Биография Чингиз Султан-Джангир

— хан Малой Киргизской Орды, родившийся около 1802 года, происходил из древнего ханского рода, владевшего в предшествовавшем столетии Малой и частью Средней киргизской Орды, и был сыном султана Букея, внука известного Абдул-Хаира (см.). По смерти отца, последовавшей в 1815 году, Джангир остался 13-летним мальчиком, и поэтому в управление Ордой вступил временно брат покойного хана, Шигай. В 1824 году Джангир, по достижении совершеннолетия, был формально утвержден в ханском достоинстве и до самой своей смерти в 1845 году занимал этот высокий пост, успел выказать свои блестящие административные способности.
Этот замечательный человек, не получив почти никакого образования, собственными силами так развил себя, что далеко поднялся над умственным уровнем своих единоплеменников, и благодаря этому сумел привить дикой Орде многие хорошие качества цивилизованных обществ.
До Джангира букеевские киргизы ни в образе жизни, ни в администрации, ни в характере, составлявшем смесь дикого своеволия и раболепия, жестокости и добродушия, ничем не отличались от других киргизов.
Джангир-хан первый словом и примером старался привить своему народу наклонность к оседлой жизни. Первое заселение в Орде началось основанием на оконечности Рын-песков Ханской Ставки и возведением хану по Высочайшей милости на счет казны дома. Впоследствии произведены постройки мечети, дома для ахуна и других домов, а также больших корпусов лавок для ярмарки, которую Хан намеревался открыть с целью усиления сношений с соседями и сбыта продуктов скотоводства.
Далее, хан предложил некоторым султанам и многим торговцам последовать его примеру и, выстроив в Зимней Ставке дома и лавки, поселиться там навсегда.
Как те, так и другие не замедлили воспользоваться предложением, которое одним сулило милости хана, а другим — выгоды.
Так возникла Ханская Ставка.
Этот пример хана и его личные убеждения побудили родоначальников и старшин строить в своих зимовьях дома и землянки и положить таким образом прочное основание оседлой жизни киргизов.
В 1832 году при Ханской Ставке по воле хана были учреждены две ярмарки: одна с 15-го апреля по 15-ое мая, другая с 15-го сентября по 15-ое октября.
Ярмарки эти немало способствовали развитию сношений с соседними татарами и русскими, развитию торговли, прежде крайне беспорядочной, и наконец, как необходимое последствие всего этого, — развитию потребностей народа, повлекшему за собой реформу в области хозяйственной: скотоводство, единственный источник народного благосостояния, велось до этого самым первобытным способом: киргизы круглый год кочевали со скотом по всей степи и держали его на подножном корму даже зимой. Джангир настоял на введении определенных для каждого рода участков кочевания и на введении сенокошения, а в 1840 году исходатайствовал у правительства назначение в Орду ветеринара.
Это сильно повлияло на развитие скотоводства и на усиление вывоза продуктов его. Насколько значителен был этот вывоз, можно видеть из сообщения «Журнала Торговли и Мануфактур»: так, в 1828 году киргизы продали одним только русским купцам: 400000 голов овец, 3000 лошадей, 4000 пудов козьей шерсти, 15000 лошадиных кож, 100000 овечьих кож, 10000 заячьих кож и 10000 пудов овечьего жиру, — всего приблизительно по ценам того времени на 3000000 рублей.
С введением же ярмарок цифры эти значительно повысились.
В видах торговых и административных сношений с различными частями Орды хан проложил по всем направлениям дороги, облегчавшие перевозку товаров, безопасные в отношении разбойничьих нападений и, кроме того, снабженные в различных пунктах лошадьми для проезжающих.
Заботы хана о своем народе и о более или менее нормальных отношениях его к России далеко не ограничились старанием завязать торговые отношения с русскими: сумев с самого утверждения своего в ханском достоинстве поставить себя в строго определенное положение по отношению к русскому правительству, он старался однако, согласовать его желания со своими и с желанием народа, в чем почти всегда успевал.
Это положение Джангира предоставляло ему самые широкие полномочия, что видно из постановлений, определявших права и власть хана: 1) грамотой, Высочайше дарованной хану Джангиру, внутреннее управление Ордой возложено на него; 2) сводом законов Джангиру предоставлено право суда над подвластными ему киргизами.
Впрочем в судебную компетенцию хана входили не все преступления; так, из его ведения изъяты: уголовные преступления, государственная измена и т. п. более или менее важные преступления. 7-го апреля 1828 года по Высочайше утвержденному положению Азиатского Комитета при хане утвержден совет из 12 биев, или советников, которые должны были «содействовать хану советами и мнениями по управлению». Как главное лицо в Орде, хан имеет право входить в сношения с правительством по своим предначертаниям, клонящимся к улучшению быта киргизов и их нравственного состояния». Для текущего делопроизводства хан имел при себе канцелярию.
Рассылка бумаг по Орде производилась через учрежденных предписанием Джангира родоправителям от 29-го ноября 1840 года вестовых.
Они были избраны из благонадежных киргизов по одному от каждого рода и получали на содержание в Ставке себя и верховой лошади по 128 pуб. cep. каждый от своего рода. Все расходы по управлению хан покрывал собираемыми с киргизов податями, которые предоставлялись правительством в безотчетное его распоряжение.
Доходы хана состояли из «зекет». До Джангира эта подать, равнявшаяся 1/40 части скота каждого киргиза, выплачивалась натурой, так как какой-либо нормы в оценке скота не было установлено.
Хан установил эту норму, предполагая считать стоимость лошади в 15 руб. сер., рогатого скота — 8 руб. сер. и т. д. Затем, собрав ежегодно перед взносом податей сведения от старшин о количестве скота в Орде, он вычислил общую сумму податей и распределял ее по различным округам.
Таким образом он мог облегчать по своему усмотрению положение наиболее бедных округов.
Кроме того, по распоряжению хана, киргиз, имеющий скота менее чем на сто руб., не уплачивал зекета.
Общая сумма сбора, по донесению самого хана, колебалась между 72000 руб. и 92000 руб. сер., между тем если бы была сохранена прежняя система, то с 2000000 голов разного скота, числившегося в Орде, ежегодно приходилась бы сороковая часть, равная 50000 голов, что по самой низкой оценке в 2-3 раза превышало установленный ханом ежегодный сбор. Другой вид подати — «сугум» — установленное по обычаю приношение киргизов своему хану на содержание его семейства и на угощение приезжающих в Ханскую Ставку для разбирательства спорных дел лиц. Она собиралась обыкновенно в размере одной рогатой скотины или 6 голов овец с каждых 5 кибиток.
Хан и сюда ввел денежную расценку, хотя подать эта принималась преимущественно натурой.
Третий вид подати — сбор на содержание вестовых — введен был ханом с введением последних.
Все эти преобразования в финансовой области были направлены к возможно большему облегчению бремени податей, неблагоприятно отражавшихся на хозяйстве киргизов.
Однако, двигая свой народ по пути материального преуспеяния, Джангир не забывал и нравственной стороны его жизни. Хотя киргизы уже давно приняли магометанство, однако редкие из них понимали сущность своей религии.
У них, как вообще у кочевников, существовала такая масса суеверий, что из-за них невозможно было усмотреть даже основного принципа магометанства — единобожия.
Духовенство состояло из 15 мулл на всю Орду, да и эти муллы мало чем отличались от своих прихожан.
Джангир понимал, что оставляя дело в том же положении, он рискует никогда не вывести свой народ из темноты.
Он пригласил наиболее развитых татарских мулл, способных повлиять на народ, поставил одного ахуном в Ставке, дал ему несколько помощников, а других разослал по всей Орде, предварительно снабдив указами, точно выясняющими обязанности их. Вот некоторые из этих обязанностей: 1) строить мечети и училища; 2) малолетних учить грамоте; 3) несведущим толковать все правила религии; 4) внушать и увещевать киргизов не делать между собой никаких насилий, почитать, уважать и быть всегда покорными государю императору и своему начальству и т. д. Муллы, снабженные указами, назывались «указными» — их было 126 человек.
Однако хан, заботившийся, как видно из этого, о религиозном и нравственном просвещении своего народа, не ограничивался этим: он отлично понимал, до чего низок умственный уровень киргизов и как необходимо поднять его. Это видно из слов самого хана, сказанных им в Казани, куда он заехал, возвращаясь в 1826 году из Петербурга с коронации императора Николая I. В Казани, между прочим, он изъявил желание осмотреть университет.
Желание его было исполнено и он в сопровождении профессоров прошел по всем отделам университета, любознательно расспрашивая о заинтересовавших его приборах.
При прощании он сказал сопровождавшим его лицам, что желал бы, чтобы и его сыновья получили образование в университете, и в заключение прибавил: «Время, чтобы наши киргизы чему-нибудь научились и вышли из дикого состояния; я хочу сделать тому начало открытием училищ». Но только спустя 15 лет хану удалось привести в исполнение свое благое намерение; 6-го декабря 1841 года открыто им при Ставке его на Рын-песках училище, «с целью, чтобы доставить детям султанов и старшин возможность как к соответствующему их положению в Орде первоначальному образованию; так и к дальнейшему обучению способнейших в средних и высших учебных заведениях». Чтобы убедить султанов и старшин в необходимости образования, он отдал во вновь открытое училище двоих своих сыновей.
Училище это помещалось в доме, выстроенном для этого на ханские деньги и содержалось на счет хана же. Из этого училища способнейшие поступали в Оренбургский Неплюевский Кадетский Корпус, а дети хана Джангира, «в ознаменование особенного внимания к заслугам хана по управлению Ордой», помещены в Пажеский Его Императорского Величества Корпус.
Из других нововведений Джангира необходимо отметить, во-первых, приглашение в 1830 году в Орду постоянного оспопрививателя, во-вторых, назначение в Ханскую Ставку, по ходатайству Джангира, медика, с жалованием от казны и правами государственной службы.
Таким образом Джангир-хан, подняв материальное благосостояние киргизов, подняв их умственный и нравственный уровень, первый двинул их по пути мирной гражданственности и, вместо буйных, непокорных соседей, постоянно нападавших на русские пределы и только номинально подвластных русскому правительству, оставил после своей смерти, последовавшей 11-го августа 1845 года, около 190000 мирных верноподданных граждан.
Правительство достойно оценило заслуги хана: хан Джангир был пожалован чином генерал-майора, имел две золотые медали с бриллиантовыми украшениями и с портретом государя императора на Аннинской и Андреевской ленте, две звезды ордена св. Анны 1-ой степени: одну с алмазными украшениями, а другую с императорской короной, Высочайше дарованную соболью шубу и золотую с драгоценными камнями саблю. Личных воспоминаний о Джангире много, так как он отличался замечательной общительностью и с удовольствием принимал всех, кто бы к нему ни приезжал.
Из них можно упомянуть, например, о «Записках» Гебеля, профессора химии и фармации в Дерптском Университете, в 1834 г. посетившего хана. Он очень хорошо отзывается о хане и с удивлением говорит о его хорошем русском произношении. «Казанский Вестник» 1826 г., ч. 18, кн. 12: «Пребывание в Казани Киргизского хана Джангира»; «Астраханские Губернские Ведомости», 1845 г., №№ 45-47: «Поездка в ставку Джангир-Букеева»; «Современник», 1851 г., т. 29; Евреинов, «Внутренняя или Букеевская Киргиз-Казачья Орда»; «Отечественные Записки», 1848 г., т. 58, № 6: «Взгляд на Внутреннюю Киргизскую Орду»; Оленицкий, «Очерки Зауральской степи и Внутренней Букеевской Орды», Москва, 1859 г.; Старков, «Краткое обозрение Киргизской степи» в «Тобольских Губернских Ведомостях», 1860 г.; «Свод Законов», т. II, кн. VII, V разд., ст. 733; т. XV, ст. 179, § 4 (Изд. 1842 г.); Ханыков, «Очерк состояния Внутренней Киргизской Орды в 1841 г.»; «Записки Имп. Русского Географического Общества», 1849 г., кн. 1-2; Харузин, «Степные очерки», М., 1888; его же, «Киргизы Букеевской Орды», M., 1889-1891, вып. 1-2; «Труды Антропологического отдела Имп. Общества любителей естествознания», т. XIII и XIV; «Памятная книжка Астраханской губ. на 1891 г.». В. Ахтямов. {Половцов}