Биография Бородин Александр Порфирьевич

— композитор, профессор химии и академик военно-медицинской академии, доктор медицины; род. 31 октября 1834 г. в С.-Петербурге, ум. 15 февраля 1887 г. Отец его происходил из рода князей Имеретинских; мать, Авдотья Константиновна, во втором браке Клейнеке, была женщина малообразованная, но умная, с очень определенными взглядами на жизнь. Будучи против обучения детей в казенных заведениях, она дала своему сыну воспитание домашнее.
До 13 лет Бородин рос исключительно под женским влиянием.
Несмотря на слабое здоровье и некрепкое телосложение, Бородин был очень деятельным ребенком и никогда не сидел без дела, занимаясь то гальванопластикой, то химией, то лепкой или рисованием, то наконец музыкой.
Уже в раннем детстве он обнаружил блестящие способности к наукам и, подобно Глинке, к языкам: французский и немецкий он быстро усвоил под руководством француженки и немки. Впоследствии в Италии он быстро освоился и с итальянским языком.
Наиболее любимыми его занятиями были химия и музыка; к последней он весьма рано обнаружил исключительные способности.
В бумагах его сохранилась полька F-dur, сочиненная им в детстве в честь одной знакомой барышни, составлявшей предмет его первой детской любви. Большое значение для его музыкального развития имело товарищество с М. Р. Щиглевым, впоследствии известным преподавателем музыки, в то время еще мальчиком, который жил некоторое время у матери Бородина, занимаясь вместе с ним науками для поступления в учебное заведение.
Они также занимались вместе и музыкой, играя в 4 руки симфонии Бетховена, Гайдна и Мендельсона.
Желая ознакомиться ближе с камерной музыкой, Бородин учился играть на виолончели и флейте, Щиглев — на скрипке.
В 1847 г., 13 лет Бородин написал концерт для флейты с фортепьяно, а также трио для двух скрипок и виолончели на темы из «Роберта» Мейербера (оно занимало всего лишь одну страницу).
В 1850 г. Бородин поступил в медико-хирургическую академию, где, со свойственным ему увлечением, отдался изучению ботаники, зоологии, кристаллографии и анатомии.
Ботанику он любил до самой смерти и каждое лето ботанизировал.
На втором курсе он едва не погиб, заразившись трупным ядом во время препарирования трупа. Но всего усерднее он занимался химией, и на 3-ем курсе обратился к профессору химии Зинину с просьбой разрешить ему заниматься под его руководством в академической лаборатории.
Сначала Зинин отнесся к его намерению с недоверием и даже с насмешкой, но скоро убедился в его искренней любви к науке и недюжинных способностях и сделался его постоянным руководителем не только в научных занятиях, но и в житейских делах. Впоследствии благодарный ученик написал (в сотрудничестве с проф. Бутлеровым) превосходную биографию любимого учителя.
Усердно занимаясь наукой, Бородин в то же время не оставлял и музыки и старался пополнить свое музыкальное образование, участвуя, в качестве виолончелиста, в исполнении квартетов и другой камерной музыки в различных знакомых домах, между прочим у И. И. Гаврушкевича.
Во время пребывания в академии Бородин сочинил много фуг, романс F-moll на слова «Красавица-Рыбачка», трио «Чем тебя я огорчила» и скерцо В-mоll, в котором, по словам Щиглева, впервые обнаруживается у него русский пошиб. В 1856 г., кончив курс академии, Бородин был прикомандирован ко 2-му военному госпиталю в качестве ординатора.
В 1858 г. Бородин представил в академию диссертацию «Об аналогии мышьяковой кислоты с фосфорной» и 3-го мая того же года получил степень доктора, а в следующем году был послан для усовершенствования в науках за границу, где прожил три года, с 1859 до 1862 г., большею частью в Гейдельберге, занимаясь в лаборатории проф. Эрленмейера одновременно с Менделеевым, Сеченовым, Боткиным и Юнге. В 1861 г. в Гейдельберге Бородин познакомился с Екатериной Сергеевной Протопоповой, прекрасной пианисткой-любительницей, своей будущей женой. Во время пребывания за границей он сочинил секстет для струнных инструментов (d-moll), квинтет в манере Глинки и скерцо для фортепьяно в 4 руки в манере Мендельсона.
В 1862 г., по приезде в Россию, Бородин был назначен адъюнкт-профессором по кафедре химии в медико-хирургической академии, а в 1864 г. — ординарным профессором по той же кафедре.
С 1863 г. он приглашен был читать химию в лесной академии, а впоследствии, в 1872 г. — на женских медицинских курсах, одним из основателей которых он был. К 1862 г. относится знакомство, а затем и тесное сближение Бородина с Балакиревым и его кружком, имевшим на его музыкальное развитие громадное влияние.
Только благодаря Балакиреву и его товарищам, Бородин из дилетанта и недоучки сделался серьезным и зрелым музыкантом, впервые серьезно посмотрел на задачи искусства и выработал определенные эстетические воззрения.
Балакирев не только убедил Бородина в том, что он может и должен серьезно заняться композиторством, но и руководил сам лично его музыкальными занятиями.
Правда, он не занимался с ним систематически теорией, так же как не занимался ею и с другими членами кружка, но проигрывая с ним вместе в 4 руки лучшие произведения великих мастеров Бетховена, Шумана, Берлиоза, Листа и Глинки, анализировал их со стороны формы и внутреннего содержания, объяснял технический склад сочинения; вообще критическим отношением к исполняемым и к слышанным в концертах вещам он способствовал развитию в Бородине художественного чутья. Увлекаемый примером новых друзей своих, Бородин с жаром принялся за сочинение симфонии es-dur, но, постоянно отвлекаясь от нее для различных других занятий, окончил ее лишь в 1867 г. За симфонией последовал ряд романсов, написанных по большей части на собственные слова. Одновременно с сочинением романсов Бородин принялся было и за сочинение оперы «Царская Невеста» (сюжет драмы Мея) и даже сочинил для нее несколько номеров, но скоро забросил, охладев к этому сюжету, и просил В. В. Стасова доставить ему другой сюжет. В. В. Стасов предложил ему написать оперу на сюжет «Слова о полку Игореве » и набросал ему сценарий.
Бородин написал сам либретто, причем, желая как можно лучше воссоздать эпоху, предварительно изучил все памятники древней русской словесности, а также сочинения ученых, имевшие какое-либо отношение к избранному им сюжету; окончив либретто, Бородин принялся за сочинение музыки и очень скоро написал несколько номеров: Сон Ярославны, романс Кончаковны, шествие половецких князей, но потом вдруг совершенно охладел к опере и в течение долгого времени не прикасался к ней, несмотря на уговаривания друзей.
Вместо того он принялся за 2-ую симфонию h-moll. В это время (зиму 1871-72 гг.) директор театров С. А. Гедеонов предложил Бородину, Кюи, Мусоргскому и Римскому-Корсакову написать музыку к сочиненной им пьесе опере-балету «Млада» (музыку собственно для балетной части должен был сочинить Минкус).
Эти композиторы с удовольствием принялись за работу, причем при распределении работы, на долю Бородина выпал весь 4-ый акт, со сценами языческого богослужения в храме, явлением теней древнеславянских князей, гибелью храма от наводнения и т. п. В короткое время Бородин создал музыку к этим сценам, в которых необыкновенно удачно был передан дух величавой седой славянской старины; к сожаленью, затея Гедеонова не могла осуществиться по недостатку в то время у дирекции театров средств, необходимых для постановки этой сложной, богатой сценическими эффектами оперы. Бородин вернулся к сочинению 2-ой симфонии, а вскоре по усиленному настоянию молодого врача Шонорова, да и по собственной охоте, вновь принялся за забытого «Игоря». При этом он воспользовался почти всем материалом своей музыки к «Младе» для «Игоря», переработав его, конечно, сообразно с требованиями новой задачи.
Одна лишь финальная сцена — затопление храма — не вошла в «Игоря». Постоянно отрываясь от своей оперы для научных занятий и других дел, Бородин писал ее понемногу в течение всех последних лет жизни и все-таки не успел кончить ее. К тому же Бородин, не считал музыку главной задачей своей жизни и уделял ей вообще очень мало времени, как видно из письма к Л. И. Кармалиной, в котором он между прочим пишет: «Когда я болен настолько, что сижу дома, ничего дельного делать не могу, голова трещит, глаза слезят, через каждые две минуты приходится лазить в карман за платком — я сочиняю музыку». В 1877 г. Бородин во время поездки за границу познакомился в Веймаре с Листом, который радушно принял его и высказал горячие симпатии как к его сочинениям, так и ко всей вообще русской музыке.
В 1880 г. Бородин сочинил симфоническую картинку для оркестра «В Средней Азии», написанную им по случаю 25-летия царствования Императора Александра II. В 1885-6 годах Бородин присутствовал на «русских концертах» в Льеже, устроенных по инициативе и при содействии графини Мерси д Аржанто, горячей поклонницы русской музыки.
В благодарность за сочувствие и пропаганду его сочинений, Бородин посвятил графине 7 фортепьянных пьесок под общим названием «Petite Suite» и романс «Septain» (седмистишие), в русском переводе известный под названием «Чудный сад». Последними его сочинениями были: «Serenata alla spagnola» для струнного квартета, написанного им совместно с Римским-Корсаковым, Лядовым и Глазуновым на тему B-la-f (Belaieff) и посвященного всеми ими издателю-меценату М. П. Беляеву, затем 2-ой струнный квартет d-dur и две части из неоконченной 3-ей симфонии (они не были никогда записаны и, подобно увертюре к «Князю Игорю», на память воспроизведены А. К. Глазуновым).
Бородин скончался внезапно от разрыва сердца, среди гостей, собравшихся у него по случаю масленицы.
Похоронен он на кладбище Александро-Невской лавры, рядом с Мусоргским.
Из этого краткого очерка жизни А. П. Бородина видно, что жизнь его была довольно бедна внешними событиями, но зато тем богаче она была внутренним содержанием.
Все свое время он делил между научным трудом, профессурой, музыкой и общественной деятельностью.
Всему этому он отдавался с одинаковым увлечением и любовью, хотя наибольшую часть времени он уделял профессуре и вообще занятиям в академии, видя в них истинную цель жизни и смотря на музыку лишь как на «блажь». Но несмотря на страстную любовь к науке, деятельность его в сфере научной мысли была менее плодотворна, чем можно было ожидать, судя по его талантливости, — может быть в силу неудачно сложившихся обстоятельств.
По словам проф. А. П. Дианина, его работу тормозил и недостаток средств академической лаборатории (для которой он однако сделал все, что было в его силах), и недостаток времени; с другой стороны, встречи в научных трудах с другими химиками заставляли его отказываться от начатых исследований и уступать их более счастливым и лучше обставленным соперникам.
Так, когда ему удалось получить бромокислоты и смешанные ангидриды бромноватистых и жирных кислот, и он начал разбираться в своих исследованиях, появилась более подробная работа Шютценбергера о подобных же соединениях хлорноватистых кислот, вследствие чего Бородин оставил эту работу, предоставив дальнейшее исследование этих веществ немецкому ученому.
Затем Бородин уже в Италии работал над фтористыми соединениями, и ему первому удалось получить фтористый бензоил, который по своим свойствам оказался вполне аналогичным с хлористым бензоилом (работой этой он доказал, что в сложных углеродистых соединениях фтор является вполне соответствующим другим галоидам).
Затем Бородин изучал действие натрия на валерьяновые альдегиды и получил альдол, но и здесь столкнулся с исследованием французского химика Вюрца, почему и ограничился короткой протокольной заметкой, уступив Вюрцу дальнейшее исследование альдола, несмотря на громадный интерес, который представляло это вещество, благодаря его своеобразной натуре.
После этого Бородин вернулся к исследованиям амарина, которыми он занимался еще в 1858 г., начав этим свою ученую деятельность.
Действуя азотистой кислотой в различных условиях на амарин, Бородин получил нитрозоамарин.
Под конец жизни он занимался разработкой вопроса об определении азота при изучении азотистых метаморфоз в животном организме и предложил для этого свой метод, а также в высшей степени удобный и простой прибор, который нашел себе широкое применение при работах с азотистым обменом.
Вообще, по мнению таких ученых, как Менделеев, Боткин и многие европейские знаменитости, Бородин был первоклассным химиком.
Бородиным напечатано около 20 исследований по химии в различных специальных журналах, русских и иностранных, преимущественно в «Журнале Русского физико-химического общества»; там же помещена заметка о научных трудах Бородина, составленная проф. Дианиным.
В общественной деятельности Бородина прежде всего необходимо отметить его заслуги по отношению к женскому медицинскому образованию.
Будучи европейски образованным человеком, с широким кругозором, Бородин не мог не сочувствовать глубоко и искренне насаждению и развитию в России женского образования вообще и медицинского в частности, и был одним из основателей женских медицинских курсов в С.-Петербурге.
С 1872 г. он читал там лекции по химии, и во все время своего профессорства не переставал заботиться о курсах и оказывать слушательницам поддержку, какая была в его силах. Когда же возник вопрос о закрытии курсов, он всеми силами отстаивал продолжение их существования.
Всем этим он снискал величайшую любовь к себе своих учениц, и среди многочисленных венков, возложенных на его могилу, красовался между прочим один серебряный венок с надписью: «Основателю, охранителю, поборнику женских врачебных курсов, опоре и другу учащихся — от женщин-врачей десяти курсов. 1872-87 г.» Такой же отеческий и вместе с тем дружеский характер носили его отношения к слушателям академии, у которых сохранились о нем самые теплые воспоминания.
По словам проф. Дианина, Бородин вечно о ком-нибудь из них хлопотал, кого-нибудь устраивал, никогда никому не отказывая в поддержке материальной или нравственной.
В своей переписке Бородин рисуется также в высшей степени симпатичной личностью, человеком, чрезвычайно мягким, гуманным и искренним, чуждым всякой мелочности, завистливого отношения к кому бы то ни было, сердечно радующимся успехам друзей и сожалеющим об их неудачах или бедах, любовно относящимся даже к животным.
Кстати сказать, во многих его письмах, особенно в тех, которые посвящены описанию его встреч с Листом, он обнаружил недюжинный литературный талант.
Почти во всех письмах проявляется также и его способность к юмору, причем юмор этот всегда носил вполне безобидный, добродушный характер.
Весьма часто он был направлен на самого же автора.
Но наиболее важное значение имеет деятельность Бородина на музыкальном поприще.
В этом отношении главная заслуга Бородина заключается, во-первых, в том, что он дал дальнейшее развитие началам, положенным Глинкою в его опере «Руслан и Людмила», создав высокий образец истинно национальной эпической оперы, во многом не уступающий своему великому образцу, во-вторых, в том, что он создал своеобразный, чисто русский симфонический стиль (1-ая симфония Римского-Корсакова, первая по времени и во всей русской музыке, заключающая уже в себе многие основные элементы этого стиля, все же произведение еще далеко незрелое, и в ней лишь намечено то, что получило впоследствии такой пышный расцвет у Бородина), и многие позднейшие симфонии русских композиторов, в том числе и Глазунова, представляют лишь разработку этого стиля. Таким образом, главнейшими произведениями Бородина следует считать оперу «Князь Игорь» и две симфонии es-dur и h-moll. Опера «Князь Игорь», писавшаяся с большими перерывами, в период времени от 1869 до 1887 г., так и осталась незаконченною.
Ее закончили после смерти друзья его Н. А. Римский-Корсаков и Глазунов, написавшие и оркестровавшие те номера, которые не были Бородиным написаны или оркестрованы.
Принимаясь за работу над этой оперой, Бородин имел в виду создать образец эпической оперы, «Я все стремлюсь осуществить заветную мечту — написать эпическую русскую оперу», говорил он. И он действительно создал эпическую оперу, т. е. такую, которая воссоздала главным образом жизнь целого народа в известную эпоху его существования, с одинаковой любовью останавливаясь на всех героях и событиях, лишь группируя их вокруг одной личности, как центра; главному лицу оперы, Игорю, уделено сравнительно мало места, и он является лишь центром, вокруг которого происходит все действие, а сам действует очень мало. Все действующие лица охарактеризованы музыкою почти с одинаковою яркостью, начиная от Игоря, благородного, непоколебимо честного борца за родину, до скоморохов Скулы и Ерошки, до половецкой девушки.
Но еще сильнее и ярче охарактеризован сам народ во всех сценах, где выступает на первый план: в прологе он проникнут сознанием величия предстоящего дела борьбы с половцами, в сцене бражничества обнаруживаются его дурные свойства, в последнем акте — он является тоскующим, эта песнь обездоленных без князя поселян изумительно передает «стон русской земли», о котором так поэтично говорит «Слово». Быть может, хоры в «Игоре» — самое сильное и высокое, что написано Бородиным.
Музыка Игоря, подобно музыке его предшественников, Глинки и Даргомыжского, и товарищей, Римского-Корсакова и Мусоргского, проникнута истинно народным складом, основанным на глубоком проникновении в дух народной песни, дающем возможность создавать самостоятельные произведения, родственные ей по стилю, но стоящие неизмеримо выше по совершенству формы и глубине замысла.
Далее, музыка «Игоря» необыкновенно колоритна, что особенно очевидно в сценах в половецкой ставке, в которых необыкновенно хорошо рисуется то бесконечное раздолье степи, из которой пришли эти кочевники (песня половецкой девушки), то восточная нега (хоры половецких женщин), то дикая воинственность варварского племени (пляски и марш). Наряду с элементами народности и колорита, Бородин дал замечательные образчики юмора в сценах Скулы и Ерошки, которые благодаря контрасту с серьезными моментами, еще более оттеняют эпическое величие этих последних.
Наконец, весьма важная роль отведена в опере и лиризму, нашедшему себе место в партиях Ярославны, Кончаковны и Владимира Игоревича, проникнутых сплошь искренним глубоким чувством, никогда, однако, не переходящим в сентиментальность и слащавость.
Относительно внешних форм Бородин несколько расходился во взглядах с остальными членами балакиревского кружка, требовавшими окончательного разрыва со старыми формами и восстававшими против обычной округленности оперных арий, каватин и ансамблей, во имя реализма: он придерживался традиций, завещанных Глинкою, широко применяя округленные формы и не выдвигая на первый план речитативов и декламации, которая тем не менее у него почти всегда безукоризненна.
В симфонии также Бородин не слишком резко уклонялся от обычных симфонических форм. Будучи страстным поклонником симфонической музыки Бетховена и Шумана, Бородин не сразу освободился от влияния этих композиторов и, несмотря на своеобразность многих его приемов, оно все-таки дает себя чувствовать в 1-ой симфонии его, особенно в 1-ой части, где чувствуется Бетховен, и в финале — где влияние Шумана простирается даже до некоторой аналогии главной темы с одной из тем 4-ой симфонии Шумана.
Индивидуальность Бородина проявляется во всей яркости и свободе только в andante с его ярко выраженным восточным характером и изумительно новыми приемами гармонизации, вроде квинт, поставленных вертикально одна над другой, и в фантастическом скерцо, построенном не в обычной классической форме, а в форме сонаты, с 2-мя партиями и миттельзацем, со своеобразным приемом, который Мусоргский назвал «клеваниями». Эти «клевания» встречаются еще в финале той же симфонии, в средней части арии Кончака, а также в основанной на мотиве этой арии, части увертюры к «Игорю»; они состоят в широких ходах аккомпанемента или мелодии сверху вниз. В трио 1-ой симфонии сказывается русский характер впервые с особой яркостью.
Если в 1-ой симфонии преобладает западноевропейский характер музыки, и, в связи с этим, и сильно развитая полифония, то в симфонии h-moll преобладающим является национальный русский элемент, и, сообразной с этим, господствует более простой гомофонический стиль с частым применением унисонов.
Вообще стиль симфонии h-moll более свободный и более уклоняется от общепринятых образцов, что сказывается, например, в выборе весьма отдаленных тональностей для различных частей симфоний, однако необыкновенно искусно подготовленных.
Сверх того она носит характер программный; по словам В. В. Стасова в andante этой симфонии Бородин хотел изобразить звуками «фигуру баяна, в 1-ой части собрание русских богатырей, в финале — сцену богатырского пира при звуках гусель, при ликовании великой народной толпы». Что касается 3-ей, неоконченной симфонии, то в ней автор, по-видимому, желал дать образец русской пасторальной симфонии.
Вполне европейским складом отличаются необыкновенно изящные и законченные в техническом отношении квартеты Бородина а-dur и d-dur. В 1-ом из них он отступает несколько от установленных форм, повторяя тему andante в финале в новой разработке.
В романсах своих Бородин проявил удивительную своеобразность.
С этой точки зрения особенно интересны: необыкновенно картинные фантастические «Морская Царевна» и «Спящая Княжна» (сказка), где с необыкновенным искусством применен интервал секунды в качестве самостоятельного гармонического сочинения, а во втором из них, кроме того, мастерски гармонизованная гамма целыми тонами, унаследованная новой русской школой от Глинки (увертюра к Руслану и хор «Погибнет») и Даргомыжского (сцена Командора из «Каменного гостя «). «Песня темного леса» проникнута истинно эпическим духом, отличается богатырским размахом мелодии и своеобразною, несколько дикой гармонизацией. «Фальшивая нота» прекрасно иллюстрирует разлад между словами и чувством женщины-кокетки. «Море» — эффектная баллада, достигающая грандиозного размаха и полная истинного драматизма; «Арабская мелодия» — изящный восточный романс; «Спесь» и «У людей-то в дому» носят народно-юмористический характер.
Романс «Для берегов отчизны дальней» — проникнут глубоким чувством.
Менее замечательны его фортепьянные вещи, за исключением № 1 серии «Petite suite», носящего название «Au couvent», где прекрасно изображено настроение, навеваемое монастырем и церковной службой.
Пьесы, помещенные им в сборнике «Парафраз» на одну неизменную тему детской польки интересны своими техническими tour-de-force aми. Резюмируя все вышеизложенное, можно сказать, что музыка Бородина проникнута истинно народным характером, чрезвычайно богата и разнообразна по содержанию (лиризм, эпический склад, фантастика, юмор, колоритность, характеристика лиц и народностей — одинаково доступны ему; преобладает, впрочем, эпическое настроение), отличается в общем здоровым жизнерадостным характером, соответствием форм с содержанием, широкою мелодичностью и несколько массивною, по временам угловатою, гармонией.
К недостаткам ее можно отнести некоторую монотонность и местами изысканность или шероховатость гармонии.
Значение его как музыканта состоит в том, что он дал дальнейшее, и притом широкое развитие национальному эпическому элементу, лишь намеченному Глинкой в «Руслане» (который в общем все же скорее фантастическая, сказочная опера, чем эпическая), а также в том, что он создал русский национальный симфонический стиль, долгое время господствовавший в произведениях молодых русских композиторов.
Перечень напечатанных произведений Бородина: 1) «Князь Игорь» — опера в 4-х действиях с прологом, 1869-87. 2) Финал из оперы «Млада» (для оркестра). 3) Симфония es-dur. 4) Симфония h-moll. 5) Две части (allegro и scherzo) из неоконченной симфонии а-moll. 6) «В Средней Азии», музыкальная картинка для оркестра, 1880 г. 7) 1-й Квартет, а-dur, для 2 скрипок, альта и виолончели, под впечатлением Бетховенской темы. 8) 2-ой Квартет, d-dur — для 2 скрипок, альта и виолончели. 9) Serenata alla spagnola, для струнного квартета на тему B-la-f (из квартета, написанного совместно с Римским-Карсаковым, Лядовым и Глазуновым).
Романсы: 10) Сказка (Спящая княжна), 11) Фальшивая нота, 12) Отравой полны мои песни, 13) Море, баллада, 14) Песня темного леса, 15) Морская царевна, 16) Из слез моих много малютка, 17) Чудный сад, 18) Для берегов отчизны дальней, 19) Спесь, 20) Арабская мелодия, 21) У людей-то в дому, 22) Серенада 4-х кавалеров одной даме («Покуда объята вся улица сном»), для 4-х мужских голосов, 23) Petite suite, 7 пьес для фортепьяно: а) Au couvent, b) Intermezzo, c) и d) 2 мазурки, е) Серенада, f) Reverie и g) Nocturne. 24) 4 пьесы: полька, похоронный марш, реквием и мазурка на неизменяемую тему детской польки из сборника «Парафразы» (написанного совместно с Кюи, Лядовым и Римским-Корсаковым), 25) Скерцо, посвященное Жадулю. «А. П. Бородин.
Его жизнь, переписка и музыкальные статьи», изд. А. Суворина, под редакцией В. В. Стасова, СПб., 1889. — В. А. Чечотт, «А. П. Бородин», очерк музыкальной деятельности.
Издание журнала «Баян», СПб., 1890. — Финдейзен, «Князь Игорь», статьи в «Русской музыкальной газете» за 1897 г. — Статьи Кюи в «СПб. Ведомостях» за много лет. — Статья проф. А. Дианина в «Журнале Русско-химического об-ва», 1888 г., № 4. Н. Грушке. {Половцов} Бородин, Александр Порфирьевич — профессор химии и академик Военно-медицинской академии, доктор медицины и композитор; род. 31 октября 1834 г. в Петербурге, умер в феврале 1887 года; из рода князей Имеретинских.
Мать Б., урожденная Антонова, была умная, энергичная, хотя и малообразованная женщина; она не чаяла души в своем сыне, которого ввиду болезненной хилости, отличавшей годы раннего детства Б., воспитывали дома под руководством опытных и сведущих преподавателей.
В деятельности Бородина могут быть отмечены 3 параллельных направления: научное, общественно-педагогическое и музыкальное.
Если на первые два направления взгляд может быть точно установлен, то об последнем этого еще нельзя сказать.
По мнению одних, в числе которых находится Лист, Б. нужно считать одним из наиболее выдающихся европейских композиторов; по мнению других — он человек большого таланта, принявший «худое» направление.
Что касается его научной и общественно-педагогической деятельности, то в первой ему, как иногда выражаются, «не везло». Работая под руководством знаменитого Н. Н. Зинина, Б. хотел всецело отдаться занятиям химией, но не мог, потому что состоял ассистентом при кафедре общей патологии и терапии, что отрывало его от занятий химией.
Несмотря на это, он с 1856 до 1869 г. напечатал в бюллетенях петербургской Академии наук два исследования: 1) «О действии йодистого этила на гидробензамид и амарин и о конституции этих соединений» и 2) «О действии йодистого этила на бензоиланилид». Посланный в 1859 году за границу, он работал в Гейдельберге, Париже и Италии.
В Гейдельберге он продолжал работать в том направлении, в котором работал в Петербурге, и напечатал 3) «Исследование некоторых производных бензидина». Затем появляется интересная работа Б. 4) «Исследование о действии брома на серебряные соли уксусной, масляной и валериановой кислот»; ему удается таким образом получить бромокислоты и еще другие в высшей степени интересные вещества — именно, смешанные ангидриды бромноватистой и жирных кислот.
Как только он начал уже разбираться в этом вопросе, появилась подробная работа Шютценбергера о подобных же соединениях хлорноватистой кислоты, вследствие чего Б. оставил свою работу, предоставив дальнейшее расследование этого вопроса Шютценбергеру.
А вопрос этот потому был интересен, что тут как бы получались кислоты, в которых гидроксильный водород был замещен галоидом, т. е. соли, в которых вместо металла стоит галоид.
Затем Б. уже в Италии работает над фтористыми соединениями, и ему первому удалось получить фтористый бензоил, который по своим свойствам оказался вполне аналогичным с хлористым бензоилом.
Эта работа представляла, во-первых, один из первых примеров фтористых органических соединений, а во-вторых, показала, что и в сложных углеродистых соединениях фтор является вполне соответствующим другим галоидам.
Затем Б. изучал действие натрия на валерьяновый альдегид.
Тут ему удалось получить вещество, которое в свое время вызвало весьма большой интерес у химиков, именно так наз. альдол, открытый и описанный Wurtz ом, но когда Б. явился в заседание с целью сделать свое сообщение, то увидел только что вышедшую работу Wurtz a, подробно рассматривавшую вещество, о котором Б. хотел сделать предварительное сообщение.
Кроме этого, Б. были исследованы продукты уплотнения альдегидов, представившие такие непреодолимые трудности, благодаря которым эти продукты и теперь, т. е. почти 20 лет спустя, остаются мало исследованными.
Об остальных работах Б. см. «Жур. Русс. физ.-хим. общ»» (1888 г. вып. 4). Б. напечатал 21 химическое исследование.
Как общественный деятель Б. прежде всего выдвигается в так назыв. «женском вопросе». Более горячего и деятельного поборника женского образования трудно было найти. Для него это было «sancta sanctorum», ради защиты которого он готов был жертвовать всем. В истории развития высшего женского образования в России имя Б. должно бесспорно занимать одно из первых мест. Недаром же на могилу его был возложен серебряный венок с надписью «Основателю, охранителю, поборнику женских врачебных курсов, опоре и другу учащихся — от женщин-врачей десяти курсов 1872-1887». Эта надпись стоит памятника.
Подводя итоги всему вышеприведенному не трудно видеть, что репутация одного из самых крупных ученых была вырвана у Б., можно сказать, из рук; если бы остались за ним альдол Wurtz a, ангидриды Шютценбергера, прибавься они к его исследованиям над фтористыми соединениями и продуктами уплотнения альдегидов, имя Б. в химии стояло бы наряду с именами наиболее крупных первоклассных ученых Зап. Европы.
Когда Б. спросили, отчего он уступил Wurtz y исследование альдолов, он вздохнул и сказал: — «моя лаборатория еле существует на те средства, которые имеются в ее распоряжении, у меня нет ни одного помощника, между тем как Wurtz имеет огромные средства и работает в 20 рук благодаря тому, что не стесняется заваливать своих лаборантов черной работою». Каждый русский ученый поймет глубокую правду и гуманность этих слов. М. Гольдштейн.
Бородин (А. П.) как композитор.
Музыкальные способности Бородина обнаружились очень рано; девятилетним ребенком он по слуху играл на фортепиано всевозможные пьесы, слышанные им в исполнении военных оркестров, а 13-и лет написал первое сочинение: концерт для флейты, на которой довольно бойко играл; следующим его сочинением было небольшое трио (G-dur) для струнных инструментов на темы из оп. «Роберт-Дьявол» Мейербера.
В 1850 г., шестнадцати лет, Б. поступил вольнослушателем в Медико-хирургическую академию, в которой считался одним из блестящих учеников.
Ко времени пребывания Б. в академии относятся следующие сочинения: «трио» на известную песню «Чем тебя я огорчила» и «скерцо» (B-moll) для фортепиано, в котором впервые встречается у Б. русский пошиб. В музыкальном развитии Б. в разные поры его жизни играли большую роль две личности; это были: М. Р. Щиглев, известный впоследствии в музыкальном мире пианист-педагог и автор многих изящных вещиц, и М. А. Балакирев.
Влияние Щиглева связано с детским и юношеским возрастом Б., когда оба мальчика, будучи товарищами-однолетками, совместно занимались музыкою.
В первый же год своего знакомства юные друзья успели переиграть в четыре руки все симфонии Бетховена, Гайдна и знали их чуть ли не наизусть, но в особенности увлекались они Мендельсоном, ярым поклонником которого был Б. в годы своей молодости.
В то же время они усердно посещали павловские концерты Гунгля, университетские симфонические концерты, дававшиеся под управлением известного виолончелиста Карла Шуберта, знакомились с камерной музыкой, для чего оба они выучились, без посторонней помощи, играть на инструментах: Щиглев на скрипке, Б. на виолончели.
По окончании академического курса Б. был неоднократно посылаем за границу для усовершенствования в избранной им специальности.
Эти поездки принесли Б. огромную пользу и в музыкальном отношении, знакомя его с заграничною музыкальною деятельностью, вводя его в кружки тамошнего артистического мира, объединяющим центром которого служил знаменитый Ф. Лист. Отношения последнего к Б. нашли себе характеристику в письмах, помещенных в книге В. В. Стасова «А. П. Бородин, его жизнь, переписка и музыкальные статьи». Лист путем своего личного, авторитетного влияния способствовал к непосредственному ознакомлению иностранной публики с оригинальным и живым дарованием русского композитора.
Во время первого пребывания Б. за границей (1859-62 года) его научные занятия перемешивались с музыкальными.
Там он написал: «квинтет», «секстет» (для струнных) и «скерцо» для фортепиано в 4 руки. По возвращении в 1862 г. в Россию в его музыкальной жизни произошла очень крупная перемена, которой он был обязан своим знакомством с М. А. Балакиревым.
Как даровитый и знающий музыкант, Балакирев имел сильное на него влияние, вследствие которого Б. из области дилетантизма перешел на почву серьезного композиторства.
У Балакирева Б. усовершенствовал технику письма, изучил оркестровку, формы сочинений; благодаря этим занятиям у Б. развился критический взгляд на музыку, более широкое и разностороннее понимание ее задач и требований.
Около Балакирева в то время группировались молодые русские композиторы: И. А. Кюи, М. П. Мусоргский, Н. А. Римский-Корсаков; к их кружку присоединился и Б. Тесный кружок названных музыкантов имел весьма благотворное влияние на Б., так как они, страстно любя искусство, постоянно сходились для обмена мыслей, изучения различных музыкальных сочинений и для взаимного ознакомления со своими произведениями.
Благодаря соревнованию, чуждому всякой зависти, Б. скоро по вступлении в кружок начал писать свою первую симфонию (Es-dur), которая, однако, была окончена только в 1867 г., а исполнена в первый раз 4 янв. 1869 г. в симфоническом собрании Русск. музык. общества под управлением Балакирева.
Позднее Б. перешел к сочинению романсов и опер. Так, им написаны романсы: «Спящая княжна» (1867); «Старая песня» (песнь о темном лесе); «Фальшивая нота», «Морская царевна», «Отравой полны мои песни» (1868); баллада «Море» (1870); «Из слез моих». К более позднему периоду относятся романсы: «У людей-то в дому» (на слова Некрасова, 1884); «Для берегов отчизны дальней», написанный на смерть Мусоргского (1881); «Чудный сад», «Арабская мелодия» (1885); «Спесь» (на слова гр. А. К. Толстого).
Все эти романсы изданы музыкальными фирмами П. Юргенсона (Москва), В. Бесселя и К° (СПб.) и М. Беляева (Лейпциг).
По совету Балакирева Б. принялся за сочинение оперы на сюжет драмы «Царская невеста» Мея; после нескольких номеров предпринятый труд был, однако, оставлен, а Б. принялся в начале 1869 г. за сочинение своей второй симфонии (H-moll), которую он писал семь лет; эта симфония впервые была исполнена 2 февр. 1877 г. в симфоническом собрании И. Р. М. О. под управлением Э. Ф. Направника.
Рядом с симфонией Б. был занят сочинением оперы «Князь Игорь», сюжет и сценарий которой были предложены автору В. В. Стасовым; в апреле 1869 г. сценарий был существенно видоизменен самим композитором, который вначале очень живо заинтересовался сюжетом своей оперы и принялся за ревностное изучение относящихся до него литературных памятников нашей старины; так, в него введены весь пролог, комические сцены гудочников Скулы и ерошки; многие же из первоначально вошедших в либретто сцен были вовсе исключены из него автором.
Оперу «Князь Игорь» Б. писал не по порядку сцен, предложенных либреттистом, а вразбивку; раньше всех был сочинен «Сон Ярославны»; в 1874 г. «Половецкий марш» и «Плач Ярославны»; в 1875 г. «Половецкие пляски с хором», «Песнь Владимира Галицкого»; в 1876 г. ариозо Ярославны — «Как уныло все кругом»; около 1877 г. «каватина» Владимира Игоревича; в 1878 году хоровая сцена и песня Скулы и ерошки в 1 дейст., в 1879 г. почти все сцены 1-й картины 1-го действ. и финал 2 карт.; в 1880 г. женский хорик в 5/4 и т. д. Многое из первоначального материала для «Князя Игоря» вошло во 2 симфонию, так как Б. отказался было от намерения продолжать свою оперу. Только в начале 70-х годов Б. вновь принялся за «Игоря», неожиданным толчком к чему послужила «Млада». Эту оперу-балет тогдашний директор театров Гедеонов предложил написать коллективно четырем русским композиторам: Кюи, Мусоргскому, Римскому-Корсакову и Б. Хотя заданная работа была окончена вовремя, но постановка нового произведения на императорской сцене не состоялась.
Б. написал к «Младе» весь 4-й акт, куда входили сцены между князем Яромиром и верховным жрецом, явление теней древних славянских князей, сцены страсти и ревности между Яромиром и Войславой, подъем вод моря от прилива, затопление Храма и общая гибель.
Этим материалом Б. воспользовался для своего «Князя Игоря». Почти все, как говорит В. В. Стасов в своей книге о Б., предназначенное для «Млады»», вошло теперь в состав оперы «Князь Игорь»: «идоложертвенный хор» жрецов и народа в храме Радегаста послужил основой началу пролога в «Игоре»: сцена «Яромира и жреца» вошла в состав некоторых сцен самого Игоря; дуэт «Яромира и Войславы» лег в основание сцены Игоря, князя Владимира и Кончаковны (терцет) в 3 д. «Игоря» и т. д. Такого же точно приема держался и Мусоргский, который, начав сперва писать оперу «Саламбо», воспользовался ее материалом для оперы «Борис Годунов». Сочинение «Игоря» затянулось на долгие годы, в продолжение которых Б. написал два квартета (A-moll и A-dur), одну часть (andante) квартета под названием B-La-F (Belaeff) в 1886 г., фортепианную сюиту, состоящую из семи пьес, названных «petit poeme d amour d une jeune fille» (1885 г.); романс «septain» (семистишие) на слова одного бельгийского поэта (1886 г.); последние два сочинения Б. посвятил покойной графине де Мерси-Аржанто, проявлявшей большие симпатии к молодой русской школе, произведения которой она ревностно распространяла на своей родине (Бельгии).
Ею же, между прочим, переведены на французский язык все романсы Б. и три отрывка из «Игоря». В промежутке этих лет Б. написал, кроме того, фортепианное скерцо Es-dur (1885 года, посвященное бельгийскому капельмейстеру Жадуль, и, наконец, начал свою третью симфонию (A-moll), сочинив две первые части, законченные и инструментованные А. К. Глазуновым.
Симфонии Б. изданы фирмою В. Бессель и К° (СПб.). Что касается «Князя Игоря», то Б. писал его с большими промежутками времени в продолжение 18 лет. Начатая в апреле 1869 г. опера уже значительно подвинулась вперед в 1887 г., когда неожиданная кончина Б., последовавшая 15 февр. 1887 г., прервала его обширный труд. Последними страницами «Игоря», написанными Б. в феврале 1887 г., были: хор половецкого дозора и речитатив Игоря с Кончаком.
Насколько в опере Б. постороннего элемента, не принадлежащего перу автора, мы не беремся судить, а ограничиваемся помещением примечания, приложенного к клавираусцугу «Князя Игоря», изданному М. П. Беляевым в Лейпциге на русском, французском и немецком языках.
Вот что в нем напечатано: «оставшаяся неоконченной, по смерти автора, опера «Князь Игорь» закончена Н. А. Римским-Корсаковым и А. К. Глазуновым.
Первым наоркестрованы оставшиеся неиструментованными №№ пролога, 1-го, 2-го и 4-го действий, а также половецкий марш (№ 18) из 3-го действия; вторым докончены, по оставшимся материалам, и инструментованы остальные №№ 3-го действия и увертюра.
В начале каждого № партитуры означено, кому принадлежит инструментовка или окончание его». Первое представление «Князя Игоря» на сцене Мариинского театра состоялось 23-го октября 1890 г. под управлением капельмейстера К. А. Кучера.
В первый же сезон опера Б. выдержала 13 представлений, и как на первом, так и на последующих спектаклях имела большой успех. В области русской музыки Б. является композитором с редким дарованием к национальному колориту; обладая самобытным талантом, Б. не был чужд влиянию некоторых композиторов.
В симфонической музыке наибольшее влияние оказали на Б. сочинения Шумана, которого, впрочем, незаметно в камерной музыке.
В опере Б. заметно влияние Глинки (ему он посвятил своего «Игоря»), отчасти Серова и Мусоргского.
Как колорист в смысле национального элемента в симфонической музыке Б. высказался в «Средней Азии» (восточный и русский элементы); те же два элемента широко разработаны в его опере «Князь Игорь». Гармония Б. отличается большой своеобразностью, красотою, хотя автор порою и страдает изысканностью.
Большое внимание обращал Б. на ритмическую сторону, всегда интересную и оживленную, а главное, на мелодию, которая у него имеет ясные очертания и несомненную красоту.
Разумеется, во многих случаях достоинство мелодии может быть отнесено не к изобретательности композитора, а к его тонкому вкусу, с которым он выбирал для своей оперы народные мотивы, как на это указывает его биограф В. В. Стасов.
По своему музыкальному темпераменту Б. лирик и эпик: эти черты составляют главные элементы его оперной музыки.
В опере Б. не держался исключительного направления и, вопреки современным взглядам в пользу речитативно-ариозного пения, выказал большую склонность к формам округленным.
Кроме лирического таланта, Б. выказал несомненное дарование и в области комической; к сожалению, оно проявилось в ограниченных размерах, в лице гудочников в опере «Князь Игорь». Б. похоронен на кладбище Александро-Невской лавры, рядом с Мусоргским и неподалеку от могил Серова, Даргомыжского и Лишина.
Друзья и почитатели Б. воздвигли на его могиле прекрасный памятник в древнерусском стиле, с бронзовым бюстом композитора.
Ср. В. В. Стасова: «А. П. Бородин, его жизнь, переписка и музыкальные статьи, 1834-1887 г.» (СПб., 1889 г., издание А. С. Суворина), заключает в себе, кроме подробной биографии покойного и его обширной и полной интереса переписки с друзьями (более 100 писем), также и литературные труды покойного: «Лист у себя дома в Веймаре» (из личных воспоминаний автора, 1883) и музыкальные заметки (фельетоны), писанные Б. в 1868 и 1869 гг., помещенные в виде отдельных приложений в конце книги. Сочин. Б. были неоднократно исполняемы за границей: во Франции, Бельгии, Германии, Голландии и в Соединенных Штатах Сев. Америки.
Н. Соловьев. {Брокгауз} Бородин, Александр Порфирьевич — род. 31 октября 1834 в СПб., ум. 15 февраля 1887 там же. По отцу (кн. Гедеанов) происходил из рода кн. Имеретинских, но, родившись вне брака, не наследовал фамилии отца; мать (урожденная Антонова) дала ему серьезное домашнее образование.
Уже в детстве Б. обнаружил блестящие способности; он прекрасно изучил языки французский и немецкий, занимался между прочим лепкой, рисованием, но больше всего любил химию и музыку, которым и посвятил затем всю жизнь. 16-ти лет Б. поступил в медико-хирургическую академию, где под руководством известного Зинина, много работал по химии. По окончании академии он два года работал, как врач, при военном госпитале, сдал докторскую диссертацию и командирован был за границу, где пробыл с 1859-62 (Гейдельберг, Пиза и др. города).
По возвращении оттуда Б. в 1864 избран был профессором химии в академии, каковую должность занимал до смерти.
Умер он внезапно, у себя на домашнем маскарадном вечере, от аневризма.
Как химик, Б. занял почетное место в науке, благодаря своим выдающимся работам и исследованиям; еще крупнее он как музыкант.
На фп. Б. играл с детства; вместе с товарищем Щиглевым он переиграл в 4 руки классические симфонии, особенно Бетховена и Мендельсона; кроме того, играл на флейте и, будучи уже студентом, выучился играть на виолончели, что дало ему возможность участвовать в квартетах.
Вообще, во времена студенчества Б. усердно продолжал заниматься музыкой, как дилетант: часто слушал музыку, сам играл и сочинял (первый его композиторский опыт — концерт для флейты — относится еще к 13-14-летнему возрасту).
По окончании академии, он уже уделяет гораздо меньше времени музыки.
Знакомство (за границей) с Е. С. Протопоповой (ставшей в 1863 его женой), прекрасной пианисткой, «открывшей» ему Шумана и Шопена, и особенно сближение с Балакиревым (см.) и его кружком (Мусоргский, Римский-Корсаков, Кюи) превратило Б. из «ярого мендельсониста» в поборника Шумана и русской музыки и дало толчок его серьезным музыкальным занятиям.
В 1867 Б. окончил свою 1-ую симфонию (Es-dur); затем написал немало романсов, из которых лучшие: «Море», «Песня темного леса», «Морская царевна», «Спящая княжна» и др. Он начал было писать оперу «Царская невеста», но затем бросил ее и принялся, по совету В. Стасова, в 1869 за новую оперу «Князь Игорь». Б. перечел множество сочинений, относящихся к эпохе «Слова о полку Игореве», и сам написал либретто, мастерское в смысле языка. Ученые занятия, профессорские обязанности в двух академиях (Хирургической и Лесной) и на женских медицинских курсах (1870-84), а также участие в разных обществах и комиссиях сильно тормозили сочинение «Игоря». Б. не удалось совсем закончить оперу, и после его смерти она была доинструментована и кое-где дописана, по наброскам автора, Римским-Корсаковым и Глазуновым (подробности см. «Рус. Муз. Газ.», 1896, № 2). Последний на память восстановил также увертюру к ней. Многое вошло в «Игоря» из оперы-балета «Млада», написанной Б. совместно с членами его кружка (каждый по акту), но не поставленной.
В 1876 окончена была 2-я симфония (Н-moll) Б.; следующими сочинениями были два струнных квартета (А-dur, D-dur), симфоническая картина «В Средней Азии», 3-я симфония (А-moll, написаны только 2 части), несколько романсов и фортепианных вещей, из которых выдается «Petite suite pour piano», часть квартета «В-la-f» (см. Беляев) и др. Кроме того, Б. выступал изредка и как музыкальный критик, заменяя Кюи в «СПб. Ведомостях». Уже в 1-ой симфонии, которою Б. так блестяще выступил на композиторское поприще, сказались отличительные свойства его яркого и великого таланта.
Это, прежде всего, — полная самобытность музыкального содержания, выражающаяся в своеобразности мелодии, ритма и особенно гармонии, причем музыка Б., по общему своему складу и характеру, является, быть может, наиболее русской, наиболее народной из всего, что было написано после Глинки; и это тем более поразительно, что Б. вырос в СПб., в глубине же России живал лишь по временам, недолго, и то будучи уже взрослым.
Особенно характерны присущие музыке Б. сила и ширина размаха, придающие ей нередко какую-то эпическую и притом характерно-русскую богатырскую мощь (2-я симфония, много в «Игоре»); очень удавался также Б. совершенно своеобразно выраженный в его музыке восточный элемент (средние акты «Игоря», «В средней Азии»). Искусство контрапункта далось ему как бы само собой: он мало учился «технике» композиторства и может быть назван самоучкой.
Б. также превосходный мелодист, причем в симфонической музыке у него чаще встречаются короткие темы, дающие больше простора для тематической работы; в опере же, в противоположность принципам новой русской школы, — с которой он впрочем во многом и сходился — он предпочитает широкое пение мелким фразам, кантилену — мелодическому речитативу.
Точно также Б. держится старинного деления оперы на отдельные законченные нумера (симфонии его, в отношении формы, также не дают ничего нового).
Все это приближает замечательную бородинскую оперу к операм Глинки, памяти которого она и посвящена.
Лучше всего выражены в творчестве Б. лирический и эпический моменты; превосходно также удавался ему комический элемент (эпизоды в «Игоре», «Серенада 4 кавалеров» «Фальшивая нота»), и несколько слабее — драматический.
К недостаткам музыки Б. относятся кое-где излишняя грузность стиля и чрезмерная изысканность гармонии; тематическая разработка у Б. также заставляет изредка желать большей цельности.
Симфонии Б. до сих пор меньше известны в России, чем за границей, где их распространению содействовал особенно Лист (с которым Б. близко познакомился во время своих заграничных поездок в 1881 и 1885) и графиня Мерси-д-Аржанто; опера его в первый раз поставлена была на СПб. Мариинской сцене только 23 октября 1890, затем обошла всю Россию и всюду встретила самый сочувственный прием. О Б. и его крупном, уже теперь ярко сказывающемся влиянии на русскую музыку, написано покуда очень мало; много интересного материала в книге В. В. Стасова «А. П. Б., его жизнь, переписка и музык. статьи» СПб. 1889. См. также «Князь Игорь» Н. Финдейзена («Рус. Муз. Газ.», 1897). Б. похоронен на кладбище Александро-Невской лавры; на могиле его в 1889 воздвигнут памятник. (Э.) {Риман} Бородин, Александр Порфирьевич 1858 г., доктор медицины, профессор химии (с 1864 г.) Медико-хирургическ. акад.; талантливый музыкальный композитор; р. 31 окт. 1834 г., † 1887 г. 15 февр. {Половцов} Бородин, Александр Порфирьевич (1834-1887) — выдающийся композитор и химик. С детства обнаруживал как блестящие музыкальные способности, так и влечение к естественным наукам, — в частности, к химии. Не имея еще полных 16 лет от роду, Б. поступил в Петербургскую медико-хирургическую академию, которую окончил в 1856, а с 1862 сделался ее профессором по кафедре химии. В области музыкальной, до знакомства в 1863 с Балакиревым (см.) и его кружком, Б. был любителем-самоучкой.
Музыкальный вкус Б. воспитывался, гл. обр., игрою в ансамблях (Б. играл на фортепиано, флейте и, в студенческие годы, на виолончели) и знакомством с музыкальной литературой, преимущественно западной (симфоническая и камерная музыка классиков и Мендельсона).
Из русских авторов сильнейшее впечатление на Б. производил М. Глинка.
К середине 50-х гг. относится первое дошедшее до нас произведение Б., хотя сочинять он стал значительно раньше.
Сближение с группой рус. музыкантов-новаторов («могучая кучка») и женитьба на Е. С. Протопоповой — талантливой пианистке — направили симпатии Б. в сторону музыки Шумана, Листа, Берлиоза.
Знакомство Б. с главой группы — М. А. Балакиревым — произошло осенью 1862 и имело решающее значение для дальнейшего творческого пути композитора.
Сочинением первой симфонии Es-dur (1863-67) Б. создает уже мастерской образец своеобразного симфонического письма, хотя и не лишенного западных влияний, особенно в финале (влияние Шумана).
В ближайший период, ознаменованный теснейшей дружбой Б. с деятелями новой рус. школы, особенно с Римским-Корсаковым, он приступает к сочинению второй, «богатырской» симфонии (1869), ряда романсов (1867-68; всего, с более поздними, Б. сочинено 12 романсов) и начинает (в 1869), по совету В. В. Стасова, оперу «Князь Игорь» на сюжет «Слова о полку Игореве». Но сочинение оперы затянулось надолго.
Внезапная смерть (от разрыва сердца) помешала Б. закончить оперу. Она дооркестрована и приведена в окончательный вид Н. А. Римским-Корсаковым и А. К. Глазуновым.
Творчество Б. явно разделяется на два периода: до 1863 и с 1863 по 1887. Сочинение, под руководством Балакирева, первой симфонии (1863-67) положило решительный рубеж между камерными опытами в духе Мендельсона и всем последующим творчеством Б. Первый период еще недостаточно изучен, и в музыкальном наследии Б. имеется еще ряд не разобранных композиций этого периода.
Во втором же — его талант полно раскрывается в его немногочисленных, но получивших мировую известность, симфонических и камерных произведениях, романсах и единственной его опере. Характерными чертами творчества Б. являются: могучий размах музыкального воображения, пластическая мелодичность, любовь к простым, отчетливым формам (в этом отношении Б. проявляет даже склонность к известному консерватизму), крепкое полифоническое письмо, чрезвычайная смелость гармонических оборотов, яркий ритмический рисунок.
В области оперы Б. является продолжателем Глинки, вместе с тем, обнаруживая тяготение к романтике полусказочного-полуисторического эпоса и пристрастие к восточному элементу (широко использованные кавказские и среднеазиатские мотивы в т. н. «половецком» акте «Игоря»). К этому следует присоединить еще и склонность к бытовому комизму и, наконец, острое чувство инструментальных красок.
Являясь очень сильным выразителем народнических стремлений в рус. музыке, Б. занимает совершенно особое место в истории рус. музыкальной интеллигенции, выразив в своей музыке здоровое, жизнерадостное и цельное мироощущение.
Характерные особенности музыкального письма Б. были очень важны для дальнейшего развития рус. и западной музыки.
В области симфонической, где Б. первый создал монументальные образцы рус. симфонии, наиболее близкий ему талант — Глазунов, а из молодого поколения рус. музыкантов — Стравинский и Прокофьев.
Сильное впечатление произвело за границей первое исполнение (в 80-х гг.) его симфонических произведений, а затем и постановка оперы «Князь Игорь» Дягилевым в Париже (в первом десятилетии нашего в.) и в 1925 в Германии.
Следы бородинских влияний особенно заметны у новых франц. авторов импрессионистического направления.
Число опубликованных музыкальных произведений Б. невелико: 2 оконченные симфонии (Es-dur и H-moll) и одна неоконченная (2 части оркестрованы Глазуновым), 12 песен и романсов, 2 струнных квартета (первый A-dur, 1877-79, второй D-dur — в начале 80-х гг.), «В средней Азии» — музыкальная картина для оркестра, опера «Князь Игорь» на собственные слова (1869-87), законченная и редактированная Н. Римским-Корсаковым и А. Глазуновым, финал из оперы-балета «Млада» (1872), «Petite suite» (семь пьес для фортепиано, 1885), «Scherzo pour orchestre» в переложении для фортепиано в 2 руки (1885), «Полька», «Реквием» и «Траурный марш» в коллективных парафразах рус. композиторов на детскую тему, «Serenata alla spagnola» в коллективном квартете на тему B-La-F (Belaeff, 1886), «Серенада четырех кавалеров» — комический вокальный квартет.
Лит.: Стасов, В., А. П. Бородин, его жизнь, переписка и музыкальные статьи, СПб, 1889; Чечотт, В., А. П. Бородин, СПб, 1890; Бpаудо, Е. М., А. П. Бородин, его жизнь и творчество, П., 1922. Статьи: Тимофеев, Г. Н., А. П. Бородин, журн. «Современник», № 8-9, 1912; Ю. З., Неизданные и забытые письма Бородина, «Муз. Летопись», сб. 1, П., 1922; A. Habets, Borodine (по Стасову), paris, 1893. Е. Браудо.
Научная деятельность.
Б. выполнил около 20 исследований по химии, из которых наиболее замечательными являются исследования амарина, получение фтористого бензоила, ряд исследований конденсации альдегидов и широко распространенный в медицинских лабораториях метод определения мочевины в моче с помощью прибора, им сконструированного.
Б. принял большое участие в организации Женских медицинских курсов.
Педагогические и организационные работы помешали развитию экспериментальных исследований Б. Замечательно, что профессорские обязанности Б. считал своим главным делом и в письме в 1876 писал: «У меня музыка — отдых, потеха, блажь, отвлекающая меня от прямого моего настоящего дела — профессуры, лекций» (из переписки Б.). Лит.: Дианин, А. П., А. П. Бородин, Биографический очерк и воспоминания, «Журн. Рус. Физико-Химич. Об-ва», т. XX, 1888. А. Чичибибин.
Бородин, Александр Порфирьевич (род. 12.XI.1833 в Петербурге, ум. 27.II.1887 там же) — рус. композитор, ученый-химик, общественный деятель.
Музыкой занимался с 8 лет (фл., фп., с 12 лет влч.), композицию изучал самостоятельно.
Оконч. Петербургскую медико-хирургическую (ныне Военно-медицинская) академию (1850-56), не прекращая занятий музыкой.
С 1859 по 1862 находился за границей в командировке для научного усовершенствования (Германия, Франция, Италия).
С 1862 до конца жизни профессор (1862-64 адъюнкт-профессор, с 1864 ординарный профессор, с 1877 академик) Медико-хирургической академии.
С 1863 профессор Лесной академии (кафедра химии). Член-учредитель Русского химического общества (осн. в 1868), один из основоположников высшего женского медицинского образования в России.
В 1868 публиковал муз.-критические статьи в газ. «Санкт-Петербургские ведомости». С 1862 началось его сближение с творческим содружеством Могучая кучка, активным участником которого он стал в дальнейшем.
В 1877 установились дружеские отношения с Ф. Листом.
В 1885-86 поездки в Бельгию для участия в концертах рус. музыки, где исполнялись его произведения.
Характерные черты творчества Б. — народность, национальный характер, монументальность, эпическая мощь, эмоциональное полнокровие, оптимизм, стройность и ясность формы, красочность гармонического языка. «Талант Б. равно могуч и поразителен как в симфонии, так и в опере и в романсе», — писал В. Стасов.
Б. создал жанр национально-эпической песенной симфонии.
Соч.: опера «Князь Игорь» (1869-87, оконч. Н. Римским-Корсаковым и А. Глазуновым, пост. 1890), комич. опера «Богатыри» (1867), IV акт коллект. оперы «Млада» (1872, остальные акты — Ц. Кюи, М. Мусоргский, Н. Римский-Корсаков); 2 симфонии (1867, 1876), 2 ч. III симфонии (восст. по эскизам А. Глазуновым), муз. карт. «В Средней Азии» (1880), Секстет (1860), Фп. квинтет (1862), 2 квартета (1879, 1881); Маленькая сюита (7 пьес) для фп. (1885); 16 романсов, в т. ч. «Для берегов отчизны дальней», «Море», «Песнь темного леса», «Спящая княжна», «Спесь»; статьи о музыке, 42 научн. работы.
Бородин, Александр Порфирьевич (31 окт. 1833 — 15 февр. 1887) — рус. композитор и химик. С детства Б. проявлял большой интерес к естественным наукам, особенно к химии, и с увлечением занимался музыкой; это сочетание двух различных призваний проходит через всю его жизнь. Будучи студентом Медико-хирургич. академии (1850-56), Б. начал заниматься исследованиями в области химии под руководством H. H. Зинина.
В 1858 защитил дисс. «Об аналогии фосфорной и мышьяковой кислот в химическом и токсикологическом отношении» и был послан для усовершенствования за границу; вместе с Д. И. Менделеевым и И. М. Сеченовым посетил Италию, Германию и Швейцарию (1859-62). С 1862 — адъюнкт-проф., а с 1864 — ординарный проф. Медико-хирургич. академии.
Б. принадлежит серия исследований, посвященных строению гидробензамида и амарина, а также взаимодействию бензоиланилида и бензидина с йодистым этилом.
Им изучалась реакция бромирования масляной и валериановой кислот; разработан метод получения бромпроизводных жирных кислот действием брома на серебряные соли кислот.
В дальнейшем Б. изучал реакции взаимодействия сложных эфиров и др. соединений с цинкэтилом.
Им получен фтористый бензоил.
Б. провел исследования по полимеризации и конденсации альдегидов (1863-74); подробно осветил реакции и продукты конденсации альдегидов валериановой, изокаприновой и энантовой кислот (1869-73). В 1872 исследовал ацетальдегид, описал альдоль и реакцию альдольной конденсации.
Ему принадлежат также исследования в области физиологич. химии и санитарно-химич. проблем: предложил способ определения азота в моче (1875), сконструировал прибор для количественного определения мочевины азотометрич. методом, исследовал дезинфицирующие средства и т. д. Б. способствовал развитию высшего женского образования в России, был одним из организаторов Петербург. женских врачебных курсов, где в 1872- 1887 читал курс химии. Соч.: Recherches sur la constitution chimique de l hydrobenzamlde et de l amarine, «Bulletin de la classe phys. — math, de l Academie irn, p. des sciences de St. Petersburg», 1859, t. 17, № 1, 2, 3; Uber die Wirkung des Jodaetyls auf Benzoylanilid, там же, № 26; Sur les derives monobromes des acides valerique et butyrique, «Bulletin de la Societe chimique de Paris», 1861 (стр. 252); О фтористом бензоиле.
К истории фтористых соединений. «Il nuovo cimento», 1862, v. 15, стр. 305: О производных валерианового альдегида, в кн.: Труды первого съезда русских естествоиспытателей, СПб, 1868 (Отд. 4, стр. 13); О получении продукта уплотнения обыкновенного альдегида, «Журнал Русского физ.-хим. об-ва», 1872, т. 4, вып. 6. Лит.: Дианин А. П., А. П. Бородин.
Биографический очерк и воспоминания. «Журнал Русского физ.-хим. об-ва. Часть химическая», 1888, т. 20, вып. 4; Фигуровский Н. А. и Соловьев Ю. И., Александр Порфирьевич Бородин, М.-Л., 1950; Ильин М. и Сегал Е. А., Александр Порфирьевич Бородин. 1833-1887, [М.], 1957. Бородин, Александр Порфирьевич (12.ХI.1833-27.II.1887) Русский химик-органик.
Р. в Царском Селе (ныне Пушкин Ленинградской обл.). Окончил Медико-хирургическую акад. в Петербурге (1856). С 1856 работал в военном госпитале в Петербурге, в 1859- 1862 — в хим. лабораториях Гейдельберга, Парижа и Пизы, в 1862-1887 — в Медико-хирургической акад. в Петербурге (с 1864 проф.) и одновременно в 1872-1887 — на Женских врачебных курсах.
Осн. область исследований — орг. синтез.
Разработал способы получения бромзамещенных жирных к-т (1861) и фторангидридов орг. к-т (1862). Исследовал (1863- 1873) продукты конденсации альдегидов; одновременно с Ш. А. Вюрцем осуществил (1872) альдольную конденсацию.
Широко известен как композитор.