Биография Безбородко светлейший князь Александр Андреевич

— граф Священной Римской империи, род. в гор. Глухове, 14 марта 1747 г., ум. 6 апреля 1799 г. Безбородко получил воспитание в семье, под руководством отца, Андрея Яковлевича (см. ниже) который сам учил его грамоте по часослову и псалтири.
Существует предание, что он довершил свое образование в киевской духовной академии.
В 1765 г. он поступил на службу, в звании бунчукового товарища и был причислен к канцелярии графа П. А. Румянцева, незадолго перед тем назначенного президентом малороссийской коллегии и генерал-губернатором Малороссии.
При начале первой турецкой войны, Румянцев, получив начальство над второй армиею, взял с собою Безбородко, который командовал сперва малороссийским нежинским полком, а потом полками лубенским, миргородским и компанейским.
По переводе Румянцева в первую армию, Безбородко последовал за ним и принимал участие в сражениях при Ларге и Кагуле и в штурме Силистрийских укреплений.
Румянцев вверил ему управление одною из трех экспедиций своей походной канцелярии и «многие секретные и публичные дела в комиссии». За заслуги его во время войны он был произведен из коллежских асессоров в полковники «на состоящую в малороссийском киевском полку вакансию». По заключении Кайнарджийского мира, фельдмаршал обратил внимание Императрицы Екатерины на своего молодого сотрудника и отрекомендовал его, как способного, опытного и трудолюбивого дельца.
В 1775 г. состоялось назначение Безбородко в качестве секретаря Ее Величества «у принятия челобитень». В этой должности он имел возможность, так сказать на глазах Императрицы, проявить свои блестящие способности, быструю сообразительность, необыкновенную память, прекрасный деловой слог, краткий, точный и выразительный.
Прилежно работая над восполнением пробелов своего образования, он принялся за изучение иностранных языков, и в короткое время успел усвоить их, в особенности французский.
К этому времени относятся и исторические труды его: Картина о российских с татарами войнах и делах, Летопись Малые России и Хронологическая таблица замечательнейших событий царствования Екатерины II. Деятельность его не ограничивалась приемом прошений на Высочайшее имя, а обнимала все отрасли государственной службы.
Большая часть именных указов и повелений Императрицы выходила из под его талантливого пера. Он стал любимым докладчиком Государыни, оценившей его достоинства, по делам всех ведомств, и не даром Екатерина называла его своим фактотумом.
Заслуги его щедро награждались.
В 1779 г. Безбородко произведен в бригадиры и пожаловано ему 1200 душ крестьян в Полоцкой губернии.
В следующем, 1780 г., он сопровождал Императрицу в путешествии ее по Белоруссии, ознаменованном, как известно, первым свиданием ее с Иосифом II. При этом на него возложено было ведение «дневной записки» путешествия, а также составление инструкции для обревизования присутственных мест по пути следования Государыни.
В Могилеве и в Смоленске Иосиф удостаивал секретаря Императрицы частыми и продолжительными беседами о делах, преимущественно внешних.
С того же времени начала привлекать к этим делам Безбородко и сама Екатерина.
Еще ранее он принимал деятельное участие в разработке мысли Государыни о вооруженном нейтралитете.
Теперь ему было поручено производство дела о высылке в Данию находившихся еще под стражею в России членов брауншвейгской фамилии.
По возвращение в С.-Петербург он представил ее величеству «мемориал по делам политическим», которому С. М. Соловьев придает важное дипломатическое значение, утверждая, «что в авторе высказался тонкий и дальновидный дипломат, и что записка эта была почти слово в слово переслана в Вену в форме предложения нашего Двора». Записка заключала в себе первый план раздела турецких земель между Россией и Австрией.
За нею последовала вторая записка: Сокращенные исторические известия о Молдавии!. Труды эти, без сомнения, вызвали состоявшееся в конце 1780 г. причисление Безбородко к коллегии иностранных дел с званием «полномочного для всех негоциаций» и с одновременным производством в генерал-майоры, а год спустя, ему было повелено присутствовать в коллегии по секретной экспедиции.
Тогда же от иностранной коллегии был отделен почтовый департамент, и главное начальство над ним вверено Безбородко, сохранившему при этом и прежнюю должность свою секретаря Императрицы.
С этой поры, имя Безбородко, является тесно связанным со всеми действиями русского двора во вторую половину царствования Императрицы Екатерины.
В делах внешних он является деятельнейшим и влиятельнейшим сотрудником и советником великой Государыни, каким до того был во внутренних делах. Хотя по смерти Панина первое место в иностранной коллегии с званием вице-канцлера и занял Остерман, а произведенный в тайные советники Безбородко назначен был лишь на должность второго в ней члена, но именно он стал ее душою и главным в ней действующим лицом. Между тем, как на долю Остермана выпадало наружное представительство и личные сношения с пребывающими в Петербурге иностранными министрами, Безбородко был единственным докладчиком Императрицы по внешним делам и передавал коллегии ее повеления и указания.
Он же писал важнейшие наставления нашим представителям при чужеземных дворах, заключал и подписывал договоры, словом, по единогласному свидетельству современников, русских и иностранцев, исполнял в действительности обязанности министра иностранных дел, пользуясь притом неизменною благосклонностью и полным доверием Императрицы.
Он вполне усвоил ее политические взгляды и всегда являлся верным их истолкователем и исполнителем.
При его участии приведен к благополучному исходу переговоры, сопровождавшие присоединение к России Таврического полуострова, и едва ли не ему принадлежит первая мысль об этом приобретении.
Поняв, как сам он выражался, «что намерение Государыни о греческой монархии серьезно», он заявил себя ревностным сторонником «греческого проекта» и тесного союза с австрийским домом, как средства наиболее пригодного для достижения намеченной цели. Екатерина высоко ценила обнаруженные им блестящие дипломатические способности и с каждым днем все более и более приближала его к себе. Он неотлучно находился при Государыне в Петербурге как и в Царском Селе, и сопутствовал ей в поездках, предпринятых ею в 1783 г. в Фридрихсгам, для свидания с королем шведским Густавом III, а в 1785 г. — в Вышний Волочок, для осмотра строившегося канала и в Сестрорецк, для обозревания оружейного завода.
По обыкновению своему, Екатерина осыпала богатыми и блестящими отличиями умного и верного. слугу. Она пожаловала ему Владимирскую и Александровскую ленты и 5000 душ крестьян в Малороссии, а 12 (23) октября 1785 г. в следующих выражениях сообщала ему о возведении его в графское Римской империи достоинство: «Труды и рвение привлекают отличие.
Император дает тебе графское достоинство.
Будешь comes! Не уменьшится усердие мое к тебе. Сие говорит Императрица.
Екатерина же дружески тебе советует и просит не лениться и не спесивиться за сим». В свою очередь, извещая горячо любимую старушку-мать свою о полученной награде, Безбородко писал, «что письмо (Императрицы) для него лестнее и драгоценнее сего графства и всякой почести или награды». В апреле 1786 г. Екатерина собственноручным рескриптом повелела Безбородко «присутствовать в Совете». Назначение это еще более возвысило влияние и значение графа Александра Андреевича.
Он сразу занял в Совете положение исключительное.
До него воля Государыни объявлялась Совету, а протоколы заседаний его докладывались ее величеству разными лицами.
С 1787 г. обязанность эту исправляет он один. Он же является и докладчиком Совету всех дел первостепенной важности.
Таково было положение, занимаемое графом Безбородко при дворе и в правительстве, когда он, уже возведенный в звание гофмейстера, был приглашен сопровождать Государыню в ее «историческом» путешествии по Южной России, «в качестве министра иностранных дел». Всем нашим послам и посланникам предписано было на все время путешествия отправлять свои донесения на его имя. В Каневе он, по приказанию Екатерины, вел переговоры с выехавшим на встречу ее величеству польским королем Станиславом Августом, а в Новых Кайданах, при встрече императора Иосифа, занимал место в карете самой Императрицы.
О деятельности его во время путешествия земляк и близкий друг его, П. В. Завадовский писал графу С. Р. Воронцову: «Князь Потемкин верховный в делах; граф Александр Андреевич по нем и в услугах его; я называю две силы, все двигающие». Благоволение свое к ближайшему сотруднику Екатерина выразила милостями его родственникам, представленным ей в разных местностях Украйны, а также тем, что неоднократно останавливалась в имениях его, по прибытии же в Москву подарила ему купленный в казну у наследников Бестужева великолепный дом бывшего великого канцлера «на реке Яузе, против Екатерининского дворца и возле дворца именуемого Лефортовским». Войны вторая турецкая и шведская увеличили бремя трудов, лежавших на Безбородко.
Он был деятельным помощником Императрицы при соображении мер для борьбы с вторжением в наши пределы короля Густава III; составлял для совета записки о ведении военных действий, вел обширную переписку с начальниками воинских сил наших, князем Потемкиным на юге и адмиралом Грейгом на севере.
Положение России было крайне затруднительно вследствие слабости союзной нам Австрии, двусмысленного поведения Франции и явной враждебности дворов лондонского и берлинского.
Сношения с иностранными кабинетами Безбородко соображал так, «чтобы каждому по разным его отношениям ответствовать». Между тем, деятельность его стесняли и тормозили происки его недоброжелателей при дворе, «вынуждавшие его заботиться обороною противу интриг самых пакостных, против нападений клеветных и против всех усилий людей случайных». Во главе противников Безбородко стоял граф А. М. Дмитриев-Мамонов.
Но наветы его не могли поколебать доверия Екатерины к ее министру. «Государыня» — рассказывает сам Безбородко — «видела с нами, что Рибопьер, его (Мамонова) искренный, продавал и его, и нас пруссакам, и что Келлер (прусский посланник в С.-Петербурге) чрез него действовал на изгнание нас из министерства.
Расшифрованные депеши прусские служили нам самым лучшим аттестатом, что нас купить нельзя; они тем наполнены были, что и мы однех мыслей с Государынею, а ей тут-то все брани и непристойности приписаны». Все усилия Безбородко были направлены к прекращению тягостных войн и к заключению «честного» мира, коему он старался проложить «верную стезю». Уполномоченный для ведения мирных переговоров с Швециею, барон Игельстром сносился преимущественно с графом Александром Андреевичем, ему посылал свои донесения и от него же получал инструкции.
Мир с Густавом III заключен был в Верельской долине, 3 (14) августа 1790 г., на условиях, проектированных Безбородко.
Наградою ему было пожалование чином действительного тайного советника.
Через год подписаны были в Галаце и «прелиминарные мирные артикулы» между Россиею и Турциею.
Заключение мира возложено было императрицею на Потемкина, отправившегося в Яссы, где должен был открыться конгресс.
Тем временем Безбородко приходилось защищаться от новых, лично против него направленных интриг берлинского двора. По этому поводу он жаловался в письме к другу своему, графу С. P. Воронцову: «Более двух лет мы держали в Берлине Алопеуса.
Он нам не пособил ничем и вместо нашего эмиссара, кажется, служит агентом Пруссии. — Все случившееся прежде вы сами знаете, но вот новое доказательство его надежности! Алопеус прислал к ее величеству письмо герцогиня Курляндской, которая сообщает за конфиденцию план, ей предлагаемый, выдать дочь свою за принца второго Оранского avec une succession eventuelle du duche de Courlande и требует на то согласия Государыни.
Чухонец (Алопеус) видно присоветовал герцогине и меня интересовать преласковым ее письмом, которое он же препроводил с своим. Государыня дает ей ответ, от всех беспристрастных одобряемый и который большому мужу, Пруссиею обладающему, не полюбится.
Я учтиво ее светлости отвечаю, ссылаяся на письмо Государыни, а Алопеусу делаю свой комментарь, за который его протектор весьма на меня гневается.
Ваше сиятельство представить не можете какую конфузию, коммераж и неприятности сей мой старший товарищ (Остерман) в деле мешает.
Если бы я в деле не решился дождаться только мира и потом или вовсе от службы отстать или, по крайней мере, как Салтык говаривал: из гусар в карабинеры на рекреацию, т. е. быть обер-гофмейстером и титулярным министром в Совете, или лучше сказать почту читать; то бы уже от одного сего убрался от иностранного департамента.
Утешением мне служит, что Государыня сама видит из сокровенных особливо каналов, что чужеземцы многое знают от каких-либо у него неверных людей и жалуются, что члены моей канцелярии дики, неприступны и в особой сфере обращаются». Внезапная кончина Потемкина грозила прервать в самом начале переговоры о мире с Турциею.
По получении о том известия в Петербурге, Совет был собран в чрезвычайное заседание, и Безбородко доложил ему, «что осмелился представить Ее Величеству готовность свою отправиться в Яссы для руководства и произведения мирных переговоров в действо чрез уполномоченных покойного фельдмаршала, которое представление Ее Величество изволила признать за благо». Напутствуя его, Императрица писала ему: «Да управит Всевышний путь ваш и да поможет вам свершить подвиг ваш ко благодарности нашей и на добро отечеству». Безбородко вполне оправдал надежды и пожелания Екатерины.
Он прибыл в Яссы 4 ноября 1791 г., а уже 29 декабря (9 января 1792) мирный договор был подписан, благодаря проявленной русским главным уполномоченным твердости, в соединении с замечательною дипломатическою ловкостью и искусством.
По Ясскому миру подтверждались все условия Кайнарджийского трактата и сверх того уступался России с крепостью Очаковом край между Бугом и Днестром, на побережье которого воздвиглась Одесса. «Труды и искусство» — так благодарила государыня графа Александра Андреевича — «какое вы оказали руководствуя сею негоциациею, благополучным успехом увенчанною, а равно и усердие полномочных наших суть такие деяния, коими вы оправдали в полной мере нашу к себе доверенность, явили отечеству знаменитую услугу и приобрели по всей справедливости вящее к себе наше благоволение, которого несумненные доводы на деле увидите». Вместе с сим Императрица пожаловала Безбородко орден св. Андрея и 50 тысяч рублей деньгами.
Но по возвращении в Петербург, Безбородко не нашел уже своего прежнего положения при Дворе. В его отсутствие место его, как ежедневного докладчика Императрицы по всем важнейшим делам, занял П. А. Зубов, вследствие чего он в продолжение всего 1792 г. находился «в весьма неприятной роли, которую составляет в публике». Это побудило его в половине 1893 г. представить Екатерине «к собственному Ее Императорского Величества прочтению» записку, в которой, напомнив о своих заслугах и о последней, самой важной из них, — заключении Ясского мира, он жаловался на уменьшение к нему расположения Государыни. «Не могу скрыть пред Вашим Величеством — писал он — пользуясь дозволением Вашим быть пред вами откровенным, что вдруг нашелся я в сфере дел толь тесно ограниченной, что я предаюся на собственное Ваше правосудие: сходствует ли она и с степенью от Вас мне пожалованною и с доверенностью каковою я прежде удостоен был?» Императрица поспешила успокоить своего министра, заверив его, что все дела ему открыты по-прежнему, но присовокупив однако: «что я сама пишу, в том отчетом не обязана». Утешением Безбородко должны были служить новые блестящие отличия, пожалованные ему в день празднования Ясского мира, 2 сентября 1793 г.: похвальная грамота, масличная ветвь из бриллиантов, для ношения на шляпе, стоимостью в 25000 рублей и обширные поместья.
Вскоре после того, и вероятно не без участия Императрицы, произошло между Зубовым и Безбородко не только примирение, но и сближение, последствием чего были новые Высочайшие милости последнему.
При бракосочетании великого князя Александра Павловича с принцессою баденской Елизаветой, Безбородко назначен служить шафером невесте, тогда как шафером у жениха был брат его, великий князь Константин.
Неделю спустя граф Александр Андреевич произведен в обер-гофмейстеры.
Тогда же он снова вступил в заведование дипломатическими делами и сохранил его до самой кончины Государыни.
При его участии приняты все меры к усмирению смуты в Польше, и под его руководством ведены переговоры, приведшие к упразднению самостоятельности Речи Посполитой и к третьему ее разделу.
За этот последний крупный успех Екатерининской политики Безбородко получил 50 тысяч рублей единовременно и пожизненную пенсию в 10 тысяч рублей.
Труды, понесенные графом Александром Андреевичем на дипломатическом поприще, как они ни велики и почтенны, далеко еще не исчерпывают по истине изумительную деятельность этого государственного человека.
Он привлекался ко всем наиболее важным делам и по внутреннему управлению Империи.
В качестве главного директора почт, он произвел в почтовой части существенные преобразования и улучшения, придав ей значение финансовой регалии, исправив пути сообщения, устроив почты ямскую, легкую и тяжелую.
В разное время мы видим его заседающим в комитетах, учрежденных для приведения в порядок финансов, разрабатывающим вопросы об учреждении заемного и ассигнационного банков, о водяных коммуникациях, о переселении ногайских орд, о воссоединении униатов в Западном крае, о заведовании императорскими театрами, о мерах против неурожаев и многие другие.
К этому следует прибавить многосложные занятия его по отправлению должности секретаря Императрицы, должности, которую он сохранил за собою до конца ее жизни. Он сам писал к отцу своему по этому поводу: «Меня вся публика и Двор видят яко первого ее секретаря, потому что через мои руки идут дела Сената, Синода, иностранной коллегии, не выключая и секретнейших, адмиралтейские, учреждения наместничеств по новому образцу, да и большая часть дел собственных». Вполне справедливо поэтому замечает Н. Г. Устрялов, «что редкое из внутренних учреждений в Империи было издаваемо без совета и поправок Безбородко». По исходящим книгам его канцелярии видно, что число актов, подписанных Государынею, доходит до 14572, а 9651 письмо подписаны Безбородко с объявлением Высочайшей воли. Из них 894 акта вошли в Полное собрание законов.
Все манифесты Императрицы с 1776 по 1792 г. составлены Безбородко, его же рукою писано 387 Именных указов Правительствующему Сенату.
Из его канцелярии исходили указы и рескрипты разным правительственным местам и лицам, а также бесчисленные письма Безбородко с объявлением воли Государыни.
Наконец, чрез него же восходили на рассмотрение Императрицы важнейшие уголовные и тяжебные дела. После этого, всем понятными становятся слова одного из писем Екатерины к своему неутомимому сотруднику: «тысячу и одну вещь я имею с тобою переговорить ежедневно». Необходимо упомянуть и о почетных должностях и званиях, которые занимал Безбородко: благотворителя с.-петербургского опекунского совета, члена Российской академии и почетного любителя Академии художеств. 6-го ноября 1796 г. скончалась Екатерина.
Император Павел возложил на Безбородко, вместе с генерал-прокурором, графом Самойловым, и в присутствии великих князей Александра и Константина, разборку и запечатание государственною печатью всех бумаг, находившихся в кабинете покойной Императрицы.
Граф Александр Андреевич исполнил это поручение к полному удовольствию Государя, выразившего ему свое благоволение производством его в первый класс. При этом Павел сказал своему любимцу Ф. В. Ростопчину: «этот человек для меня дар Божий». Милости и внимание нового Монарха не могли однако уменьшить скорби Безбородко об утрате его благодетельницы, скорби неутешной и единогласно засвидетельствованной современниками.
Хотя вице-канцлеру графу Остерману и было пожаловано звание канцлера, но Безбородко с первых дней царствования Павла сохранил первенствующее значение в иностранной коллегии.
Он был назначен, совместно с князем Куракиным, уполномоченным по заключению договора с Мальтийским орденом, — делу, близко принимаемому к сердцу Государем, за что в первый день нового 1797 г. Павел пожаловал ему бриллиантовый крест и звезду Андреевского ордена, те самые, которые он сам носил со дня первой своей свадьбы.
Но награды, дарованные Безбородко в день коронования Императора, на время пребывания в Москве поселившегося с Императрицею в его доме, превзошли и числом, и значением все милости, когда-либо полученные им от Екатерины.
Безбородко был возведен в княжеское Российской Империи достоинство, с титулом светлейшего, получил драгоценный перстень и богато украшенный бриллиантами портрет Государя, а также 10 тысяч душ крестьян в Орловской губернии, 6 тысяч душ по собственному выбору и 30 тысяч десятин в губернии Воронежской.
Щедроты Павла распространились и на близких родственников Безбородко.
Род его включен в число русских графских родов, мать его произведена в статс-дамы и пожалована кавалерственною дамою ордена св. Екатерины большего креста.
Московский дом, в котором останавливался Государь, приобретен в казну за 670000 рублей, а взамен подарено ему пустопорожнее место на Яузе, у Николы в Воробине.
Наконец, вскоре после коронации князь Безбородко, по увольнении Остермана в отставку, возведен в высшее звание в Империи: государственного канцлера.
Один из всех министров Екатерины, Безбородко до конца дней своих сохранил постоянную милость и расположение ее преемника.
В продолжение двух последних лет он оставался единственным главою нашего дипломатического ведомства.
Политическою программою его в этот период его деятельности было — мир со всеми державами, не исключая и революционной Франции. «Для сего» писал он 2-го июля 1797 г. другу своему, графу A. P. Воронцову, — я настоял, чтобы, посылая графа Данина в Берлин, снабдить его полною мочью и самым проектом трактата с республикою французскою, тем паче, что и вновь Берлинский двор того постоянно требует по желанию самих французов.
Сие секретно и сделано; авось либо Бог даст мне под конец министерства еще миром отвратить бурю, которая теперь была бы гораздо посильнее». Частью уклонение Императора Павла с этого мирного пути, частью же тяжкие телесные недуги побудили князя Александра Андреевича «искать спасения в покое моральном и физическом». С этою целью, в конце 1798 г., он обратился к одному из ближайших к Государю лиц, князю П. И. Лопухину, с письмом, в котором просил исходайствовать ему за болезнью увольнение от всех дел. Но Император Павел не согласился на это и лишь разрешил отпуск за границу для лечения.
Отпуском этим Безбородко не пришлось воспользоваться.
Болезнь его в начале весны приняла опасный оборот.
Разбитый параличом, он умер в Петербурге на руках любящего племянника, графа В. П. Кочубея и верного друга, графа П. В. Завадовского; похоронен он в Александро-Невской Лавре. Князь Александр Андреевич Безбородко среди современников своих представляется крупною и характерною личностью Отличительною чертою его блестящей карьеры было то, что успехами своими он обязан был не столь обычному в ту эпоху фаворитизму, а исключительно государственным трудам своим, по достоинству оцененным Императрицею, Его блестящие дарования были всецело посвящены служению России, служению, ознаменованному крупными результатами.
Как то часто бывает у сильных натур, готовый работать без устали Безбородко был не прочь и повеселиться.
Щедро награжденный Императрицею он жил на широкую ногу, любил пиры и веселье, и, не будучи женат, слыл за великого поклонника женской красоты.
При необыкновенных его способностях, изумительной памяти, такой род жизни не наносил ущерба его обширной государственной деятельности.
Но не одною роскошью и хлебосольством поражал Безбородко современников; он отличался художественным вкусом и составленная им коллекция картин и художественных предметов, приобретенных в особенности во время революционного разгрома Франции, считалась богатейшею и тогда едва ли не единственною в России.
К его чести служат хорошие отношения его к лучшим людям своего времени.
Не говоря уже о неизменно благосклонном расположении к нему Екатерины, он в молодости сумел заслужить покровительство графа П. А. Румянцева, а в зрелом возрасте заручиться поддержкою всемогущего Потемкина.
Тесная дружба связывала его с братьями Воронцовыми, графами Александром и Семеном Романовичами, с которыми он во все продолжение своей жизни поддерживал деятельную переписку.
Представители тогдашней литературы, Державин и Хемницер, фон Визин и Капнист, Новиков и Радищев, находили в нем просвещенного мецената и, в случае надобности, ходатая за них перед престолом.
Он был также в отношении к своим родителям и родным примерно почтительный сын, любящий брат и задушевный родственник, а любовь свою к Малороссии, посреди которой он родился. распространял на всех земляков своих, уроженцев этого края. Но прежде всего, он был русским человеком в полном и самом возвышенном значении этого слова, беспредельно преданным своим Государям, пламенно любившим отечество, ревностным к его величию и славе. Он гордился тем, «что» — как он любил выражаться — «при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела». Григорович, «Канцлер А. А. Безбородко в связи с событиями его времени». — Сборник И. Р. И. О. — Архив кн. Воронцова. — Исторические журналы: «Русский Архив» и «Русская Старина». — «Лицей кн. Безбородко». {Половцов}