущении евреев к страну был поднят некстати, и к этому добавила, что в 1764 году евреи были признаны купцами и жителями Новороссии и что трое или четверо евреев несколько лет находятся в Петербурге — «их терпят вопреки закону; делают вид, что не знают, что они в столице» (они жили на квартире у духовника императрицы).
Признание евреев жителями Новороссии находилось в связи с предложением Сената допустить евреев в Россию.
Не решившись открыто заявить о своем согласии с мнением Сената, Е. прибегла к скрытым действиям. 29 апреля 1764 г. она отправила в Ригу генерал-губернатору Броуну секретное письмо, сводившееся к следующему: если канцелярия опекунства (прообраз министерства земледелия) отрекомендует некоторых купцов Новороссийской губернии, то им следует разрешить жить в Риге и вести торговлю; если они пожелают отправить в Новороссию приказчиков или рабочих, всем без различия вероисповедания следует дать паспорта и конвой; а если из Митавы прибудут трое или четверо желающих отправиться в Петербург, то их надо снабдить паспортами без указания национальности, не расспрашивая их о вероисповедании; для удостоверения личности они представят письмо от находящегося в Петербурге купца Левина Вульфа.
На этом письме Е. собственноручно приписала: «Если вы меня не поймете, то я не буду виновата: это письмо писал сам президент канцелярии опекунства; держите все в тайне». Под новороссийскими купцами имелись в виду евреи. Из Митавы были привезены майором Ртищевым в Петербург 7 евреев; из них двое, Давид Леви Бамбергер (см.) и Моисей Аарон, а также Вениамин Бер, не поехавший в Петербург, получили полномочие заняться в Риге под руководством Левина Вульфа переселением евреев в Новороссию.
Этот эпизод указывает на то, что Е., сознавая торгово-промышленное значение евреев, почитала их полезным для государства элементом.
Разрешив в 1769 г. грекам, армянам и др., присланным из армии, селиться в России, Е. предоставила таковым же евреям переходить на жительство в Новороссию.
В полной же мере свое благоприятное отношение к евреям Е. обнаружила тогда, когда с первым разделом Польши она приняла под свой скипетр Белоруссию с многочисленным еврейским населением.
В плакате 11 августа 1772 г. о присоединении края были строки, специально посвященные евреям: «…Чрез торжественное выше сего обнадежение (права новых подданных) всем и каждому свободного отправления веры и неприкосновенной в имуществах целости, собою разумеется, что и еврейские общества, жительствующие в присоединенных к Империи Российской городах и землях, будут оставлены и сохранены при всех тех свободах, коими они ныне в рассуждении закона и имуществ своих пользуются: ибо человеколюбие Ее Имп. Величества не позволяет их одних исключить из общей всем милости и будущего благосостояния под благословенною Ее Державою, доколе они, с своей стороны, с подлежащим повиновением яко верноподданные, жить и в настоящих торгах и промыслах, по званиям своим, обращаться будут». [Кн. Голицын в своей «Истории русск. закон.» заявил, будто словами «по званиям своим» Е. хотела сказать «в качестве неполноправных граждан». Это измышление опровергается уже тем, что такой же манифест о присоединении Подолии и Волыни ясно определил смысл указанных слов: «занимаясь, как до сих пор, торговлею и промыслами». Да и местные власти поняли надлежащим образом эти слова — пока евреи будут обращаться «в торгах и промыслах своих по принадлежащему обыкновению».]. Этим манифестом евреи не были уравнены в правах с остальными новыми подданными; за евреями были сохранены лишь права отправления веры и пользования имуществом; в отношении же других жителей, сверх того, было оговорено, что каждое состояние будет пользоваться правами «древних» подданных по всему пространству империи.
Возможно, что и в данном случае Екатериной II руководила осторожность; во всяком случае, уже вскоре права евреев были настолько расширены, что, составляя в Польше обособленную группу, удаленную от общей гражданско-политической жизни, евреи стали в России гражданами.
В 1772 г. по предложению белорусского генерал-губернатора гр. Чернышева была введена кагальная организация, издавна существовавшая в Польше, и евреи были обложены особым сбором.
Но после того, как в 1780 г. евреи получили право записываться в купечество, Е. лично объяснила генерал-прокурору, что в отношении платежа купечеством процента с капиталов «исповедание торгующих не долженствует служить поводом ни к какому различию»; а 3 мая 1783 г. последовало распоряжение о том, чтобы евреи были обложены податью по состоянию, в которое запишутся (купечество или мещанство).
Наряду с податями, евреи были уравнены в правах с прочим купечеством и мещанством в области сословно-городского самоуправления, охватывавшего в то время весьма широко жизнь городского торгово-промышленного класса, в связи с чем стали ограничиваться функции кагала — «кагалы еврейские, в уездных городах и губернском находящиеся, не должны касаться ни до каких иных дел, кроме обрядов закона и богослужения их» (1795). Когда христианское общество стало препятствовать избранию евреев на должности городского самоуправления, Е. особым письмом на имя генерал-губернатора Пассека (13 мая 1783 г.) потребовала восстановления их в правах (см. Городское самоуправление).
Равенство евреев перед законом — этот принцип Е. старалась провести по всем вопросам еврейской жизни. В 1785 году белорусское еврейство в лице депутации, прибывшей в Петербург, обратилось к государыне с жалобой по поводу нарушения их прав местной администрацией.
Е. направила жалобу в Сенат, при чем поручила своему секретарю гр. Безбородко передать генерал-прокурору, что «когда означенные еврейского закона люди вошли уже на основании указов Ее Величества в состояние, равное с другими, то и надлежит при всяком случае наблюдать правило, Ее Величеством установленное, что всяк по званию и состоянию своему долженствует пользоваться выгодами и правами без различия закона и народа». Согласно с этим и состоялся указ Сената 7 мая 1786 г. (неправильно именуемый некоторыми исследователями «Положением 1786 года»), определивший некоторые права евреев.
Между прочим, указ отменил выселение евреев из уездов в города, каковое находило поддержку у государыни, стремившейся создать торгово-промышленные пункты, для каковой цели евреи являлись желательным элементом.
Права, предоставленные белорусским евреям, были распространены и на евр. население губерний, присоединенных по второму и третьему разделам Польши. — Новое направление получила политика Е. в еврейском вопросе в 1791 г., когда по жалобам московского и смоленского купечества Е. признала, что евреи не имеют права записываться в купечество во внутренних губерниях, так как это право принадлежит им лишь в пределах Белоруссии; при этом государыня распространила право «гражданства» на Екатеринославское наместничество и на Таврическую губернию.
Этим законом была установлена так называемая «черта оседлости», хотя самого названия тогда еще не существовало.
Три года спустя по неизвестным причинам евреи были обложены (высоч. указ 23 июня 1794 г.) двойной, сравнительно с прочим населением, податью (есть предположение, что Е. хотела побудить евреев таким путем к заселению Новороссии).
Исключение было сделано для караимов с тем, чтобы в их общество не вступали евреи, известные под именем «раббинов»; тогда же таврическим генерал-губернатором было предоставлено оказывать караимам и другие облегчения.
Несколько позже Е. одобрила введенное в Минской губернии ограничение евреев в сословно-городском самоуправлении. — Следует отметить, что с переходом евреев в русское подданство в актах, исходящих от государыни, исчезает слово «жид». — Архивные материалы, относящиеся к жизни евреев в эпоху Е., еще почти вовсе не разработаны, и это обстоятельство в связи с противоречиями, которые обнаружила Е. как государыня и как мыслитель, не дают возможности вполне выяснить личное ее отношение к евреям. — Ср.: Голицын, «История русс. закон. о евреях»; Градовский, «Торговые и другие права евреев» (приведен текст манифеста о присоединении Белоруссии);
Оршанский, «Русское закон. о евреях»; Гессен, «Евреи в России»; Buchholtz, Geschichte der Juden in Riga; «К истории западнорусского евр.», «Еврейская библиотека», ІV. Ю. Г. {Евр. энц.} Екатерина II [1729-1796] — как писательница является представительницей той дворянской дидактики, к-рая особенно характерна для русского XVIII в. Свое писательство она понимала как орудие популяризации идей просвещенного абсолютизма, защищавшихся ею в первую, «либеральную», пору ее царствования.
Большинство ее произведений составляют сатиры.
Выражая устремления крупного аристократического дворянства, Е. направляет острие своей сатиры, с одной стороны, против средне — и мелкопоместного дворянства, высмеивая некультурность и слепое подражание французам, а, с другой — против попыток самостоятельного анализа общественных вопросов зарождавшейся буржуазной интеллигенцией.
Знание быта городского и провинциального дворянства передано было Е. окружавшими ее литераторами, в сотрудничестве с которыми она писала свои сочинения.
Вообще авторство Е. не вполне покрывается ее именем.
Первоначально она выступает как журналистка, основывая в 1769 журнал «Всякая всячина», где ей принадлежит несколько заметок («Письмо патр. Правдомыслова» и др.). С 1772 Е. пишет ряд комедий, среди которых следует отметить: «О, время», «Именины госпожи Ворчалкиной», «Госпожа В. естникова с семьей», «Думается тако, а делается инако». В 1783 Е. принимает близкое участие в журнале «Собеседник любителей российского слова» [1783-1784], издававшемся кн. Дашковой «иждивением Имп. академии наук», в котором Е. по существу являлась негласным редактором.
Здесь напечатаны ее статьи под общим заглавием «Были и небылицы» — сатирические заметки на разные темы, преимущественно о нравах того времени, частью направленные против окружавших ее придворных (И. Шувалов, Чоглоков).
Она писала также комические оперы («Горе-богатырь», «Новгородский богатырь»), сказки утопического характера («Хлор», «Февей»), в которых излагала свои взгляды на задачи воспитания, «исторические представления» (о Рюрике, Олеге, Игоре). Следует отметить и борьбу Е. с масонством [комедии — «Обманщик», «Обольщенный», «Шамай сибирский», также пародии на масонскую ложу — «Тайна противо-нелепого общества (Anti-absurde), открытая непричастным оному»]. Плохо разбираясь в сущности учения и причисляя к его последователям и шамана и Калиостро, Е. чувствует его связь с «левыми» течениями, с которыми она позже, испуганная французской революцией, станет бороться более действительными средствами (ссылка Радищева в Сибирь, заключение Новикова в Шлиссельбург).
От чисто литературных произведений Е. следует отличать ее работы историко-публицистического характера и переводные («Наказ», «Записки касательно российской истории», «Велизар», «Memoires» и др.). Не представляя большой лит-ой ценности, комедии Е. интересны гл. обр. заключенным в них публицистическим содержанием и легким сатирическим изображением тогдашних дворянских нравов.
Строясь по обычному типу комедий XVIII в., с их незамысловатой любовной интригой, преувеличенно комическими персонажами и ловкими слугами («наперсниками»), произносящими нравоучительные сентенции, они высмеивают ханжество, сплетни, суеверие, скупость, щегольство, подражание французам и т. п. Наиболее удачны типы: ханжи — Ханжахиной, сплетницы — Вестниковой, прожектера — Некопейкина, петиметра — Фирлюфюшкова и др. Несмотря на участие в работе над комедиями Е. русских литераторов, язык последней не всегда правилен; однако он близок к разговорному.
Упрощение речи она сама упорно отстаивала («Завещание» в «Собеседнике»: «Краткие и ясные выражения предпочитать длинным и кругловатым… кто писать будет, тому думать по-русски, из иностранных яз. не занимать слов, красноречия не употреблять нигде…» и т. д.). Авторство Е. долгое время скрывалось от публики.
Библиография: I. Сочин. Е. на основании подлинных рукописей и с объяснительными примечаниями А. Н. Пыпина (по смерти его под ред. А. Барскова) изданы Академией наук в 1901-1908, в 12 тт. В это издание включено много ранее нигде ненапечатанных сочинений Е., автобиографических записок и даны подробные примечания об отдельных пьесах и переводах на иностранные яз. П. Пыпин А., История русской литературы, т. IV, изд. 4-е, СПб., 1913 (гл. I — II, здесь же и библиография, изд. 1-е, СПб., 1889). III. Неустроев А., Историческое розыскание о русских повременных изданиях и сборниках за 1703-1802, СПб., 1874; его же, «Указатель» к названной работе, СПб., 1898; Голицын Н., кн., Библиографический словарь русских писательниц, СПб., 1889; Mезьер А., Русская словесность с XI по XIX ст. включительно, ч. 2, СПб., 1902; Венгеров С., Источники словаря русских писателей, т. II, СПб., 1910. Л. Т. {Лит. энц.}